— А куда мы едем?
— В Мексику.
— А что там, в Мексике?
— Мексиканцы.
Когда Ричард Гекко говорил Кейт, что в Мексике будут мексиканцы, то он врал. Точнее, скорее всего он так и думал. Однако вместо мексиканцев главные герои фильма повстречали вампиров. Вампиров во вселенной Тарантино. Квентин Тарантино и Роберт Родригес встречались в «Отчаянном» (Тарантино сыграл там эпизодическую роль), «Четырех комнатах» (каждый из авторов снял по одной новелле из четырех), а позже в «Городе грехов» (Тарантино снимал один из эпизодов картины) и совместном проекте «Грайндхаус» («двойной киносеанс» с фактически единой вселенной). То есть Роберт Родригес чаще всех выступал если не в тандеме, то в тесном сотрудничестве с Тарантино. Их первым полноценным опытом совместной творческой работы стал фильм «От заката до рассвета». Собственно, мой главный тезис, как я отмечал во введении, заключается в том, что вселенная Тарантино тесно пересекается с вселенной Роберта Родригеса. И если там, где вселенная Тарантино пересекается с вселенной Элмора Леонарда, все предельно реалистично и серьезно, то в той точке, где Тарантино сходится с Родригесом, все кинематографично и клево. Вампиры, зомби и сексуальные маньяки могут появиться во вселенной Тарантино только в тех участках, когда она совпадает с миром Родригеса.
Техас. Ликеро-водочный магазин. Шериф Эрл Макгро (Майкл Паркс) размеренно беседует с продавцом (Джон Хоукс), отходит в туалет, а когда возвращается, получает пулю в затылок. Его убивают братья-преступники Сет (Джордж Клуни) и Ричард Гекко (Квентин Тарантино). В магазине братья устраивают перестрелку, в ходе которой продавец прострелил Ричарду насквозь ладонь. Братья убивают клерка и уезжают в сторону Мексики. Выясняется, что Ричард устроил Сету побег из тюрьмы, и братья, ограбив банк и взяв в заложницы женщину, планируют пересечь границу с Мексикой и там найти укрытие у мексиканской мафии. Тем временем семья Фуллеров — пастор Джейкоб (Харви Кейтель) и двое его детей, Скотт (Эрнест Лю) и Кейт (Джульетт Льюис) — путешествуют по стране в фургоне и решают провести ночь в мотеле. В этом же мотеле поселились братья Гекко. Грабители берут семью Фуллеров в заложники, чтобы попытаться пересечь границу. У них это получается.
Мексика. Герои останавливаются в ночном стриптиз-баре «Клевые титьки», где Карлос, глава мексиканской мафии, назначил Сету встречу. Бар работает от заката до рассвета. На входе Сет избивает зазывалу. В баре Фуллеры и Гекко смотрят эротическое представление Сантанико Пандемониум, «Королевы Макабра» и «Воплощения греха» (Сальма Хайек), которая завершает свой перформанс на их столике. После танца официантка бара закрывает огромную дверь на засов и кричит: «Кушать подано!» Одновременно к братьям Гекко подходят вышибалы и избитый зазывала, а Сантанико, видя кровоточащую руку Ричи, запрыгивает на него и кусает в шею. Мы понимаем, что это бар вампиров. Далее персонал бара превращается в вампиров и начинает нападать на всех присутствующих. Посетители заведения пытаются дать чудовищам отпор. В живых остаются Фуллеры, Сет и двое только что появившихся персонажей — Секс-машина (Том Савини) и Фрост (Фред Уильямсон). Однако их очень быстро убивают. Джейкоба тоже кусают вампиры, и он предлагает Сету, Скотту и Кейт дать исчадиям ада последний бой. Когда уже под утро в живых остаются только Сет и Кейт, в бар вламывается Карлос, и дневной свет убивает всех вампиров. Сет говорит Кейт ехать домой, а сам отправляется с Карлосом и его людьми в Мексику.
Забегая вперед: кто такой Эрл Макгро?
