— Что-то здесь воняет, — машет рукой перед носом Серафима. — Менская, открой что ли окно.
— Думаешь, поможет? — с сомнением спрашивает блондинка из ее группы.
— Поможет, — кивает Серафима, — если Менская в него выпрыгнет.
Девичий звонкий хохот сотрясает класс. Но Кали не краснеет, не бледнеет — с пофигистким лицом достает из шкафа в углу швабру. Подходит и вручает в руки сероглазой барышне.
— На, — вминает Кали деревянную ручку ей в дойки размером с арбузы. — Подотри желчь, что с тебя натекла — и вонять перестанет.
— Ты чего сказала, люмпенка?! — Серафима тут же замахивается шваброй. — Ты меня оскорбила!
— А сама-то — канализация вместо ротовой полости!
— Ах ты!
— Брейк! Успокоились! — вклинивается между ними Алла. — А то охрану вызову.
Серафима вся дрожит от эмоций, Кали же бродит скучающим взглядом по классу. Ей на глаза попадается буклет на парте. На губах девушки расползается кривая ухмылка, брекеты сверкают хромом.
— К чему сотрясать воздух? — хрустит девушка шеей. — Тут же у вас конфликты поединками решаются. Назначай день и час, сучка.
Лимузин въезжает в опустошенное поместье Сальдоре. Охраны и слуг нет — всех распустили жандармы, когда арестовывали Лукино. Племянника до сих пор держат в Преображенской слободе. Риккардо надеется, что это ненадолго.
Худой, полысевший маркиз вылезает из бордового кожаного салона. Допросы русских следователей тяжело ему дались, но Риккардо не предал своих господ. Он сдал цесаревичу Владимиру Мальтийский Орден, их сговоры и секреты, пытаясь уберечь главную тайну. Но всё, о чем Риккардо рассказал, касается лишь политических интриг. Лишь людей. О демонах маркиз якобы не слышал, и это сработало, ведь он не входил в Орден.
Внутри виллы царит запустение. Мягкую мебель и листы пластиковой обшивки сыщики вскрыли. Все ценные вещи вынесли — на хранение, пока не закроется сыскное дело. Пахнет теплой пылью. Шагая по грязным ворсовым коврам, Риккардо горестно вздыхает. Но самый горестный вздох маркиз издает, когда распахивает дверь своего кабинета.
— Привет, красавчик, — подкидывает тонкий нож леди Шартер Мирел, раскинувшись на диване. Как всегда изящная и гибкая. Как всегда разодетая, будто на встречу с любовником — яркий макияж, розовый топ с глубоким декольте, сиськи навыкат. И, как всегда, смертоносная.
— Ох, Зверь Хаоса, куда делись ваши кудри, маркиз? — коротко смеется у разбитого шкафа огромный как бык граф Джозеф Грейтер. Его древоподобные руки скрещены на широкой груди, слоновья шея расслаблена, веки полуприкрыты.
Ледяные когти сжимают сердце маркиза. Ноги едва удерживают Риккардо. Его почтили своим присутствием темные вымесы, обладатели силой мортидо. Жива является энергией жизни и человеческого мира. Противоположную ей мортидо же создал чудовищный Хаос.
— Приветствую вас, милорд и миледи, — склоняет маркиз полысевшую голову.
— Совсем того? — рычит Шартер, сжимая до скрипа рукоятку ножа. — Лысик, в первую очередь почитают Возвышенного!
— Успокойся, Шартер, Риккардо просто не заметил меня, — звучит писклявый голос.
Эти слова становятся последней каплей. И так ватные колени маркиза подкашиваются, он падает и бьет поклон лбом о грязный пол.
— Простите, Возвышенный.
На столе сидит ворон с маленькой человеческой головой. Перья блестят глянцем черного спорткара, мир за его спиной рябит, словно воздух над открытой канистрой с бензином.
Пара взмахов маленьких крыльев, и инферно принимает человеческий облик. Разогнувшись высокий блондин поправляет ворот черной рубашки.
— Риккардо, от твоих ответов на мои вопросы зависит, кем я оставлю при тебе Шартер и Джозефа — твоими слугами или палачами.
— Как прикажете, — выдыхает маркиз.
Инферно чешет пальцем висок. Когда-то изгнанный с Верхнего мира ангел, Возвышенный проник за кромку материальной реальности и открыл для избранных мортидо, силу Хаоса. Возвысился в своем падении.
— Где война России с Кореей, Риккардо? Где грызня русских с китайцами? Носители мерзостной живы должны толпами умирать, но пока пал один только Тендо.
Слезы выступают на ресницах маркиза. Ему конец.
— Я…
— Ох, заткнись, — фыркает блондин, подходит к Шартер и гладит англичанку по оголенной груди. Она довольно смеется — хозяин обратил внимание. — Мы уже всё знаем. Грозовой дьявол. Вопрос на самом деле один. Ты знаешь, как его найти?
— Да, — выдавливает маркиз. — Охотой на живца.
Блондин проводит пальцем по внутренней стороне бедер Шартер. Ведьма откидывается на спинку дивана и вздыхает. Протяжно, громко. Ее нож, способный нырнуть в плоть противника, подобно змеиному языку, выскальзывает из пальцев на пол. Клинок вспыхивает на свету бледно-желтым светом.
— Это твой последний шанс, Риккардо, — инферно одним движение расстегивает ремень. — Последняя возможность спасти свою душу.
Брюки блондина спускаются до лодыжек. Стоя в черных семейниках, он облизывается на изгибающуюся перед ним Шартер. Инферно уже погружает большой палец во влажный рот красотки, когда вдруг вспоминает о других в кабинете.
