Я выхожу на импровизированную арену. Кремлевские звезды горят со всех сторон. На мне черный костюм по размеру.
Улыбаюсь Белоснежке с Софией. Подмигиваю Марии. В зеленых глазах блондинки вспыхивают яростные огни. Водит взглядом по сторонам — не заметил ли кто мое фривольное отношение к ней.
Безымянная худенькая рыженькая тоже тут. Блин, ей наверно и шестнадцати нет. Зато какой пристальный взгляд. Чувствую себя рок-звездой. Щас сыграем на кое-чьих ребрах.
Долгоногий встает напротив. Блондинчик тоже приоделся: белые трикотажные штаны и футболка. Не боится запачкаться. Самоуверенный граф.
Нас с противником разделяют шесть метров брусчатки. Зычный голос анонсера раздается на весь двор:
— Уважаемые собравшиеся! Позвольте представить дуэлянтов. — Его рука показывает на блондинчика. — Слева — Его Сиятельство граф Дмитрий Долгоногий. В свои двадцать девять он является Рыкарем стиля Рарог. Многих противников разбил в поединках чести, отличился граф и на военном поприще в подавлении бунта в Туркмении.
У нас прям не разборка тет-а-тет, а какой-то концерт. Так феерично представляют. Теперь анонсер показывает на меня:
— Справа — Его Благородие Артём Бесонов. В свои шестнадцать разработал медитативные техники, благодаря которым смог развиться в рекордный срок до Кмета. Благодаря своему гению возвышен до дворянского достоинства указом государя.
Ух ты! Круто разрекламировал. Уверен, следующий тираж медитаций раскупится еще быстрее.
Анонсер уходит с «арены». Его место занимает рефери. Но ненадолго.
— Бой закончится, когда один из участников не сможет продолжать. В бой! — отскакивает в сторону.
Облачаюсь в Огнеупор, прежде чем площадь накрывают огромные ладони из красных языков. Клубы пламени не вырываются за пределы «арены». Интересно, что за энергетические щиты? Ведь таких стилей нет. Местный технический прогресс уже дошел до защитных барьеров? Штука явно стационарная, дорогостоящая и с кучей недостатков, раз не используется в военных операциях.
Пламя жаркое. Слезятся глаза, лоб покрывается испариной. Гифер резво перестраивает внешний слой, на оболочке пляшут поясняющие узоры. Снаружи меня не видно под валами огня. Думают — уже превратился в головешку. Только Белоснежка с Софией поди зевают от скуки.
Тогда на турнире Маришка шмальнула градусом заметно слабее. Учитывая площадь покрытия, на технику потрачено немерено сил. Талантлив Долгоногий, нечего сказать. Такой пригодится в войнушке против демонюг. Язык только укоротим. Раз уж родители воспитание прошляпали.
Порассуждали и хватит.
Всполохи уже развеиваются. Глаза зрителей не сразу привыкают к мгновениям относительной тьмы. Даю им время. Не торопясь шагаю по дымящемуся булыжнику навстречу противнику. Единый вздох удивления разносится по толпе. Не обращаю внимания, привык уже. Хотя нет, вру — не удерживаюсь и бросаю взгляд на госпож с барышнями. Ничего не могу с собой поделать. Нравятся их впечатленные горящие глаза, розовые щечки и прерывисто вздымающие груди разных калибров под жесткими корсетами платьев. Мне вставляет, что цвет светского общества обалдело взирает на вчерашнего простолюдина.
В ярости Долгоногий сжимает кулаки. Сил он израсходовал порядочно — теперь ждет, пока «колодцы» наполнятся.
— Я должен извиниться, — неожиданно выдает явно переступая через себя. — За то, что «тыкал» в вас, когда вы были учтивы ко мне. Вы заслуженно получили герб с волком. Теперь вижу.
Хм, чего это он? Тянет время? Не поможет.
— Да плевать на это, — отмахиваюсь. — Меня бесит только одно — как вы оскорбили прекрасную женщину.
— Разве причина поединка не «оскорбление государя»? — спрашивает граф.
— Наш государь, думаю, может сам за себя постоять, — оскаливаюсь. — Так что насчет княгини? Признаться в ошибке — вовсе не вторая ошибка.
Официально я не имею права заступаться за Софию. Мы не встречаемся и не связаны любовными отношениями. Вот на банкете и прицепился к тому, на что на самом деле как-то пофиг.
Наши с графом взгляды пересекаются. Агрессивную позу он не сменяет. Понимаю — даже если извинится, бой на этом не закончится. Честь и прочая боярская бурда.
— Вы правы, — скрипит зубами. — Я не питаю любви к Софии Бородовой, но нельзя называть женщину змеей. Мое поведение было не достойно наследника графского достоинства. Как бы ее ни именовали в кабинетах Тайной канцелярии.
— И как же Ее Сиятельство именуют? — недопонимаю.
— Гюрза, — Долгоногий пожимает плечами.
Чего? То есть ядовитая змея? Гадюка? Это из-за ментального сканирования?
Дмитрий замечает, как я мрачнею.
— Вы не знали?
— Похоже, ваш энергобаланс восстановился, — обрываю затянувшийся диалог. — Готовы продолжить?
Долгоногий морщится. Ага, думал провести меня своим базаром о раскаивании.
— Да, спасибо за фору, — хотя бы с собой он честен. Признает, что мальчишка ему поддался. — Как говорит мой отец, не существует свободы от ошибок. Этим великодушием вы только что допустили свою.
