то его не видят.
Вывод напрашивается сам. Бесонов и есть тот самый Грозовой дьявол, о котором вещали пленные итальянцы. Вот почему Бородова носится с простолюдином как несушка с яйцом. Это даже не Воевода стиля Перун. Это что-то новое, возможно, связанное с его собственными медитациями. Какой-то уникум.
— Просто предчувствие, — отвечает наследник. — Слишком паренек умный. И наглый.
— Уже неважна причина, — вздыхает император. — Кстати, в связи с недавним печальным открытием оставь Бородовых в покое. Ментальное сканирование утеряно. Значит, и мучить девочек не имеет смысла.
— Не имеет, — соглашается наследник.
Владимир, правда, потерял интерес к Бородовым. Их родовой геном исчез, а мертвый Осколок пылится в подвалах дворца. Бесполезный род. Лукино провалился, и поделом, на этом закончим, незачем устраивать новые покушения на Софию. Даже рискованно. Зато теперь появился резон склонить Бесонова на свою сторону. Носителю такой силы самое место среди Священных мечей, элитного императорского отряда.
— Что решишь с этой «Войной законов»? — спрашивает Владимир, глянув на заголовок газеты на столе отца.
— Шумиха поднялась размером со Спасскую башню, — качает император головой. — Не хочу в это пчелиное улье нырять. Пусть Сенат решает. Для нас, конечно, лучше бы принять закон Настьева. Незачем разжижать сословие, опорное для престола. Но если вся страна его возненавидит, то правильнее будет оставить всё как есть.
— Я уже поговорил с князем Настьевым. Он замотивирован.
— Бородова, похоже, тоже, — кивает Михаил на газету.
В итоге я просто полночи проторчал в лесу. Швырялся молниями, рубил стволы деревьев. Грохотал гром, вспышки зарниц озаряли небо, наверно, до самого города. Бестолочный самобой выдал пользу. Эмулятор перегрузился и наконец сгорел в ярком золотом свете.
В поместье Бородовых завалился только под утро. Нахрен лицей. Всё, сплю до обеда. Прости, Алка, сегодня не свидимся. Сон дороже сисек. Милая подружка — подушка. Выспишься — Орду побьешь. И прочие простые хороводные баяны.
Но только ложусь в кровать, как в комнату заглядывает София.
— Всё хорошо?
— Вполне, — зеваю. — Просто превозмогал по канону мужских книжек.
— И кого же?
— Самого себя, — смотрю на нее одним глазом. Веко слипается, но держусь. Еще одно превозмогание. Стоит при княгине уснуть — проснусь окольцованным будущим папашей. — А что? Скучала, Гюрза?
Она вздрагивает. Точеное лицо морщится, но берет себя в руки.
— Много ты знаешь?
— Только что такое прозвище за красивые глаза не дают.
София опускается на колени у постели, склоняется ко мне.
— Артём, я должна признаться в содеянном…очень плохом.
— О чем же, Гюрза?
— Вот об этом, — тихо выговаривает.
Молчит. Спать уже не хочется — заинтриговала княгиня. Чую: сейчас страшилку на ночь расскажет.
— Служба отца обязывала его участвовать в дознании по первому приказу. Но сам он не всегда успевал, поэтому с юных лет приобщил меня к расследованиям Тайной канцелярии.
— С юных? — поднимаю бровь.
— Где-то с десяти.
Ох, Градгроба его же фосфорными когтями в зад! Гребаный Александр! Строил из себя миротворца, а у самого саблезубые упыри в шкафу. Нет, я понимаю, когда тяжелое военное положение, то хочешь-не хочешь каждый ребенок — солдат. Но в мирное время…
И тут я вспоминаю, как сам недавно натаскивал молодых ребят убивать борвасов. Имел ли право? С одной стороны, делаю им услугу. Ведь предупрежден — вооружен. Армагеддон, может быть, не за горами, а Кали уже знает с какого конца за тесак браться, не пропадет девчонка. С другой, мое обучение — настоящее рубилово демонов, живых существ. Хотя какие они живые существа? Монстры, твари, животные. То же самое что детишек на лето отправить в деревню. Там тоже постоянно скотину забивают на глазах лупоглазой детворы. Никого муки совести что-то не терзают. А с чего меня должны? Мясо тираназа ничем не уступает крольчатине. Отвечаю.
Но люди — конечно, не животные. Убийство может серьезно подорвать психику ребенка. Даже для меня грохнуть первого бандита на дороге посреди апокалиптической пустоши было тяжелым нравственным испытанием. Хотя троих ксинусов до этого завалил и хоть бы хны.
— Белоснежку и Сину тоже… приобщили к службе князя? — вдруг чувствую холод в груди. Не хочется мне, чтобы в этом мире маленькие девочки познавали жестокость так же рано, как в моем.
— Нет, — качает головой София. — Я настояла, что сама выдюжу всю работу. Отец согласился.
Она тихо плачет.
— Всего я просканировала триста шестьдесят семь человек. Великий демоник Перун, убивал ли ты больше людей?
А фиг его знает. Не считал. Но княгине мой ответ и не нужен.
— В любом случае, невинных ты убил точно меньше, — роняет она слезы. — Ведь пока просканируешь — не узнаешь, виновен он или нет.
Протягиваю руки и глажу по лицу. Больно на нее, такую сопливую, смотреть. Где моя соблазнительная гетера, которую при одном взгляде на изящный стан тянет затащить в койку?
— Соня, — говорю. — Забей. Отпусти.
