м надежным кольцом, и Сариев, предупреждая сопротивление, «взял на прием» левую руку противника.
Рашид Фаткулин, 27 лет, коммунист, командир группы.
— Уверен, в подобной ситуации любой из наших бойцов действовал бы так же. Может быть, даже и грамотнее, ведь Сиворакша и Филев служат не так уж много. А ведь с каждым месяцем крепнет сила наших ребят, развивается быстрота и выносливость.
Виталий поначалу не мог подтянуться на турнике, обессиленно падал во время марш-бросков. Уж очень резким показался для него переход от «гражданки» к напряженным воинским будням. Выстоять помогли его характер и крепкая помощь товарищей.
— Давай автомат, — предлагал комсорг Виктор Андреев, поддерживая новичка на очередном марш-броске.
— Нет, сам… Все равно добегу, — отвечал Сиворакша. И с каждой неделей все увереннее приходил к финишу. Записался в группу лучшего спортсмена Сергея Толстова и, отрывая от короткого солдатского сна полчаса, занимался на турнике, все увереннее обращался с гирями… Они, кстати, «прописаны» и всегда в ходу и в дежурной части, и в кабинете командира подразделения Попова, прослужившего уже 37 лет, воевавшего с бандами в послевоенной Прибалтике, имеющего 14 правительственных наград…
Сегодня Виталий свободно выполняет нормативы силовых упражнений.
19 часов 45 минут.
Уже четыре минуты они держали преступника, постепенно отводя его к скверу, подальше от людей.
— Попробуем до нее добраться, — предложил Сиворакша. Филев медленно отводил один палец преступника, Сиворакша прижимал к нагретому металлу свой. И еще один, и еще…
Виталий успел переложить гранату из руки вырывавшегося преступника, когда ему послышался щелчок, такой же, какой бывает на боевых учениях сразу после броска, когда боек ударяет о капсюль. И уже ничто не спасет от взрыва. Ничто.
Николай Тимофеевич Попов, коммунист, командир подразделения.
— Служба у нас особенная. Ребята приходят самые разные, не всегда подготовленные. Рядовой Сариев был сантехником, Филев — электромонтажником, Сиворакша — мечтатель, больше жил в «книжном» мире, никогда решительностью не отличался. Но вот надели ребята погоны и стали проходить боевую школу.
Уже на первом месяце службы Сиворакша задержал вместе с комсоргом опасного преступника. Затем — еще несколько, как мы их называем, «характерных» задержаний. От этого становится не только спокойнее в городе. Сами ребята меняются на глазах. Становятся настоящими бойцами, активными гражданами нашей страны.
19 часов 51 минута.
— Уводите задержанного! Быстрее, ребята! — крикнул Сиворакша, еще не зная сам, что он сделает в эти несколько секунд. Кинуть гранату в сквер? Но оттуда доносятся детские голоса. На улицу? Но на ней многолюдно!
Он ни о чем не думал больше, только мелькнуло коротко: «Не верю, что конец!» Он прижался плотнее к массивному столбу, накрыл гранату собственным телом и стал ждать. Длиннее этих минут в его жизни не было.
— Все нормально, Виталька, — подошел сбоку Култас. — Тебе показалось. Рычаг сидит плотно.
— И все-таки отойди, — попросил Сиворакша. — Доложи командиру…
Ренат Шокаев, коммунист, начальник отдела.
Сами ребята не оценивают этот эпизод как подвиг. Естественные действия, предусмотренные ситуацией. Если бы они поступили иначе, грош бы нам всем цена. Высокие правительственные награды, к которым они представлены, — заслуга всего подразделения.
19 часов 58 минут.
— Садись не заднее сиденье, — предложил Сиворакше командир. Опустил боковые стекла. Виталий все понял без слов — а если взорвется в городе?!
— Сам понимаешь, бросать нельзя.
— Понимаю. А вы?
— Ничего со мной не случится. И с тобой тоже. Поехали.
Они ехали через весь город с гранатой на боевом взводе и всячески старались «разрядить» рядового Сиворакшу, крепко зажавшего в руке гранату, разными смешными историями.
Только после взрыва в глубоком овраге Виталий почувствовал, до чего же занемели пальцы, никак не мог их разогнуть.
— Ну вот и отлично, — подвел итог командир. — А теперь — на службу.