Громкие слова. Мы тоже умеем такими бросаться.
— Сомневаюсь. Я не убью вас, граф. Но суровое наказание вы понесете — в пример остальным.
Долгоногий наконец атакует. Гибельный свет, плавящий плиты площади, превращающий цветастые наряды дам и черные фраки господ в рассветный горизонт. Энергощиты вокруг «арены» трещат от жара. Но Огнеупор без проблем выдерживает. На всякий случай, еще и в доспех заматываюсь.
Глаза графа испускают яростное свечение.
— Да как так! Я — Рыкарь, твою мать! Я культивировал свою живу с помощью лучших медитаций!
Рывок сквозь огненную завесу — и мой хук отбрасывает его на несколько метров.
— От справедливости ни одна физкультура не спасет.
Пытается встать — встречаю коленом в челюсть. Пока извивается на земле — наношу пинок под ребра. Хвать за блондинистую голову. Пара «толчков» в лобешник. Стон графа наполняет «арену». Бросаю на плиты, вдогонку его черепушке летят «энергоруки». Но не простые.
Еще дома попробовал связать дальнобойную технику Воина и «вакуумные толчки». Эксперимент вышел удачный. Теперь мне не обязательно касаться противника, чтобы всколыхнуть его сетку живы. Достаточно послать «энергоруку». Вот сейчас и опробуем на живом мясе. Удачно все же подвернулся граф. Где бы мне еще крепкого Рыкаря достать? Софийных и Сербининых вояк жалко.
Крик боли взлетает к кремлевским звездам. Мерцая как новогодняя елка, граф поднимается.
— Сука! — возвышенный слог покинул Его Сиятельство. — Мой доспех выдерживал танковые снаряды! А тут драные «энергоруки»!
— Уверены, что танки не холостыми палили?
Снова врезаю в челюсть. Удар левой в печень, пинок под колено. Дмитрий не может дать сдачи, только принимать удары, как боксерский мешок. Спустя десяток «толчков» — доспех графа слетает.
— Черт… — с трудом выпрямляется Долгоногий. — Очевидно, я больше не боец. Давайте быстрее свое наказание, Бесонов.
Говорит, перебарывая страх, сглатывая ком. Похвально. Без затей ломаю ему бедренную кость. Да и то — легонько, лишь пускаю маленькую трещинку. Березовский поди обзавидуется в своей психлечебнице.
Рухнув граф захлебывается новым криком. Небольшая передышка, и прикусив губу, смотрит выжидательно на меня.
— Считайте, свою кару вы понесли, — тихо сообщаю. — Если публично извинитесь перед княгиней.
Благодарный кивок, полный облегчения, затем одноногий Длогоногий громко заявляет:
— Я проиграл Его Благородию Бесонову!
Барьеры убирают, целители с санитаром бросаются к поверженному. Но граф их останавливает рукой:
— Не надо целительных техник и носилок. Просто киньте какую-нибудь палку, — взгляд на меня. — А то ничему не научусь.
Ему дают костыль и, опираясь на него, граф хромает прямо к Софии.
— Зачастую отказываются признать вину из боязни понести наказание. Но я свое уже понес. — Долгоногий кивает в мою сторону. — Незачем мне больше блуждать по мутным тропам. Прошу прощения, княгиня.
— Принимаю ваши извинения, — холодно улыбается ему София, без капли теплоты в сапфировых глазах. — Будьте впредь осторожнее с выбором троп. Я не наблюдала за Артёмом, чтобы он прощал кого-нибудь дважды.
Побледнев, граф торопится уковыльнуть подальше. Туда ему и дорога.
Только возвращаюсь к сестрам, как дорогу перерезает Мария. Сложная прическа растрепалась, светлый завиток челки упал на раскрасневшуюся щеку. Зеленые глаза пылают в ночи, как у кошки.
— Все еще хочешь поединка со мной? — оскаливаюсь.
— Н-нет, — отшатывается она и протягивает мне листочек. — Пришли законопроект мне на почту. Хочу ознакомиться, прежде чем идти с ним к отцу.
Прикасаюсь к ее руке. Мои пальцы задерживаются на нежной коже.
— Выбирай правильные слова, — смотрю так, что ее бросает в жар. — Если сенатор Долгоногий решит, что закон говно, я буду знать, кто не донес ему верную мысль.
От моих слов Мария судорожно дергается.
— Но мы не так договаривались! Я должна была только похвалить закон, а не влиять на мнение отца! У меня нет власти над его решениями!
Подаюсь вперед и заправляю блондинистый завиток обратно в прическу.
— Каждый сам решает, что кому он должен, — откровенно трогаю ее развитую фигуру. Пока лишь глазами. Но ей хватает — поежившись, скрещивает руки на покрытой парчой груди. — А потом встречается с последствиями. Я решил, что ты мне должна намного-намного больше. Не согласна — будь готова отвечать за свое мнение. Твой брат вот уже ответил.
Кровь приливает к ее щекам. Извини, детка, тут судьба мира решается, не до нежностей. Да и всё по дворянским правилам — всегда прав сильный.
— Так нечестно! — лепечет. — Только угрожаешь, но ничего не обещаешь, если всё выполню. Кто так делает?!
— И чего ты хочешь? — это даже забавно.
— Спарринг, — супится графиня. — Проведешь со мной весь день в зале.
— Лады, будет тебе свидание, — я прохожу мимо нее.
— Спарринг! — бьет окрик в спину.