Я знаю, что должна закрыть рот, должна кивнуть в знак согласия, а не рисковать, говоря о предательстве. Но что-то в этом мальчике пробуждает во мне безрассудство, потребность показать ему, как он ошибается, как извращено его королевство.
— Это то, что я знаю, — мягко говорит он, глядя мне в глаза, пока я не отвожу свои, не в силах не видеть в них убийцу моего отца.
— И все же можно знать что-то и не верить в это. — Мой голос дрожит, и я надеюсь, что он верит, что это от страха, а не от гнева. — У тебя есть выбор, Китт. У тебя всегда есть выбор.
Он усмехается, но это не юмор. — Если бы у меня всегда был выбор, то я бы не сидел в этой безопасной комнате. Я бы был там, сражался вместе с братом.
Мой взгляд падает на пламя, мерцающее на его пальцах, выдавая его разочарование. Я поднимаю голову и делаю вдох, прежде чем посмотреть ему в глаза. — Ты не хочешь быть королем?
Он не колеблется. — Я не хочу быть трусом. — Я заставляю себя выдержать его взгляд, видя в нем смятение и раздумье. — Никто никогда раньше не спрашивал меня об этом.
— Да, но ты увидишь, что я часто задаю вопросы, которые не должен задавать, — говорю я, отворачиваясь от него.
— Не останавливайся, — быстро и тихо говорит он. Мой взгляд снова скользит к нему и останавливается на верхней пуговице его рубашки. — Твои вопросы, твои мысли, твои противоречия — я хочу услышать их все.
Я открываю рот, чтобы ответить, когда порыв прохладного воздуха обдувает мое лицо, и толстая металлическая дверь с лязгом распахивается. Я вскидываю голову и вижу горстку Имперцев, ввалившихся в зал и направляющихся к королю и королеве.
— Бальный зал охраняется, Ваше Величество. — Голос стражника гравийный, его голова склоняется к королю, который отрывисто кивает.
Если бы я захотела заглянуть в его глаза, я уверена, что увидела бы в них все вопросы. Вопросы о том, сколько убитых, сколько Обыкновенных взято в плен, каков ущерб. Но он не смеет озвучивать свои мысли, не перед публикой и тем более не сейчас, когда он все еще пытается скрыть то, что происходит на самом деле.
Король встает со своего большого деревянного кресла и прочищает горло, еще больше успокаивая и без того притихший зал. — То, что произошло сегодня, было прискорбно, и я могу заверить вас, что это больше не повторится. — Я чуть не фыркнул от этого пустого обещания. — Но мы не позволим этому инциденту напугать нас, искалечить, управлять нами. И по этой причине Испытания будут продолжаться по расписанию.
По толпе пронесся шокированный ропот, хотя я не могу сказать, что удивлена. Он должен сохранять свой сильный фасад, не показывать страха. — Мы — Элитные. Мы — сила. — Король делает паузу, сканируя переполненный зал зеленым взглядом, которого я избегаю. — Честь для вашего королевства. Честь для вашей семьи. Честь для себя.
Группа людей вокруг меня повторяет его слова, декламируя девиз Ильи. Мои губы шевелятся вместе с ними, играя роль участника, того, кто удостоился чести быть здесь. Того, кто, как и они, является Элитным.
Охранники начинают выводить гостей и дворян из липкого зала, а меня, сидящую на полу, едва не затоптали острыми каблуками начищенных туфель, прежде чем я вскочила на ноги.
— Я бы хотел проводить тебя в твою комнату, но, к сожалению, я поменяю эту душную комнату на другую. Отец, скорее всего, будет проводить наши с Каем совещания вплоть до начала первого Испытания, обсуждая события, произошедшие сегодня ночью. — Голос Китта напряженный, усталый.
— Но стража проследит за тем, чтобы ты благополучно добралась до своей комнаты, не то чтобы сейчас существовала какая-то реальная угроза. — Его взгляд скользит к кинжалу, обнимающему мое бедро, выставленному на всеобщее обозрение. — А если бы угроза и была, я уверен, что ты прекрасно справилась бы сама. — Он улыбается мне, и я едва успеваю ответить.
Его глаза переходят с меня на что-то другое в глубине комнаты. Проследив за его взглядом, я обнаруживаю, что король и королева смотрят прямо на меня. Король наблюдает за мной прищуренными глазами, и мне требуется вся моя сила и выучка, чтобы не бросить на него такой же взгляд.
— Увидимся после Испытания. — Голос Китта прорвался сквозь мои мысли. — Увидимся после Испытания. Ты же рассчитываешь выжить, помнишь?
Я наклоняю голову и невольно улыбаюсь.
Если я выберусь из первого Испытания живой, я точно знаю, что буду делать.
Я собираюсь найти Сопротивление.
И благодаря кудрявому парню и записке, которую я у него стащила, я точно знаю, где они будут.
— Увидимся, — говорю я, застегивая верхнюю пуговицу его рубашки, и ненадолго встречаюсь с его глазами. В них есть тепло и беспокойство, и с каждым мгновением они все меньше и меньше похожи на глаза его отца.
Меня толкают к двери в потоке человеческих тел и выносят в коридор. Коридоры кишат охранниками и гостями, все перебегают с места на место. Я несусь по коридору, поглощённая людской массой. Мы проходим мимо треснувших дверей бального зала, и сквозь них я вижу обломки и красную краску на полу.
Любопытство не желает выпускать меня из своих лап.
