Вспышка озарения. Теперь без цветных волос я узнаю Киру. Судьба снова свела меня с ней — с девушкой, которую я спас от фанатиков в кротосвоских катакомбах. Единственную выжившую в бойне у черного жертвенника.
И теперь барабанная дробь. Тогда на медитации Кира кричала: «Сдохните, убийцы детей!» Могла она этого желать фанатикам? Могла помнить Страшный мир? Почему нет? Ведь я же помню.
— Есть разговор, — схватив за руку, увожу ее из компьютерного зала.
— Куда ты меня ведешь? — пищит она сзади.
Поворачиваем за угол. Идем прямо по коридору. Мелькают мимо распахнутые двери в какие-то комнаты. Завожу девушку в небольшую подсобку.
— Ай! — запинается она о высокий порог
Подхватываю в темноте и прижимаю спиной к стене.
— Нельзя же так сразу, — шепчет девушка, в то время как ее руки уже сжимают мои бицепсы. — Мы еще мало знакомы…
— Мало ли? — спрашиваю придвинувшись. — Разве мы не знаем друг друга намного больше, чем кажется? Разве наше с тобой существование возможно измерить временем?
Ее губы неожиданно сминают мои. Руки Киры вцепляются мне в плечи, горячие бедра прижимаются вплотную.
— Эй, ты чего творишь? — отстраняю ее. — Не рано целоваться? Даже не разговаривали нормально еще ни разу.
Кира хлопает глазами.
— Но… но ведь наше существование нельзя измерить временем. И вообще это ты меня в кладовку затащил.
Я поджимаю губы. Похоже, ошибся. Ни черта она не помнит.
— Кажется, мы не поняли друг друга.
— Кажется, — с печальным вздохом повторяет. — Я пойду?
— Ага, — отступаю в сторону.
Уже открыв дверь, она вдруг оборачивается.
— Знаешь, мне всегда хотелось сказать тебе спасибо.
— За что?
— Ты не вспомнишь, — улыбается она сама себе и делает шаг наружу. — Но вот я никогда не забуду. Поэтому спасибо тебе, демоник Перун.
Ее туфля не успевает коснуться пола, как я выдергиваю девушку обратно к себе. С писком она вцепляется в мои плечи. Обхватываю ладонями ее скулы.
— Ты ошиблась — демоник Перун тебя вспомнил. — Задираю нежное лицо выше. — Так что одним «спасибо» не отделаешься, малышка.
____________
Добрый!
Рубрика «Легендариум демоника Перуна»
1. Посылать демонов убить Перуна то же, что огонь тушить бензином.
2. Сжигая Громовыми когтями демонов, Перун утешал их: «Не расстраивайтесь. Не зря Джек Лондон сказал — Лучше пусть я буду пеплом, чем пылью»
Спасибо за награды: Сергей Львов, Maksim Сompass, Арнольд Мансуров, Darcin, Weskermax,Buka_73, Роман Моисеев
Как прода-то?
Может Кире обратно перекраситься
Глава 7 — Странный мир со странными демонами
Потягиваюсь вверх и включаю свет. Мы стоим близко, моя рука оглаживает ее подбородок.
— Проси, что хочешь, Перун, — Кира поднимает голову, жадно вглядывается мне в лицо. — Благодаря тебе я прожила несколько счастливых лет, — ее глаза улыбаются. — Благодаря тебе у меня появилась любящая семья.
— Семья?
— Да, муж и дочка, — девушка решительно прикасается к моим губам своими. — Моя маленькая Мила родилась благодаря тебе.
Ее губы сладки. Несколько секунд позволяю себе вкушать награду спасителя. Заслужил ведь. Но как только с жадным стоном пытается углубить поцелуй, отстраняюсь.
— Это лишнее, — предотвращаю ненужную жертву. — Достаточно будет информации.
Плечи Киры поникают. Она с досадой отворачивает лицо.
Прости, красавица, но проблемы спермотоксикоза давно уже нет. Да и понимаю — этот вкусный плод не для меня. По крайней мере, сейчас обрывать его неправильно. Уже греет сердце одно то, что спасенная мной девушка обзавелась семьей. Когда-нибудь возможно всё, но не так, не в расплату по мнимым счетам.
— Как ты оказалась здесь? — спрашиваю. — Как перенеслась из Страшного мира? Ты тоже умерла?
— Умерла? — удивляется. — Нет, я нянчила Милу в колыбельке, сплетенной из сосновых дранок, когда за окном началось это безумие.
— Расскажи подробнее.
— Был обычный день, жарко пекло солнышко… И вдруг — грянул гром, налетели тучи — черные и сверкающие, они, клубясь заполнили небо от края до края. Полыхнули молнии. Мила заплакала, я прижала дочку к груди. А потом белое сияние накрыло нашу хижину. И вот нет уже ни молний, ни грома, ни моей Милы, — она смаргивает слезы. — Мне почему-то опять шестнадцать, демоны исчезли, люди живут как в каком-то Средневековье. Одни кличут себя князьями и графьями, другие терпят название простолюдины. Никто не помнит Вторжение демонов. И еще — моя мама снова жива, — тихая улыбка теплится в ее влажных глазах. Только по соседству с радостью таится и большая скорбь.
Крепко прижимаю к себе девушку. Глажу по волосам, словно пытаясь укрыть от ужаса женской доли. Даже не представляю, насколько больно лишиться ребенка.
— Когда это произошло?
— Около полутора месяца назад. — В то же время, что и у меня. — Помню, вначале в груди сильно обжигало. Шрам пылал…
— Шрам?