Эрл Макгро (Майкл Паркс) — один из наиболее важных персонажей во вселенной Тарантино. Именно он связывает немистическую вселенную Тарантино с вселенной Роберта Родригеса, в которой сверхъестественные события вполне обыкновенны. Кроме того, это единственный персонаж, который возникает в нескольких фильмах Тарантино. Впервые Эрл Макгро появляется в картине «От заката до рассвета», затем в первом томе «Убить Билла» (во втором он играет другого героя; это говорит о том, что одни и те же актеры во вселенной Тарантино без проблем могут играть разные роли и все равно она останется единой), а затем в обоих фильмах проекта «Грайндхаус». Очень важно, что Макгро существует в пределах строго определенной географической зоны — штата Техас. Именно в Техасе смыкаются мир Родригеса и мир Тарантино, именно там происходят все события, связанные со сверхъестественным.
Что еще более важно — в первом же фильме Макгро убивают. И следовательно, Техас Тарантино / Родригеса — то место, где люди могут воскресать, а точнее, делать то же самое, что персонаж мальчика Кенни в сериале «Южный парк». На протяжении всего сериала Кенни умирает, но в каждом следующем эпизоде он жив и невредим. Мы могли бы предположить, что события «От заката до рассвета» — это последняя станция Эрла Макгро, а все происходящее в других фильмах — то, что было до событий картины «От заката до рассвета». Однако это не так. В этой картине нет сотовых телефонов и в целом мир этого фильма довольно архаичен, отстает от современного, в то время как в «Убить Билла» и «Грайндхаусе» по крайней мере есть сотовые телефоны. Более того, в «Убить Билла» и «Грайндхаусе» мы кое-что узнаем о личной жизни Эрла Макгро — у него есть больная жена, дочь и внук («Планета страха»), а также несколько сыновей. Одного из них — «старшего сына» (ака «сын номер один», Эдгар Макгро) — мы встречаем в двух фильмах («Доказательство смерти», первый том «Убить Билла»). Эдгара играет настоящий сын Майкла Паркса — Джеймс Паркс. Впоследствии Джеймс Паркс появится в «Омерзительной восьмерке» и сыграет кучера Оу Би.
Но вот что важно. Несмотря на то что Эрла Макгро играет один и тот же актер, в каждом фильме он играет по-разному. Это не разные люди, но это человек, чье поведение меняется от фильма к фильму. В «Доказательстве смерти» он паясничает, ведет себя наигранно и более всего похож на деревенщину из Техаса. В «Планете страха» мы встречаем его в других ситуациях и видим более умеренную и естественную игру, тем более в этом фильме погибают его больная жена и внук. В «Убить Билла» он вальяжно разгуливает по месту преступления и комментирует «старшему сыну», что думает о произошедшем, отмечая привлекательность Окровавленной невесты. Именно Эрл Макгро понимает, что девушка жива.
Но если у Родригеса Эрл Макгро становится одним из главных действующих лиц «Планеты страха», то у Тарантино он выполняет функцию комментатора. Каждый раз он появляется лишь после случившихся ужасных событий и всего лишь объясняет, что именно случилось, как правило безошибочно. В картине «От заката до рассвета» Макгро становится предзнаменованием чего-то нехорошего. Первое появление Макгро на экране — наиболее сложная и трагическая его роль. Но не потому, что его убивают, а потому что здесь он не паяц и не вальяжный шериф. Он понимает, что на его участке двое безжалостных убийц, и готовится встретиться с ними, чтобы «задать им жару». Что ж, он с ними встретится, но жару, как знаем, не задаст: Ричи Гекко довольно подло пустит ему пулю в затылок.
Эрл Макгро не просто онтологически связывает вселенные Тарантино и Родригеса. Его появление в фильме «От заката до рассвета» становится фактически отправной точкой для возвращения на большие экраны чуть более чем через десять лет забытой исчезнувшей области кинематографа — грайндхауса. Можно сказать, что «От заката до рассвета» — это хорошая тренировка перед «Грайндхаусом». Таким образом, возрождение и популяризация грайндхауса началась значительно раньше, чем принято считать. Отметим также, что в фильме «От заката до рассвета» Чич Марин играет в фильме сразу три роли — офицера таможни, зазывалы и Карлоса. До этого он играл бармена в «Отчаянном», а после сыграет одну из ролей в «Мачете», еще одной грайндхаусной картине Родригеса, фейковый трейлер которой мы видели в проекте «Грайндхаус».