— Вон, — произносит он не глядя.
Риккардо не успевает даже подняться, как граф Джозеф одной рукой отрывает его от пола. Держа маркиза подмышкой, гигант бросается в коридор. Вслед им раздаются страстные стоны ведьмы…
________
Добрый!
Рубрика «Легендариум демоника Перуна»
У каждого из нас есть свои демоны. Но только у демоника Перуна они долго не живут.
Как прода-то?
Спасибо за награды: La2, Вячеслав Руднев, Валерий, Петраков Валерий Эдуардович, White Tiger, Cheena, Андрей Баканов, Алексей Басараб, Ильнур Насрутдинов, Saref-fox,Коныгин Данила, Шилов Евгений, Iwan555, Yuriy Klymchenko, nemtis, Александр Александров, Morfnikita, Nikolay,Olegozavr,Fitz, Арнольд Мансуров
Кали
Глава 3 — За свой гарем надо стоять стеной
Потренироваться сегодня мне не судьба.
Вернувшись в лицей, сразу направился в сторону клубов. У живой изгороди, за которой раскрывается клубный квартал, стоят Алла с Кали. При виде меня княжна расцветает улыбкой, зато вторая девушка хмурится. На ее плече висит спортивная сумка. Мимо к цветочной арке снуют толпы учеников. Что-то слишком много народу — столько собирается только на соревнования либо еще когда ученики поединки устраивают. Парни нагло поглядывают на мою Кали.
— Чего вылупились? — рычу я, и дворяныши спешно отводят взгляды.
Оборачиваюсь к своим ненаглядным.
— Ну, признавайся чего натворила? — говорю уже более мягче.
— Э-э, ну-у, — поджимает Кали губы. — У меня сегодня поединок, поздравь.
Вот так новость!
— В первый же день? Быстро же ты.
— А я что? — пожимает она плечами. — Швабру этой ведьме только дала — села бы на нее и летела себе, иго-го, до свидания! Они сами нарвались!
— Они?
— Ну да, подружки ее тоже вызвали меня, — краем глаза Кали смотрит на меня. — И старшая сестра.
— Сколько всего?
— Четверо, — бубнит девушка, явно расстроенная.
— Ну ты и Д’Артаньян! — офигеваю.
— Себя вспомни, Бес — подкалывает Алла. — Тоже в первый день нарвался, да и вообще с пяте…
Прикрываю ладонью коралловые губы княжны.
— Не порть момент воспитания.
Алла целует мою руку и кивает. К нам с разных сторон подходят Вика и Белоснежка.
— Тоже на представление идешь, дорогой? — усмехается мне последняя.
Мое лицо искажает такая яростная гримаса, что лыба Бородовой вмиг пропадает.
— Представление? У моей девушки проблема, а ты смеешься над ней?!
— Но я…я ведь тоже как бы твоя, — пищит. Холодная маска надменности разлетается вдребезги.
— Продолжай в том же духе — и будешь свободна, как птица.
Белоснежка вся кукожится, теряя клеопаторскую осанку. Наступает тишина. Только зеленая листва на изгороди шелестит, не умолкая. Вика неожиданно поднимает одну руку.
— Ладно, — ладонь второй упирается в крутой бок красавицы. — Разделим противников…
— Щас! — перерывает Кали. — Мои стервы, все мои.
Лицо Вики покрывается розовыми пятнами.
— Я единственная из всех вас хожу в клуб по турнирному саммо, — заявляет красотка. — Мне сделать дрянных подружек Бородовой ничего не стоит.
Воздух напрягается, вибрирует, напряженный, словно перед бурей. Алла с Кали удивленно смотрят на Белоснежку, я же успеваю заметить, как Вика сдерживает улыбку. Заигрались девки, ох, заигрались, отодрать что ли их всех ремнем?
— Подружек Бородовой, — задумчиво повторяет Алла. — А ведь и, правда, — Серафима же из твоей свиты, Светлана.
— Ты на что намекаешь, болгарка? — у Светы дергается верхняя губа. Княжна боязно поглядывает в мою сторону. — У меня нет свиты, мы просто обедаем вместе.
— Конечно, — ухмыляется Вика. — И как так совпало, что именно на обеденной перемене твои подружейки прицепились к ней? — она неопределенно махает в сторону Кали, не называя имени. — После вашей трапезы, госпожа?
Тем временем у изгороди кучкуется, развесив уши, моя команда.
— Похоже, сегодня выходной, — Кирилл навеселе.
— Ага, капитану сегодня строить не нас, а своих девушек, — кивает Димон.
— Прекращайте болтать, — это уже я устало вздыхаю. — Кали, пошли. Секундировать тебе буду сам. Кто-нибудь сможет купить воды в бутылках?
— Сделаем, — кивает Стас. — Парни, есть монетка?
Жребий идти к автоматам выпадает Олегу, остальные двигаются вместе с девушками за мной к клубу саммо.
В клубе турнирного саммо народу немерено. Едва мы входим в зал с рингами, ученики удивленно вздыхают:
— А почему Бес с ней?
— Они что, в отношениях?
— Теперь понятно, как простолюдинки к нам поступили…
— И чего тебе понятно? Бес — ученик, как и все.
— Как все, говоришь. Взгляни на его прайд — там Бородова…
— О!
У четырех барышень в белых майках и синих шортах вытянулись лица. Будущие противники Кали. На Белоснежку бросает удивленный взгляд сероглазая полногрудая ученица с вырезом майки едва ли не до пупка. Княжна не обращает внимания, но скулы чуть розовеют. Точно подстава.