Присоединяюсь к буче. Свистит паутинка, мерцают энергоруки, шипит кислота, ну и кулачками работаю. Хрустят под костяшками разбитые черепа, трещат сломанные шеи.
— Шайтан! — испуганно кричит очередной Абдула мне в черную маску.
— Не угадал. Я — шайтаник! — с одного удара вбиваю ему носовой хрящ в череп. — Тьфу ты. Демоник!
По команде Гифера оживают шарики полисплава, раскиданные по карманам разгрузочного жилета. Металл шустро вытекает наружу. Секунда — и я уже облечен в серебристую броню, а мой железный сапог сплющивает черепную коробку очередного фрага. Афганцы точно этого не ждали и дрогнули.
— Классный костюмчик, — усмехается Ясна, окруженная желтыми сферами. — Где такой достал?
— Извини, запатентовано, — пускаю из руки железный дротик в глотку автоматчика. — Клубом изобретателей Первого лицея имени Бородова.
— Похоже, я должна извиниться, — задумчиво роняет рыжая, поглаживая автомат, пока ее сферы уносятся к новоприбывшим афганцам. — Подозревала, ты многое недоговариваешь. Хотя так и есть, безусловно. Но в главном, думаю, не соврал. Перун это просто дьявольски хитрый вундеркинд.
Интересно, к таким выводам ее привело мое ребячество?
Отпущенные сферы детонируют. Взрыв, взрыв, взрыв.… Сдираю с забрала чью-то селезенку и подхожу к пронзенному снарядом из полисплава афганцу. Мильфиновое копье втягивается обратно в броню, утолщая его в месте слияния. Живых афганцев вокруг не осталось. Хотя нет, есть парочка с оторванными руками — но их Бестия ласково гладит ладошкой по смуглым щекам, умертвляя окончательно. От этого зрелища мурашки пробегают по моей коже. Девчонка — настоящая жрица Мораны.
В стороне Али балуется с прибором ночного видения.
— Котя, — смотрит он на Слепого Кота, затем надевает прибор на глаза и лопочет. — Зелена крокодила, — снова снимает, чтобы через секунду обратно натянуть. — Котя — зелена крокодила. Котя — зелена крокодила…
Поворачиваюсь к рыжей девушке.
— Раз тебе всё ясно, Ясна, давай поторопимся снести эту базу. Мне нужно вернуться в школу к концу осеннего семестра, иначе оставят на второй год.
— Ох, бедный ребенок, — усмехается командир группы, распуская оставшиеся сферы и беря наизготовку «калаш». В пещерах лучше не создавать вакуум — своим достанется. — Что ж постараемся не огорчить твоих родителей.
Мы входим в пещеры Джавра.
_____________________________
Добрый!
Рубрика «Легендариум демоника Перуна»
Хохмы читателей:
Посадили как-то Перуна в абсолютно круглую комнату и оставили в ней на неделю. Через неделю заходят, а Перун в углу сидит. Автор: SIVK
Когда демоник Перун ходит по борделям, платят почему-то ему. "мля, опять Яку забыл выключить". Автор: shadowhexagon
Спасибо за награды: Rotgor,Voronina S, Stanislav,N0_Fantasy, Дмитрий Травников, Oniksar, Stavr878, Weskermax, lolovitchkek, Dmitrij Gulko, lev, Nikita Horoshilov
Кто- то хотел картинок;)
Глава 7. Басманские копи
Мы движемся вдоль стен, прикрывая друг друга, поэтому Отвод не использую. Пещеры обустроенные и электрифицированные. Так что зачистка проходит со всем комфортом.
Дикий вой раздается из глубин скалы.
— У басмачей там скотобойня что ли? — успевает спросить Ясна, переводя ствол на следующую мишень.
Автоматик у нее не простой, выполнен на основе «калаша» с расчетом на патрон 500 АвтоВаряг. Самый мощный пистолетный боеприпас в мире. Не то, что слона, динозавра пробьет. Неосведомленные об этом афаганцы бесстрашно прут на вороненый ствол, пока бронебойные пули не раскидывают их, как кегли. Доспехи выдерживают, но цель у Ясны лишь повалить врагов. Добивают лежачих уже остальные коммандос. Например, Бестия каменными техниками.
— Скорее, сафари-парк, — взмахиваю я рукавицей-топором, отсекая голову ушлому афганцу. — Специально для нас.
Бестия подозрительно смотрит на меня, не глядя шмаляя шаровую молнию за угол коридора. Слышатся сдавленные крики и брань на фарси.
— У тебя такой голос, будто ты радуешься.
— Просто люблю животных, — дергаю железным наплечником.
— Али тожа, — кивает Крокодил. — Большах вкуснах животнах, аднака.
— Порция тебя точно устроит, Кожеголовый. — усмехаюсь я под шлемом, предполагая нешуточные размеры демонов внизу. — За вкус не ручаюсь.
— Засада! — вдруг говорит Слепой кот.
Из боковых комнат вылетают трое Кметов.
Ясна уже продвинулась вперед, я оказываюсь ближе всех к налетчикам. Проношусь под свистящими ветряными кольями. Воздушника тут же опутывают десятки мильфиновых щупалец. Быстрый свист ладони-топора — плечо огневика справа отделяется от остального туловища. Сразу же гаснут зажженные кулаки противника, шипит в ране кислота. Позади остался каменщик. Нет, про него не забыл — полисплав на спине мигом вытягивается в шипы. Сброс десятка снарядов, и каменщика опрокидывает. Острые колышки скрываются под съехавшим на лицо тюрбаном. Тем временем, пущенная по мильфиновым щупальцам, техника Змиулина сжигает сдавленного в кольцах воздушника.