Поскольку Тарантино писал сценарий в 1990 году[196], в образах бандитов узнаются те же характеры, которые встречаются и в других его ранних сценариях. Фактически Сет Гекко — это образ мистера Белого, а Ричард — мистера Блондина из «Бешеных псов». Сет — уравновешенный профессионал, который пытается смирить безумие брата, в то время как Ричи — психопат, без особых на то причин убивающий людей. Очень важно то, что он не просто любит насилие, а в самом деле сумасшедший и параноик. Так, ему кажется, что невинная Кейт говорит ему непристойности, хотя это всего лишь его фантазии. Однако образ Ричи принципиально отличается от характера мистера Блондина. Если последний просто любит насилие и пытки, то насильственные действия Ричарда в основе своей имеют сексуальную природу. Это первый опыт Тарантино, когда он показывает, что секс может быть основой насилия. Однако это всего лишь один из мотивов многогранного насилия у режиссера.
В аннотации к опубликованному на русском языке сценарию «От заката до рассвета» говорится, что текст «интересен прежде всего тем, что в нем, в отличие от экранной версии, гораздо более подробно рассказана история главных героев — братьев Гекко и их невольных попутчиков, пастора Фуллера и его детей. Сцены, не вошедшие в фильм, позволяют проследить за изменением авторского замысла»[197]. Это не совсем так. Фильм экранизирован в соответствии с текстом, в котором есть лишь незначительные изменения. В частности, в сценарии герои пересекают границу с Мексикой ночью, в то время как в кино это происходит при свете дня. Однако небольшой нюанс проливает свет на характер Ричи. Так, когда Сет оставляет его в номере сторожить заложницу, а сам уходит, чтобы принести еды и проверить обстановку, Ричи убивает женщину. И если в фильме нам показывают лишь кадры окровавленной постели и куски мяса, то в сценарии дела обстоят по-другому. Сет возвращается в номер и спрашивает о заложнице, а когда заходит в комнату, где она должна находиться, то видит, что «мертвая Глория Хилл лежит на кровати совершенно раздетая. Яснее ясного, что Ричард изнасиловал ее, а потом прикончил»[198]. Впоследствии в теме перверсивной сексуальной природы насилия Тарантино вернется лишь в «Доказательстве смерти».
Кроме того, обычно вампиры сексуальны. Но в фильме «От заката до рассвета» мы почти не видим этой сексуальности. Они, как правило, противны и омерзительны. Единственная ясная отсылка к вампирской сексуальности — это танец Сантанико. Но опять же героиня Сальмы Хайек не обнажает свое тело, а делает что-то более серьезное — засовывает пальцы ноги в рот Ричарду и льет по ней виски. Одним словом, эта сцена — прихоть Тарантино и по большому счету всего лишь оттеняет общее безумие Ричарда. В остальном весь секс и непристойности в фильме звучат лишь в диалогах и монологах. Например, зазывала (одна из ролей Чича Марина) кричит: «Кисоньки-киски, сладкие пиписки! На любой вкус! Сегодня вдвое дешевле! Получай киску на халяву! Милости просим, у нас богатейший выбор! Только для тебя! Беленькие и черненькие, киски испанские — маета пацанская, золотистые и пушистые, киски горячие, киски прохладные, кому помокрее, кому посуше, кому пошире, кому поуже, кому пожирнее, кому потощее. Манда бедовая, манда понтовая, киска пахучая, киска приставучая, хочешь бархатный лобок, хочешь шелковый волосок, блудница-озорница, тиски для болта, не дырки, а мечта, киски ретивые, киски игривые, кому — одноразовые, кому — долгоиграющие, киски — радость импотента, киски-обманки и прочие хулиганки! Если ты не хочешь у нас, значит, ты вообще не хочешь!»[199]. Все это делает картину в целом целомудренной с точки зрения визуального ряда, несмотря на то что существенная часть действия происходит в стриптиз-баре, но предельно вызывающей, трансгрессивной с точки зрения диалогов. Фирменный жест Тарантино.
«Ты видел, чтобы психи взрывались от солнечного света?»