— Я просто… — всхлипывает, — хочу…чтобы ты знал…
— Я знаю. Знаю, что больше ты не убьешь невинных — уж я прослежу.
Ее грудь поднимается как дым под легкой сорочкой. Притягиваю княгиню к себе, она подается навстречу. Прижимает своими нежными выпуклостями меня к матрасу. Миг — и я уже оседлан. А у нее под кружевным подолом нет трусиков, всё мягко, гладко и влажно. Один толчок шикарных бедер, и сквозь восхитительную боль и слезы в ее глазах я вижу озорные искры. Огонь торжества.
«Попался как мышка, — доходит до меня. — Точно Гюрза…»
Но не сопротивляюсь. Просто не хочется. Да и причин как бы нет. Даже наоборот — заслужила чертовка. Давно заслужила, если совсем уж честно…
До обеда всё же просыпаюсь. Дела-дела. Вылезаю из-под закинутой мне на грудь ляхи Софии и собираюсь. Первым делом, еду к Сербине с пакетиком зеленой «жива-смерти». Может, пернатая чего в курсе о новом наркотике.
Пока стоим в пробках в деловом районе, листаю сообщения. Команда прошла отборочные, что неплохо. Следующий бой будет с чемпионами Южной префектуры. Надо бы тоже глянуть. Не полноценно участвовать, конечно, иначе совсем халява выйдет. Просто понаблюдать командную работу ребят, немного подсобив при необходимости. Всё-таки на нашей победе завязаны мои отношения с Аллой. Вот и от княжны сообщение.
— Сволочь! — сжимаю телефон до треска.
— Ваше Благородие? — оглядывается водитель.
— Кх…Это не тебе, — отбрасываю в сторону разломанный гаджет. — Я пешком дойду, немного осталось, а ты заедь в магазин, купи мне новый смартфон и обратно на пункт назначения.
— Будет сделано.
Выскакиваю на тротуар, машина всё равно стоит в пробке, и шагаю в сторону небоскреба пернатой. Значит, Стефан решил играть грязно. Дочку приплел, гад. Посмотрим, как тебе это поможет.
Мне осталось всего лишь выиграть чемпионат и конкурс изобретателей. После выполнения этих двух пунктов я заберу свое по праву. Конечно, князь напридумывает отговорок и уловок, но с собой я буду честен. Он свое дворянское слово дал, и мне плевать на его дальнейшее кудахтанье.
В своем кабинете Сербина ждет меня во всеоружии. Пернатая встает мне навстречу. Розовый платок на голове. Упругая высокая грудь едва не разрывает натянутую белую блузку. Потрясная задница выпячена, прям просится, чтоб ее шлепнули.
Я и шлепаю.
— И-у-у-у-у! — взвизгивает безгрешная ангелесса, хватаясь обеими руками за обожженные ягодицы. — Артё-ё-ё-м?!
— Не выставляй булки, я по делу, — плюхаюсь в кресло — Знакома с этой дрянью?
Бросаю ей пакетик с порошком. Задумчиво на него смотря, Сербина присаживается на подлокотник моего кресла. Касается отшлепанной ягодицей моего плеча. Так, я не понял. Еще что ли просится? Понравилось?
— «Щепотка смерти», — кивает пернатая. — Так его прозвали в Китае. Русские спецслужбы именуют наркотик «жива-смерть». Помнишь, я уже скидывала тебе информацию, как «Блэкаут» сжег «колодцы» жителями десятка африканских деревень?
— Значит, оттуда ноги растут? — припоминаю я. — Там вроде говорилось о медикаментах.
— Героин вначале тоже производили как лекарство от кашля, — улыбается Сербина, поглаживая мою руку. — Тут та же история. Линейку производства «Блэкаут» давно давным-давно закрыл, теперь их вакцина — наркотик.
Сжимаю крепко пальцы пернатой, отчего ее голубые глаза вспыхивают жарким согласием. Нет, она все-таки хочет быть отшлепанной. Только меня сейчас волнуют далеко не ее желания.
— Кто поставщики и как эта дрянь попадает в страну? — рычу не сдерживаясь.
— В Афганистане растет опий-сырец, — от моего рыка Сербина вдруг облизывается. — Лаборатории по переработке там же в провинции Бадахшан. Дальше транспортировка через Арийстан. Это часть бывшей Персии. Там недавно умер шахрдар, властитель земель. Сейчас мы ведем переговоры с принцессой Паминой — девушка сама надумывает отказаться от транспортировки порошка смерти. Больше всего страдают ее подданные, ведь наркотик для них дёшев, а значит доступнее.
— До Арийстана и Афгана я еще обязательно доберусь, — киваю. — Давай ближе к земле русской. Через какой регион наркотик попадает от персов в Москву?
— Тарковское княжество, — улыбается Сербина, поглаживая себя по бедру. Ей прямо в кайф от моей злости.
— Дагестанцы? И их князь терпит наркоторговлю? Его же император сметет, как только узнает что за дрянь он провозит.
— Мы прозондировали почву и тут. Сам князь Умалат не в восторге. Но ничего не предпринимал против. На наркобизнесе завязаны его влиятельные дальние родственники, с которыми он пассивно враждует. До этого момента провозили только героин. Но теперь и «жива-смертью» занялись. Поэтому князь наверняка обеспокоен. Этот наркотик уже угроза имперской безопасности. Сейчас Умалат, кстати, в Москве. Остановился у Долгоногих, будет на ближайшем приеме у Брюновых. Там я как раз хотела с ним побеседовать.