«А как ты воспримешь ужасные вещи обо мне?» — содрогается София.
____________
Добрый!
Рубрика «Легендариум демоника Перуна»
Перун так устал, что пошёл отдыхать к демонам. Автор: Князь
Пройдясь смерчем по всем кругам Ада, стоя на краю последнего, Перун, глянув за Край, и ничего не увидев, огорчённо вздохнул — «Проды, как видно, не будет…» Автор: Леа Фусман (Леа Крик)
Спасибо за награды: Егор Ефимов, Grom, HireL1ng и, конечно же, Дмитрий Травников, кто регулярно тратится на Перуна)
Как прода-то?
Глава 20 — Закон о лучших людях
Просыпаюсь от того, что отнялась рука. Только собираюсь повести плечом, чтоб сбросить онемение, но замечаю прикорнувшую на мне Белоснежку. Нагло забралась и прижалась буферами с передком. Мне кажется, или ее промежность трется об мои трусы? Нет, это больше похоже на вибрацию, как у телефона. Словно кошка мурчит. Едва сдерживаюсь, чтобы не сдернуть с княжны трусики и не принять входящий.
Крепко сдавив меня руками и ногами, она еще и слюней напускала. Бе. А за Софией верблюжьих привычек не водится. Кстати где она? Оглядываюсь — княгини нет, лишь мятая подушка, источающая ее запах. Забавно: засыпал со старшей сестрой, проснулся с младшей. Мало того, что княжна ночью пробралась ко мне в постель, так еще и ночнушка соблазнительно задралась на пышных ягодицах. Провожу рукой по бледным выпуклостям. Холодные, упругие. Слегка сжимаю.
Тихо застонав, Белоснежка выгибается. Сонно хлопает глазами.
— Бес? — смотрит удивленно, как я лапаю ее пятую точку. — Ты…ты что, хочешь меня прямо сейчас?
— А ты будто не хочешь, — ухмыляясь, тереблю резинку ее трусиков. — Зачем тогда ко мне в кровать запрыгнула? Погреться?
Лицо Белоснежки красное, словно маков цвет. Чувствую, как сочное тело дрожит от странных тягучих волн из глубин. От ее природных афродизиаков чуть крышу не сносит.
— Я, правда, не готова, — щебечет и морщит лоб. — Наверное.
— Ну конечно.
Еще несколько секунд наслаждаюсь ее дрожащим задом под моей ладонью и отпускаю.
— Расслабься, детка, сейчас у меня нет времени тебя радовать.
Однако княжна не спрыгивает, как выпущенная из кошачьих когтей мышка, нет, решительно поджимает губы и скользит вдоль торса к поясу. Приспускает мне семейники со словами:
— Ты не достанешься целиком моей сестре! — с пунцовыми щеками заявляет. — Я тоже кое-что теперь умею!
Она неуклюже наклоняется. Неприятные подозрения закрадываются в голову.
— Умеешь? И на ком же ты училась?
Ее пальцы обжигают мои бедра страстным прикосновением.
— Ммм…На бананах.
А, ну тогда ладно. Я откидываюсь на подушку и разрешаю себе несколько минут расслабона. Ласки Белоснежки будоражат кровь внизу торса. Натренировалась девушка знатно. Не один банан поди пострадал, хе. Кайфово, черт возьми!
После душа спускаюсь в гостиную во вполне благодушном настроении. День неплохо начался, а вечером опять открытое заседание Сената, хоть бы последнее. После прений, надеюсь, меня уже никто не рискнет вызвать на поединок. Надоело время тратить на слабаков. Прошлого дуэлянта я отделал будь здоров. Переборщил слегка, но ничего, теперь другие десять раз подумают. Мне плевать на их кодексы благородного, на пресловутую дворянскую честь. Точнее не так — если что-то не способствует нормальной жизни людей, мне это не интересно. Я не собираюсь плясать по чужим правилам, которыми прикрываются для моей травли. Со школьной скамьи свежа память о Пушкине — как околопрестольные интриганы изничтожили великого поэта подковерными играми. В это раз не на того нарвались.
София забралась с ногами на диван и сидит напротив включенного телика. Смотрит новости — ничего особенного, кто-то испек самый большой в мире блин.
— Так и думала, что Настьев блефовал, — шепчет княгиня. — Иначе бы его вздернули на петле к следующему вечернему выпуску.
— О чем блефовал? — подхожу сзади.
Обернувшись, она вздрагивает. Испуганно обнимает подтянутые колени. Мне ее реакция не нравится. Совсем. Медленно оглаживаю девушку рукой по белоснежным волосам.
— Разве не прошло то время, когда ты меня боялась?
Она ловит мою ладонь и прижимает к щеке. Проходят секунды, прежде чем отпускает и решается сказать:
— Это время никогда не пройдет, пока я не буду полностью честна с тобой.
— Так будь, — пожимаю плечами.
Она резко дергает головой и сбрасывает густую прядь на лицо, отгораживаясь от меня каскадом волос.
— Я сканировала женщин. И детей. И беременную женщину. Одну. В рамках службы. Сказала.
Ну, писец. Черная вдова, а никакая не Гюрза. Дворяне, называется. Нахрен их кодексы, нахрен их фальшивое благородство. Либо я сделаю из этих сволочей нормальный класс, куда попадают только достойные, либо смою в Эразин вслед за Градгробом. На Софию злиться нет смысла, вся эта гниль идет от ее покойного отца, она была еще совсем соплячкой, когда папка за руку привел в полицейские застенки и велел сканировать свою первую жертву. Да и поздно в развод подавать. Дерьмовое все же утро, и даже послевкусие Белоснежкиного рта уже не радует. Наоборот, хочется еще раз помыться.
