Фамилия скупщика была Валиев. У него изъяли сумку. При ее тщательном осмотре оказалось, что сумка была сплетена из лыка. Внутри стенки в ней обложены сторублевыми купюрами. Насчитали девяносто девять тысяч рублей.
При обыске обнаружили много золота. Мужчина и женщина, задержанные в квартире Шаймербекова вместе с хозяином и скупщиком, оказались супругами Шайдуллиными, тоже из города Ош.
— Приехали устраиваться на работу, — заявили они. — Никакой связи с Валиевым не имеем и вообще его не знаем.
Все задержанные были доставлены в оперативный пункт милиции станции Макинка, а затем в Алексеевку, где их водворили в КПЗ. Наутро узнали, что Валиев повесился в одиночной камере.
Начатое дело предстояло довести до конца. Мы разрабатывали одну версию за другой, чтобы как можно быстрее обезвредить преступную группу расхитителей и спекулянтов. Для привлечения к уголовной ответственности Шаймербекова и супругов Шайдуллиных достаточных оснований как будто не было.
Запросили милицию города Ош. Оказалось, Валиев продолжительное время не работал, занимался скупкой и продажей продовольственных и промышленных товаров. Во время обыска в его квартире обнаружено много тканей, обуви, швейных изделий, муки и других продуктов.
Люди в те годы испытывали большие трудности в снабжении продуктами и товарами. На рудниках старателям за добытое золото выплачивали не деньги, а боны. В специальных магазинах на боны они приобретали промтовары и продукты, излишки им разрешалось продавать за деньги. Валиев, скупая по дешевым ценам золото в Оше и других местах, под видом старателя сдавал его в скупочные кассы, получал боны, покупал в магазинах товары и продукты и спекулировал ими.
Шайдуллин и его жена были тесно связаны с Валиевым. Собранные улики и вещественные доказательства вынудили Шаймербекова и Шайдуллиных признаться на следствии в своих преступлениях. Они назвали соучастников.
В поселке Макинка некто Омербеков по заданию Валиева также скупал золото. Изъять его из искусно сделанных тайников было не так-то просто. Искали в доме и во дворе, переложили все дрова, перебросали сено, сложенное возле сарая. И — вот удача! — возле стога сена обнаружили деньги, завернутые в тряпку. Двадцать пять тысяч рублей. Нашли и более килограмма золота. Где и как скупщики приобретали драгоценный металл?
Мы установили, что на одной из шахт рудника Бестюбе бригадир Свиридов, выбирая породу с большим содержанием золота, скрытно выносил ее из шахты, обрабатывал дома и сбывал золото Шаймербекову. На квартире Свиридова во время обыска найден килограмм золотых слитков, изъяты примитивные приспособления для обработки руды.
По делу проходило более двадцати человек. У расхитителей изъято более шести килограммов золота, двести пятьдесят тысяч рублей, пятьсот метров ткани, много муки и сахара.
Шел третий год Великой Отечественной войны. Я был начальником отдела уголовного розыска УНКВД Акмолинской области. Аппарат отдела небольшой, но испытанный, боевой.
Навсегда запомнились события, которые привели меня в те дни в село Благодатное. Мария Сидоренко, оставив малолетнего ребенка у родителей, поехала к мужу в Арык-Балыкский район. Прошло несколько дней, но ее все не было. Муж забеспокоился, написал письмо родителям Марии, просил сообщить, почему она задерживается. Получив такую весть, родители встревожились и сразу же написали в областное управление милиции.
Розыск пропавшей Марии Сидоренко поручили опытному оперативному работнику Волкову. Он выехал в село Благодатное. Для организации розыска выехал с ним и я.
— Мария утром поехала на попутной машине до Акмолинска, — рассказали ее родители. — Там она рассчитывала поездом доехать до Кокчетава, а дальше до Арык-Балыка, опять на попутных.
Мы выяснили, как была одета Мария, ее приметы и другие данные, необходимые для розыска. Оперативник проехал тот путь, который проделала Мария. На заезжем дворе переночевала, утром уехала на станцию Акмолинск и села в поезд в сторону Кокчетава. На этом все нити обрывались.
Волков решил узнать, нет ли в Кокчетавском горотделе милиции заявлений. И вот что он выяснил: в Кокчетавском горотделе было несколько аналогичных заявлений. Ехал человек поездом, сошел на станции, но к месту назначения не прибыл. Возникла версия, что люди либо исчезали из поезда, либо становились жертвами частных извозчиков.
На линии железной дороги в последнее время чрезвычайных происшествий не было. Более вероятной казалась вторая версия.
На одной из улиц люди показали дом, обнесенный высоким глухим забором. Здесь жила старуха Виляева. В начале войны ее сын куда-то исчез, а однажды приехал на лошади, запряженной в сани, забрал семью и уехал. Куда — никто не знает. А недавно стал по ночам приезжать.
Хозяйка дома утверждала:
— Никого у меня нет, одна живу.
Осмотрели сарай. В нем совсем недавно стояла лошадь, были следы от саней.
— Никакой лошади у меня нет и не было, — упорствовала старуха.
— Кто к вам приезжает?