Она отходит и, не стесняясь, расстегивает блузку. В нежном месте между грудью и животом, прямо под лифчиком гладкую кожу разрезает бугрящийся рубец. Осторожно прикасаюсь — девушка вздрагивает.
— Больно? — поднимаю взгляд.
— Нет, — выдыхает. — Просто …у тебя пальцы холодные.
— Откуда рана?
— Те уроды в катакомбах успели царапнуть желтым кинжалом, прежде чем ты их сжег. Только шрам и остался от прошлого мира, — говорит Кира. — Но я даже рада. Всегда когда смотрю на него — вспоминаю тебя. Как ты спас меня…
В задумчивости чешу подбородок. Новый мир, новое тело — но шрам старый? Это как вообще понимать?
Нагнувшись, оглаживаю бархатную кожу рядом со шрамом. Скользнув вниз, трогаю мягкий пупок, торчащий над резинкой юбки — сразу же Кира учащенно дышит прямо мне в ухо.
— Перун, — тихо, умоляющим голосом.
— Ладно- ладно, — прекращаю ее щупать.
Шрам явно не обычный. Это какая-то энергометка на астральном теле Киры. Просто его отражение на физическом теле имеет воплощение рубца. Благодаря метке Кира и сохранила воспоминания о Страшном мире. Похоже, фанатики в катакомбах не просто косплеили чернокнижников Азерота. Настоящую колдовскую муть творили. Мрази. Хм, учитывая, что Осколки есть и здесь, то кто-то может опять попытаться призвать неясного Ктулху.
Ладно, сейчас голова болит о совсем другом. Кира не умирала в Страшном мире, и я, возможно, тоже. Тогда, выходит, наши души не переносились в параллельную реальность с охреневшими боярами. Нет, мы всё там же. Просто, это сам мир изменился. Или же ему помогли измениться. Остается вопрос — почему тогда нам с Кирой шестнадцать?
А еще больше интересно, кто же этот нашкодивший засранец? Встречу — обязательно скажу пару ласковых.
Мой задумчивый взгляд падает на пыльное зеркало в углу, на отражение своего нахмуренного лица.
Нет, вообще он молодец, конечно, — мир от Орды избавил. Большое уважение от меня. Но не мог что ли демонов совсем под корень вывести? Какого Градгроба я должен за ним прибираться? Или его цель состояла в ином?
— Перун, — Кира скрещивает руки на груди, вдруг застеснявшись наготы. — Мне можно одеваться?
— Ага.
Пока она застегивается и разглаживает блузку, спрашиваю.
— А почему ты перекрасилась? — Отвожу с ее плеча пелену каштановых волос.
— Цветные прически — отврат, — заявляет девушка, покраснев. — Разве нет?
— Обычно — да. Но тебе шло. Жаль…
Смущенная Кира брякает:
— Перекрашусь обратно!
— С чего бы? — удивленно на нее смотрю.
Она растерянно смыкает губы.
— Смена жизненной парадигмы, — мычит.
— В моменте? — усмехаюсь. — Быстра!
— А так и происходит обычно, — вздергивает Кира подбородок. — Лежишь, бывает, голая в вонючей пещере, растянутая на полу, с жизнью прощаешься, а в следующий миг тебе дается второй шанс.
— Тебе виднее, — прищуриваюсь. — Лучше скажи, философ, зачем вступила в клуб инженеров? Мало Алмакаева вас гоняет? Времени полно?
— Хотела посмотреть, что они изучают, — она смотрит в пустоту, смаргивает вернувшиеся слезы. — Без демонов хорошо, конечно… Но мне необходимо узнать, можно ли как-то вернуть дочку.
Я беру девушку за плечи и смотрю в ее грустное лицо.
— Обещаю, что выясню причину перемены мира. В любом случае, теперь ты можешь заново встретить своего мужа и начать вместе с ним новую жизнь. Скорее всего, у вас родится Мила. Ведь мы же родились от наших родителей.
Рука Киры сжимает мою ладонь на ее плече.
— Да, видимо так, спасибо за надежду, — на нежном лице борются чувства, словно я ей предложил убить часть себя. Отрезать собственную кисть или вырвать глаза. — Быть мне с другим. Опять.
Она хочет сказать что-то еще, но проглатывает слова, не решаясь. Мне самому становится тоскливо от ее грусти. Думал, она любит того удачливого, а оно вот оно как. Наклоняю голову — карие глаза девушки распахиваются. Мои губы накрывают ее сомкнутый рот. Нежный краткий поцелуй, и я отступаю.
— Не накручивай себя. Ведь у нас еще полно времени, — подмигиваю. — Тебе всего шестнадцать. Всегда есть другой выход.
— Хорошо, — ее глаза снова блестят, но не от слез, а от счастья.
Мы снова целуемся, чуть дольше, чуть раскованнее.
Затем я прощаюсь и выхожу в коридор. Некогда засиживаться. С каждым моим шагом вырастает новая долбаная куча дел. Раньше думал, что надо просто мир спасти. Ай нет — еще узнать, отчего он такой стал «боярский».
Дверь закрывается за Бесоновым.
— П-перун, — стоит Кира с красным лицом.
Медленно, раз за разом она проводит пальцем по горящим губам. Губам, которых коснулся ее спаситель.
Поцелуй не был жарким, пылким. Всего лишь легкое касание, будто бы к ней притронулся влажный бриз, а не гроза ада.
Сколько ночей напролет она, лежа с другим, вспоминала Перуна! Ей снилась его мощная фигура в износившейся одежде и сапогах, покрытых пылью подземелий. Грезились как наяву взъерошенные черные волосы, пропахшие озоном. Мерещился синий блеск молний, слетающих с его сильных рук.