— Подвинься, — рывком сажусь на диван рядом.
Она перебирается на другой край, тут же обхватываю ее за талию и притягиваю обратно.
— Далеко собралась?
— Тебе же неприятно близко со мной находиться, — отводит взгляд.
— Ох, замолчи, — сгребаю в объятия. — Я же сказал, что прослежу, что больше ты не убьешь невинных. Поэтому будешь на виду. Все время. Ибо нехрен.
Сжимаю княгиню крепко-крепко. До боли. Так что не рыпнется. Она и не рыпается. Лежит у меня на коленях головой и молчит, уткнув нос мне в руку, и вдыхает мой запах. А я хмуро перебираю пряди ее волос. Встрял так встрял. Но никуда теперь не деть ее — тираннозавра души моей.
Немного побаюкав свою ненаглядную массовую убийцу, отодвигаю с колен белокудрую голову и поднимаюсь.
— Ты куда? — тут же спохватывается княгиня.
— Пора делом заняться. И так утро потеряли.
— Ну, побудь еще немного, — канючит как ребенок. Она тянется за пультом на журнальном столике. — Может, это тебя задержит?
Переключает с федерального канала на какого-то блогера. Худой длинный как жираф парень интервьюирует женщину.
— Значит, вы готовы повторить заявление? — спрашивает «жираф». — Громко. На всю страну.
— Пожалуйста, если просите, — морщит лицо женщина. — Десять лет назад князь Стефан Настьев изнасиловал меня.
Перевожу недоуменный взгляд на Софию. Чуть заметная улыбка играет на ее губах.
— Посоветовала бы я отцу твоей девушки не будить во мне лихо, дорогой. — Она злобно скалится. — Но уже поздно.
Мда. С тираннозавром это я еще недобрал. По соседству со мной в аквариуме жизни плавает настоящий мегалодон.
Без стука цесаревич Владимир входит в кабинет Настьева.
— Ваше Высочество, — отрывает князь голову от записной книжки и спешно встает из-за стола. — Присаживайтесь.
— Мне Бородова прислала интересное сообщение, — не здороваясь наследник буквально прожигает взглядом Стефана. — Будто бы вы грозились выложить в СМИ сведения под грифом государственной тайны. Объяснитесь.
— Оу, вы обо этом, — не теряет уверенности князь. — Всего лишь уловка. Ничего выкладывать я не собирался, только попытался взять княгиню на испуг. Вижу, что не вышло.
— Взять на испуг? — приподнимает Владимир брови. — Похоже, это она вас взяла за те самые два испуга — которые у вас болтаются между ног. Вы в своем уме играться с секретными сведениями? Откуда у вас вообще информация, кого там Бородова когда-то пытала? Кто разгласил?
Князь нерешительно мнется.
— Вы сами, — на удивленный взгляд наследника поясняет. — Помните, при мне вам впервые сообщили о законопроекте Бородовой и вы тогда ругнулись, мол, за простолюдинов решила бороться дрянь, так и поверил, сама их пачками крошила на пыточном стуле, детей двенадцатилетних не жалела?
Губа цесаревича дергается.
— Еще раз — кто разгласил?
— Никто. Использовал слухи невнятные, Ваше Высочество, — тут же дает заднюю князь. — Прошу прощения за недоразумение.
Но Владимир по-прежнему пылает гневом.
— Я вам поручил продвинуть закон, утверждающий привилегии дворянства, а вы что устроили? Копаете под меня?! Под своего будущего императора?!
— Успокойтесь, Ваше Высочество, — бледнеет Стефан. — Я бы не посмел. Просто Бородова сделала свой ход намного умнее моего.
Раздается вибрирующий сигнал, цесаревич достает телефон. Пробегается глазами по экрану.
— Включите РусХост, блог-канал «вТолочь».
Князь не смеет перечить. Плазма не стене оживает, какая-то невзрачная женщина говорит:
— Я работала тогда журналистом в принадлежащей князю «Правде». Уволилась, после того как он надругался надо мной. Пригласил в кабинет, похвалил за статью, затем прижал к столу и стянул юбку. Сил сопротивляться у меня не было. Живой не владею, я ведь не дворянка.
— Поклеп! — ревет как бык Стефан. — Эта Бородова устроила! У них нет доказательств.
— Почему вы уволились? — спрашивает ведущий.
— Я забеременела. Боялась, что князь принудит к аборту, — женщина грустно улыбается. — А как говорится, с глаз долой — из сердца прочь, из воспоминаний кыш. Загубила карьеру, зато сейчас мой малыш жив и здоров…
— Вот и доказательство, — цесаревич больше не злится, на лице задумчивое выражение. — Конечно, вы можете потребовать тест ДНК. Но если вы, правда, начудили с этой простолюдинкой, то лучше не стоит.
Князь резко падает обратно в кресло. Хватается за голову. На лице уныние и растерянность.
— … За это интервью Ее Сиятельство Бородова обещала устроить моего сына в Первую гимназию. Обещала княжеское покровительство, поэтому я выступила здесь. Княгиня сказала, что не нужно утаивать причину. «Сила в правде, сестра» — сказала она.