Виляева отрицала все.
С санкции прокурора в доме произвели обыск. Обнаружили много добротной мужской и женской одежды и обуви самых различных размеров.
— Вы говорили, у вас никого нет! А это чье?
— Не хотела говорить, — заюлила старуха, — да уж раз нашли… Есть у меня сын и сноха, в Акмолинске живут. Их это вещи.
Сопоставили вещи с описаниями одежды пропавших людей. Сомнений не было. Родственники пострадавших также опознали их одежду и обувь. Была здесь одежда и Марии Сидоренко.
Предстояло искать Василия, сына Виляевой. В паспортном столе и военкомате Акмолинска он на учете не состоял. Но жена его с детьми была временно прописана. Иногда к ней приезжал муж. Через полгода Виляевы купили где-то дом и уехали. Организовали поиски этого дома, которые вскоре увенчались успехом.
Виляев прятался в погребе, в специально сделанной нише. При обыске и здесь нашли вещи, принадлежавшие пострадавшим. На допросе он признался, что в Кокчетаве поздно вечером встречал поезд и возил пассажиров из города. Того, кто побогаче, приглашал на ночлег в дом матери. Ночью, когда человек засыпал, душил свою жертву, вещи, деньги и другие ценности забирал, трупы вывозил за город и бросал в заброшенные колодцы или закапывал в оврагах.
Суд приговорил Виляева к высшей мере наказания.
После войны меня назначили начальником уголовного розыска Актюбинской области. Много хлопот нам и железнодорожной милиции причиняли воры-«гастролеры», действующие в поездах. Мы организовали оперативные группы на железной дороге. Выставляли посты вблизи вокзалов, на рынках. Наблюдали за подозрительными лицами. Это помогло нам выявить опасную группу преступников во главе с Дмитриевым.
Мы заметили, что квартиру ранее судимого Дмитриева часто посещают подозрительные люди. По некоторым обстоятельствам можно было предположить, что они готовятся к краже. Дмитриев с двумя «гастролерами» наметили себе контору, где должны были выдавать зарплату. Ночью преступники проникли в контору. Вскрывать сейф на месте не решились, с большим трудом перенесли его в квартиру Дмитриева. Тащили этакую тяжесть три километра. Но когда взломали сейф, в нем не оказалось ни гроша. «Гастролеры» избили Дмитриева, а сейф бросили в подпол.
Утром нам сообщили об исчезновении сейфа. Мы прибыли на квартиру Дмитриева и обнаружили его.
В тот год я работал начальником отдела уголовного розыска Алма-Атинской области. Как-то позвонил шофер таксомоторного парка.
— Моя фамилия Федотов, — сказал он, — мне необходимо срочно встретиться с вами. Жду вас на главпочтамте, только чтобы об этом никто не знал.
Шофер рассказал:
— Двое неизвестных вчера вечером сели ко мне в такси. Долго петляли по городу, заехали в безлюдное место, один достал пистолет и пригрозил: «Ты теперь наш. Куда скажем, туда повезешь. Завтра приедешь». Назначили место и время. Как я понял — хотят обокрасть магазин. А где — не знаю. Меня предупредили: «Если сообщишь в милицию, поплатишься жизнью. Номер машины знаем, будем за тобой следить»… Везти преступников «на дело» совесть не позволяет. Решил незаметно сообщить уголовному розыску. Автомашину загнал в гараж, а сам на автобусе поехал на главпочтамт. Оттуда позвонил.
Были созданы две оперативные группы. Одной из них руководил я, другой — начальник республиканского уголовного розыска полковник Васютин. Предполагались два возможных маршрута, которые могли избрать преступники. Одна группа поехала по Ташкентскому тракту на Каскелен, другая — в направлении Талгара.
В тщательно разработанной операции предусмотрели малейшие детали, подробно проинструктировали водителя. По договоренности с начальником таксомоторного парка были выделены четыре автомашины, и сам он принял активное участие в задержании.
В назначенное бандитами время шофер прибыл в условленное место. Через несколько минут подошли преступники, сели в машину и поехали в сторону Каскелена. За ними на небольшом расстоянии шли наши машины. За городом таксист остановился.
— Что-то мотор барахлит, надо посмотреть, — сказал он и вышел на дорогу.
— Товарищ, помоги, — остановил он проходившее мимо такси. Сзади остановилась вторая машина. Преступники почуяли неладное, бросились бежать. Их задержали, изъяли оружие. Оказалось, что ехали они в Каскелен с намерением убить сторожа и ограбить магазин.
Такими были будни уголовного розыска. Сейчас, когда прошли десятилетия, когда мысленно вглядываешься в прошлое, невольно задумываешься, оправданы ли временем те силы, которые затрачены работниками милиции, тот риск, которому они себя подвергали, те жертвы, которые понесли в борьбе с преступностью? И с удовлетворением убеждаешься: оправдано, все оправдано. Много несчастий предотвратили и предотвращают люди, посвятившие и посвящающие себя трудной и опасной работе в уголовном розыске. Многих людей спасли от гибели, вывели из мрачных житейских тупиков. Ради этого стоит жить и работать. И — рисковать…