Ускользнуть от Имперцев, от группы несложно. Я овладела искусством оставаться незамеченной и неприметной. Вскоре я уже распахиваю двери бального зала, и стражники не замечают меня в этой суматохе.
Меня встречает кровавая бойня. Точнее, ее остатки. Темная кровь все еще забрызгивает пол, большую часть которого Гидросы уже отмыли струями воды, оставив после себя лишь перламутровый камень.
Телы расчищают бальный зал от тяжелых обломков, а Гасты раздувают вокруг них воздух, чтобы сдуть с пола все обломки и пыль. В кратчайшие сроки зал будет отремонтирован и восстановлен в первозданном виде. Как будто ничего и не было.
Я уже собираюсь выскользнуть обратно за дверь, когда мое внимание привлекает масса беспорядочных черных волос. Он сидит — нет, облокотился на большую каменную плиту в дальнем конце бального зала, грязный и перепачканный кровью.
Сердце колотится о грудную клетку.
Он ранен. И, главное, почему меня это волнует?
Я, спотыкаясь, спускаюсь по ступенькам, делая их по две за раз. Я чуть не подвернула лодыжку в смертоносном приспособлении — туфлях на каблуках, а затем неловко сбросила их с ног, позволив им упасть на ступеньки, прежде чем я почти сделала то же самое.
Я внезапно оказываюсь перед ним, в считанные секунды преодолев весь бальный зал. Я падаю на колени и смотрю в его окровавленное, перепачканное грязью лицо. Его серые глаза лишь на мгновение выглядят испуганными, а затем начинают блуждать по мне, осматривая мое тело на предмет повреждений, в то время как я делаю то же самое с ним.
Слова вырываются у меня изо рта. — Что случилось? Где ты ранен? — Я оглядываюсь вокруг, сканируя комнату. — И где эти чертовы Целители?
— А, Грей. Как раз тот человек, которого я хотел увидеть. — Он произносит эти слова сквозь стиснутые зубы, но при этом ведет себя, как обычно, спокойно и собранно.
— Что случилось? — спрашиваю я, глядя на его разорванную одежду и обнаженную грудь, покрытую порезами. Его руки и большая часть тела покрыты кровью, хотя я уверена, что большая ее часть ему не принадлежит.
— Прежде чем мы перейдем к этому, — он старается не выдать гримасу, — к вам пришел Целитель? — Он вдруг стал серьезным, боль забылась, когда его глаза снова окинули меня.
Я одновременно смущена и раздражена им — похоже, это частое явление. — Что? Да. Я в порядке. — Я отмахиваюсь от его вопроса и придвигаюсь ближе, слегка вытянув руки. — Но очевидно, что это не так.
— А я-то думал, что ты ненавидишь меня и мои дурацкие ямочки. Я тронут, что ты так заботишься о моем благополучии, Грей. — Даже испытывая явную боль, он все равно находит способ ухмыляться. Наряду с тем, что ведет себя как полный осел.
— Не путай мои мотивы, принц. Я всего лишь хочу сохранить тебе жизнь, чтобы иметь возможность согнать эту ухмылку с твоего лица. Снова. — В его словах нет ни капли ехидства, и он смеется, сдвигаясь на камне, обнажая передо мной спину.
Я ахаю. — Да что, черт возьми, с тобой не так?!
— Дорогая, это очень сложный вопрос.
Я игнорирую его замечание, не в силах оторвать взгляд от метательного ножа, глубоко вонзившегося в плоть его правой лопатки. — У тебя все это время был нож в спине, и ты просто позволил мне говорить? — шиплю я.
Его кривую ухмылку сопровождает ямочка. — О, но звук твоего голоса так приятно отвлекал от боли.
Я снова игнорирую его, а затем встаю на ноги, чтобы осмотреть нож, глубоко вонзившийся в его спину. Вздохнув, я пробормотала: — Ну да, теперь ты получишь возможность услышать, как я говорю тебе, что ты полный идиот.
— Это все равно одна из самых приятных вещей, которые ты мне сказала, так что я соглашусь, — спокойно отвечает он, казалось, не обращая внимания на кусок металла, вонзающийся в его тело.
Я даже не могу представить, через какую боль он прошел, чтобы эта рана казалась такой терпимой.
— Хорошо, — медленно произношу я, — скажи мне, что делать.
Он натянуто смеется. — Ты так говоришь, как будто хоть раз меня послушаешь.
— Кай, я собираюсь добавить еще один нож к твоей спине, если ты не…
— Мне просто нужно, чтобы ты вытащила его.
Я моргаю. Он говорит это так непринужденно, что я почти думаю, что он шутит. — Тогда нам нужно иметь здесь Целителя, готового все исправить, как только нож будет вытащен.
Он выдыхает напряженный смех, мышцы под его разорванной рубашкой напрягаются. — Мне обидно, что ты так сомневаешься в моих способностях. Недалеко от меня есть Целитель. Я чувствую его силу. Я исцелю себя сам.
— Верно. Хорошо. — Я делаю глубокий вдох и хватаюсь за рукоятку ножа. — Сейчас будет больно.
— Знаешь, жаль, что мы так и не смогли закончить наш танец, — говорит он. — Это был первый раз, когда я мог сосредоточиться на тебе, а не уворачиваться от твоих топающих ног…
Я выдергиваю нож одним движением. Он хрипит и опрокидывается на камень. Я слегка улыбаюсь, отомстив ему за то, что он сказал о моих танцах, какой бы правдой это ни было.