В своей статье «Хаотичный текст и садовская аудитория: нарративные трансгрессии современных культовых фильмов», посвященной фильму «От заката до рассвета», Хавье Мендик и Грэм Харпер отмечают, что про это кино можно говорить тремя способами. Первый — это просто критиковать фильм, не находя в нем ничего интересного. Второй, «более плодотворный», — интерпретировать его как произведение постмодернизма. И третий — это прочитывать его с позиции философии Маркиза де Сада, что и делают авторы[200]. Конечно, Сад — это не то же самое, что Агамбен, но, мне кажется, что это даже менее плодотворный путь обсуждать кино, чем описывать его как постмодернистское. Впрочем, от того, что оно таковое, Мендик и Харпер не отказываются. И все же это вчитывание философии в фильм вряд ли может сказать что-то о самом фильме. И так как я анализирую фильмы Тарантино с позиции исследователя, а не теоретика, то я обращусь к теме репрезентации вампиров в картине «От заката до рассвета». Тем более что для Тарантино это был первый официальный хоррор.
Но если о сексуальности вампиров кино не говорит ничего нового, то говорит ли оно что-то новое о вампирах вообще? В картине «От заката до рассвета», например, есть элементы blaxploitation (участие Фреда Уильямсона отсылает к его многочисленным персонажам из фильмов 1970-х), но это не вампирский blaxploitation-фильм типа «Блакула» (1972), «Кричи, Блакула, кричи» (1973), «Ганжа и Хесс» (1973) и др. Кроме того, кино предельно далеко от артхаусных фильмов типа «Дочери тьмы» (1971) или грайндхауса наподобие «Вампирши-лесбиянки» (1971), посвященных темам альтернативной вампирской сексуальности. Оно не похоже на громкие экшен-фильмы типа трилогии «Блэйд» (1998), «Другой мир» (2003) или «Ван Хельсинг» (2004). Наконец, в этом фильме вампиры не репрезентируют «другого»/«иного» — сексуальное («Интервью с вампиром» (1994)) или расовое («Отродье» (2001)) меньшинство или же всевозможных маргиналов — сумасшедшие («Мартин» (1976), «Поцелуй вампира» (1998)) или наркоманы («Привычка» (1995)). Вампиры в этом фильме — это просто вампиры.
Иными словами, вампиры из фильма «От заката до рассвета» не привносят ничего нового в образ экранного вампира. Вампиры в этом кино относительно традиционные. Во-первых, они все еще хищники, их не «очеловечивают». Во-вторых, вампиры все еще остаются в религиозном, а не в научном дискурсе: начиная с «Блэйда» и даже чуть раньше про вампиров в кино говорят в категориях вируса, болезни, технологии и в целом науки. В-третьих, это один из последних фильмов, в которых вампиры все еще могут трансформироваться в других существ. В частности, все они обращаются в летучих мышей, а некоторые могут превращаться в чудовище, что-то среднее между волком и крысой, — явная отсылка, с одной стороны, к фильмам про оборотней, а с другой — неявная к «Ночи страха» (1985) Тома Холланда, в котором вампир мог превратиться в волка (весьма неконвенциональный ход для жанра).
Однако «От заката до рассвета» — это не фильм про вампиров, но традиционное для Тарантино упражнение в создании новых жанров. Исследователь массовой культуры Джеффри Уайнсток считает, что «вампирское» кино в какой-то момент стало супержанром. То есть вампирская тематика вступает в связь с комедией, триллером, боевиком, любовными историями и даже вестерном. В таком свете получается, что происходит «вампиризация» всех других жанров. Вампиры могут быть героями, антигероями или жертвами; вампирское кино может быть крупнобюджетным, артхаусом или относиться к категории B[201]. Уайнсток анализирует в своей книге очень много фильмов — известных и не очень, но ограничивается лишь упоминанием франшизы (у фильма было два продолжения, выпущенных сразу на видео, а впоследствии и сериал) от «Заката до рассвета», сказав, что в фильме представлены уродливые мексиканские вампиры. Дело в том, что «От заката до рассвета» в этом отношении немного выбивается из общей картины «вампиризации» других жанров.