Замершие «Зори» глазеют на меня. Ясна обернулась с занесенным автоматом — чуть-чуть не хватило, чтобы поймать в прицел огневика, как он уже труп. Али застыл в позе перед прыжком — пасть распахнута, мощные руки вытянуты.
— Сколько? — Ясна смотрит на Кота.
— Десять секунд, — отвечает слепец.
— Теперь точно не превзойти, — рыжая девушка грустно убирает палец со спуска. Крокодил тоже вздыхает.
— Чего это вы? — спрашиваю.
— Ты установил новый рекорд отряда, — говорит Кот. — Раньше лидировала Мононоке. Ей потребовалось полминуты на трех Кметов. Мне сорок секунд.
Ох, как распереживается Аяночка, когда узнает. Мне аж жалко стало японку.
— У них просто доспехи ни к черту, — оправдываюсь. — Пускай стихии освоили, но на защиту забили. Это недоКметы. Так что не считается. Забыли и не расстраивайте зря командира.
Если и лукавлю, то ровно на одну треть. Огневик, правда, оказался никакущим и сдулся с одного удара. Остальные не отличались от стандартных русских Кметов.
Слепой Кот молча кивает. Надо же, слепец еще и человек-таймер. Полон сюрпризов мужик.
— Даже одного нам не оставил, жадина, — фыркает Бестия, переступая сожженное кислотой тело. Потом вдруг оборачивается и выдает, порозовев: — А вообще красиво ты их.
Лично я ничего не нахожу красивого в убийстве людей, но на комплимент качаю шлемом. Затем втягиваю обратно в доспех шипы из трупа басмача. Зеленоватый дымок продолжает подниматься над телом.
Еще пара подобных засад и прорываемся к складским помещениям. На металлических стеллажах аккуратно расставлены ящики с оружием и боеприпасами. Дальше хранилище для мин — в основном английских фирм. Взрывпакеты хранятся отдельно.
— Молодцы моджахеды, что не торопитесь к своему Аллаху, — одобрительно кивает Слепой кот.
Тут же вмурованный в скалу бункер. Многотонная сейфовая дверь заперта. Прислонившись всем телом к ее стальной поверхности, Слепой Кот заявляет, что внутри никого нет. Оставляем сейф и двигаемся дальше.
Проходим боксы для техники. Просторные комнаты, с канавами для ремонта машин. В одной пылится танк Центурион — английский, конечно. В другой же мы находим ЕЕ.
— Здоровая, — морщится Бестия.
Три тонны авиабомба точно весит. Хранится в таре — три железных кольца, соединенных деревянными брусьями, которые и фиксируют бомбу со всех сторон. Уже погружена на колесный транспортер. Либо так и не сгружена.
— Уходим, — говорит Ясна. — Пока не зачистим базу, к бомбе не приближаться. Отсюда она никуда не денется. Али! Твою мать! Я что сказала?! Живо отошел от нее, дрисня стегозавра, пока я тебе не отстрелила чешуйчатые яйца!
— Тока хател посматеть, аднака, — с обиженным сопением мутант отбегает подальше от транспортера. На всякий случай, прикрывая ладонями пах. Страшна в гневе тетя Ясна, гы.
Двух парней оставляем сторожить бомбу. Али просился, но лишь получил от Ясны дулю в рыло. После боксов попадаем в кладовые. Комнаты буквально завалены припасами. Моджахеды явно готовились к долгой осаде. На года. Среди банок с консервами лежит избитый грязный блондин. Он поднимает на нас исполосованное ножами лицо. Оглядывает экипировку, «калаши» в руках у Ясны и еще одного бойца. В глазах помимо боли вспыхивает надежда.
— Наконец, не афганцы, — выдыхает и тянет ко мне руку. — Прошу…. Прекрати это…
Все смотрят на его руку. Это просто кисть, с чуть выступающими обрубками пальцев. Но все на нее смотрят. Сильны же басмачи, раз взяли в плен Рыкаря, героя Туркмении.
— Прекращу, — я покрываю кислотным слоем режущую кромку топора.
— У меня больше нет сил терпеть, — плач надрывает горло Дмитрия. — Пойми.
Я не осуждаю его слезы. У всех есть свой предел.
— Понимаю, — подхожу к калеке.
— Убей… — со всхлипами он обнимает мой сапог. — Убей…
— Да, — делаю замах и повторяю. — Да.
Взгляды «зорь» скрещиваются на мне. Ясна ошарашенно смотрит на вскинутый топор.
— Перун, это вовсе не обязательно…
— Обязательно, — из моего торса выстреливают пять щупалец. — Раз я взялся зачистить эту базу…
Удары железных канатов пронзают колонны коробок в углу. Крик боли разрывает сухой воздух подземелья. Из завала опрокинутых припасов щупальца тащат ко мне орущего афганца. Того самого адъютанта, который на снимке пытал Дмитрия.
— … то я ее зачищу, — опускаю топор на шею афганца.
— Убей! — кричит граф. — Убей его!
За три удара доспех адъютанта сдается. Отсеченная голова откатывается к плачущему уже от радости Дмитрию. Его мучитель наконец мертв. Увечья отомщены.
— Граф идет с нами, — оборачиваюсь к Ясне. — Выдели ему сопровождающего.
— Но почему не оставить его здесь? — оглядывает она кладовую. Али уже отнюхал на стеллажах соус для курицы и занялся запихиванием упаковок в карманы штанов. — На обратном пути заберем.
— Здесь его могут добить убегающие басмачи, — я втягиваю щупальца обратно в броню. — А он мне еще понадобится…