То, что «От заката до рассвета» с трудом поддается анализу как вампирское кино, свидетельствует также исследование Стэйси Эббот «Целлулоидные вампиры». Например, такие фильмы, как «С наступлением тьмы» (1986) Кэтрин Бигелоу и «Вампиры» (1998) Джона Карпентера, совмещают в себе конвенции жанров вестерна и вампирского кино. Таким образом, вампиры в этих фильмах попадают в жанр вестерн и действуют по правилам скорее вестерна, нежели вампирского кино. Поэтому в действительности имеет место то, что Уайнсток назвал «вампиризацией жанра». Эббот подробно разбирает все возможные вампирские фильмы, но «От заката до рассвета» опять же удостаивается лишь нескольких упоминаний в череде картин, о которых она говорит, чтобы подтвердить свой тезис. Однако, что любопытно, она упоминает «От заката до рассвета» в контексте обсуждения «С наступлением тьмы» и «Вампиров». Эббот отмечает, что первый — это «готический вестерн». Относительно же второго пишет, что Джон Карпентер сознательно делал свой фильм таким же, как картины Говарда Хоукса, Серджио Леоне и Сэма Пеканпа, то есть это тоже вестерн. И, таким образом, «в „Вампирах“ Джона Карпентера Влад Цепеш встречается с „Дикой бандой“»[202].
Как в случае с фильмами «С наступлением тьмы» и «Вампиры», «От заката до рассвета» тоже является своеобразным вестерном и тоже встает на скользкую дорожку «road movies». И поскольку дорога в картине «От заката до рассвета» заканчивается в Мексике, это делает ее не обычным вестерном, но тем, что исследователи Эдвард Баскомб и Роберта И. Пирсон описали как «южный вестерн»[203]. Но если все три фильма так похожи, почему «От заката до рассвета» такой уникальный? И почему про него сложно говорить в контексте вампирского кино? По большому счету, фильм не проблематизирует фигуру вампира. Чудовища в картине «От заката до рассвета» включены в общее повествование, но не являются его центральной частью. Они всего лишь выполняют конкретную подчиненную функцию общего сюжета. Братья Гекко, пастырь Джейкоб и его дети Скотт и Кейт — не охотники на вампиров. Братья Гекко — хищники, семья Фуллеров — всего лишь жертвы, случайно попавшиеся на пути двух гангстеров. До недавнего времени в мире Гекко и Фуллеров вампиры не существовали, как не существовали они и во вселенной «От заката до рассвета», но появились лишь в середине фильма. Одним словом, в фильме «От заката до рассвета» жанр вампирского кино не доминирует над жанром гангстерского экшен-фильма и южного вестерна. И если в картинах «С наступлением тьмы» и «Вампиры Джона Карпентера» жанры вестерна и вампирского кино сосуществуют на равных, то в «От заката до рассвета» скорее происходит гангстеризация и вестернизация вампирского кино, нежели наоборот. Именно в этом, а не в изображении фигуры вампира заключается уникальность фильма. По этой причине вампиры в фильме «От заката до рассвета» должны были быть предельно традиционными, пусть даже и мексиканскими.
Бог и случайность
Самое главное, что говорит нам этот фильм о вселенной Тарантино, так это то, что в ней есть место Богу. То есть Бог существует. Таким образом, мы можем говорить о своеобразной теологии режиссера. Но Бог не доминирует, он вынужден делить и без того не очень большое место в этой вселенной с такими понятиями, как судьба и чудеса. Например, в конце фильма «Прирожденные убийцы» Микки и Мэллори Нокс говорят, что они смогли сбежать из тюрьмы благодаря бунту, который они не планировали. Мэллори даже произносит, что это была «судьба». Судьба предопределила им спасение. И, таким образом, судьба, если это в самом деле была она, позволяет выходить сухими из воды даже таким отрицательным героям — жестоким убийцам, как Микки и Мэллори. Если бы они употребили термин «удача», это было бы менее радикально, потому что, как известно, удача может попасть в руки каждого, главное — быть молодым и дерзким. Более того, в «Прирожденных убийцах» речь явно идет не о предопределении, но о случае — благодаря случаю, которым они не преминули воспользоваться, герои смогли спастись.
Чудеса часто встречаются во вселенной Тарантино. Окровавленная невеста чудом остается в живых: в конце концов ей выстрелили в голову в упор. Кларенс Уорли точно так же остается в живых благодаря чуду (правда, как мы помним, Тарантино намеревался убить его в конце фильма): ему тоже стреляют в голову. Фактически благодаря чуду / случаю в живых остается Шошанна Дрейфус в начале фильма «Бесславные ублюдки», когда нацисты расстреливают ее семью. Но здесь мы как раз встречаемся с судьбой, потому что в итоге это событие приведет к смерти всей элиты Третьего рейха. Упустив одну еврейку, Ганс Ланда совершает роковой поступок. Впрочем, и он способен воспользоваться случаем. Когда удача дает ему шанс, Ланда это прекрасно понимает и сдает нацистов, договариваясь с союзниками о добровольной капитуляции. Наконец, в «Криминальном чтиве» Джулс классифицирует то, что он не умер от череды выстрелов фактически в упор, как чудо. В отличие от Винсента Веги, Джулс воспринимает это как знак и завязывает с преступной деятельностью, благодаря чему остается в живых. В то время как Винсент Вега умрет — и снова из-за нелепости. Пока Марселас Уоллес отлучится за едой, Винсент пойдет в уборную (как мы знаем, каждый раз, когда он находится в туалете, в фильме происходит что-то ужасное), а когда откроет дверь, Бутч выпустит в него очередь из автоматического оружия. Это негативная и позитивная случайности: несчастливая для Винсента и счастливая — для Бутча.
Но если во всех этих случаях речь идет о судьбе и удаче / случае, то в картине «От заката до рассвета» появляется Бог. Неслучайно один из главных персонажей фильма — пастырь Джейкоб. Но это не просто пастырь, но пастырь с пошатнувшейся верой. Потеряв любимую жену и оставшись с двумя детьми, он начинает сомневаться, что Бог существует, раз он позволил его супруге умереть, потому что Джейкоб вел праведную жизнь. Правда, его сомнения сложно понять: как будто он не читал Книгу Иова. И тем не менее это данность. Но то, что его вера поколеблена, делает возможным встречу с братьями Гекко. Что, между прочим, в итоге должно привести его либо к еще большим сомнениям (и снова неудача), либо вернуть к вере (очередное испытание — не отречется ли он от Бога в конце концов?).
Видимо, в мире Джейкоба до сих пор не было никаких чудес, как не было и ничего сверхъестественного: он предельно рационален. И вдруг на его пути, буквально в логове разврата, куда он попал волею судьбы, случая или Бога, появляются самые настоящие вампиры. Убедившись в том, что это вампиры, Джейкоб говорит: «Я не верю в вампиров, но верю в то, что я видел». А видел он чудовищ, которые пьют человеческую кровь и умирают, если их плоть пронзить деревянными предметами. Разумеется, вампиры не доказывают существование Бога. Но — и это самое главное — его существование подтверждает то, что они умирают от святой воды, боятся распятий и вообще могут умереть от любого предмета с христианской символикой. Так, Сет Гекко выбивает на пулях кресты, и это работает.
Именно Сет возвращает веру в Бога Джейкобу. Сначала выжившие обсуждают, кто что знает о вампирах («Они боятся серебра! Или это оборотни?»), но Джейкоб прерывает дискуссию, спрашивая, читал ли кто-нибудь «настоящую книгу о вампирах». Тогда они обращаются к уже имеющемуся опыту: кожа у них тонкая, и пробить деревом плоть не очень трудно, от этого они умирают. И только после этого Сет говорит Джейкобу, что без него они не справятся. До сих пор Джейкоб не применял христианскую символику, чтобы сражаться с вампирами. Это не проговаривается непосредственно, но мы видим, что она работает, когда он начинает ее использовать. Более того, Джейкоб, будучи пастырем, крестит воду, и она действительно становится оружием в борьбе с монстрами. Иными словами, традиционные символы христианства и прежние, сегодня устаревшие, знания о вампирах, которые есть в популярной культуре, могут помочь сразиться с нечистью, если она попадется на вашем пути. Такова идея фильма «От заката до рассвета».
То есть с вампирами можно сражаться именем Бога. Но Бог непосредственно не вмешивается в то, что происходит на границе Мексики и США. Выживут невинные люди или нет, ему все равно. Следит ли он за ними вообще? Джейкоб верит в Бога, но Бог к нему неблагосклонен. Означает ли это, что Бог Тарантино жесток, безразличен или всего лишь предпочитает не вмешиваться? Мы не знаем. Но мы точно знаем, что победят в схватке с нечистью не самый праведный человек Сет и нравственно нейтральная Кейт. Очевидно, это всего лишь счастливый случай — везение, а также умение постоять за себя. Таким образом, на божественное вмешательство в схватке с вампирами во вселенной Тарантино рассчитывать не приходится. Бог не вмешивается.