Орденом Красной Звезды за этот подвиг награжден делегат XV съезда ЛКСМ Казахстана и XIX съезда ВЛКСМ Виталий Сиворакша. Знаком «За отличие в службе» — его товарищи Култас Сариев и Сергей Филев. Бдительно и самоотверженно несут они службу по охране общественного порядка.
С. ЗОЛОВКИН,журналист12 ЧАСОВ ИЗ ЖИЗНИ ИНСПЕКТОРА
Утро райотдела милиции начиналось с информации о происшествиях. Но поступившее по телефону сообщение нарушило привычный распорядок. Неизвестный в маске и с револьвером ворвался в одну из карагандинских сберкасс, захватил большую сумму денег и скрылся.
— Какие будут предложения? — спросил начальник отдела Овсиенко, хотя всегда знал, кто и как будет отвечать. Импульсивный Гена Рымбаев, как когда-то на ринге, будет готов сразу ринуться в бой, выдвигая версию за версией. Саша Короткевич соберет исходные данные и «зароется» в аналитическую работу, будет вытягивать по ниточке, по фактику единственно верную версию. «Старик», капитан Юрченко, неторопливо, но наверняка с тонким расчетом раскинет хитроумную сеть различных мероприятий. А вяжет он ее с мастерством непревзойденным…
— Скорее всего, новичок, — высказался первым Короткевич.
— Обоснуй, — так же лаконично потребовал Овсиенко.
— Надеялся на слепую удачу, действовал с нахальством несведущего.
— Уязвимо, но за рабочую версию можно принять, — согласился, подумав, Овсиенко.
— Револьвер. На днях из сберкассы в городе Абае похищен такой же, — вспомнил Юрченко.
— Уже горячее, — согласился Овсиенко. — Что еще?
— Ничего. Пока ничего. Уж больно сбивчивы и путаны объяснения кассирши…
Сложная машина розыска была запущена в ход, но шансы уйти безнаказанным у преступника оставались. И это очень тревожило Овсиенко.
Он перебрал кипу ориентировок по всесоюзному розыску и наконец остановился на одной из них. «Кирсанов Владимир… образование высшее… Разыскивается за особо тяжкие преступления… Приметы…» Совпадало только одно — могучее телосложение и высоченный рост. Овсиенко отодвинул ориентировки, но через секунду снова взял ту, что о Кирсанове, еще раз внимательно прочитал.
Что побуждает оперативника останавливаться на той или другой версии? Опыт? Интуиция? Чаще всего и то и другое. Но «кухня», из которой выходит «готовый продукт», у каждого своя.
Все они, работники отдела, молоды, по-настоящему любят свое дело. Не боятся высказывать самые невероятные предположения, отталкиваясь порой от незначительного факта. Они очень загружены, куда больше положенных восьми часов в сутки. Но Овсиенко всегда — и в самом начале, когда у него еще не было опыта и он «зашивался», зачастую спал прямо в кабинете, и потом, когда выработал стройную систему руководства, — был на черновой работе.
— Вот точно, я чувствую, это Кирсанов! — поддержал его Рымбаев.
— Чувствовать мало, — резонно возразил Короткевич. — Но может быть и так. Анализ «почерка» говорит за такую версию. Сами понимаете, скрываясь от розыска, Кирсанов мог «залететь» в любой город…
— Все же допустим, что к нам «залетел» Кирсанов, — развивал свою идею Овсиенко, — что мы о нем знаем? Образован, неглуп, внешне эффектен. Любит «шикарную» жизнь. Хладнокровен и необычайно жесток. Пошел на убийство в Харькове, на серию особо тяжких преступлений в Новосибирской области… Что он может предпринять после ограбления сберкассы?
— Тотчас же скрыться, — неуверенно ответил кто-то.
— «Залечь на дно» и переждать шумиху.
— А может и третье, — предположил Овсиенко, — уже сегодня вечером часть денег из сберкассы перекочует в один из ресторанов.
Овсиенко не хуже других работников уголовного розыска знал, что обычно «гастролеры» немедленно скрываются. Но люди, подобные Кирсанову, тщеславно уверовав в свою исключительность, иногда предпринимают и нестандартные ходы, выпадающие из логики накатанных ситуаций. Они жаждут своеобразной компенсации за тот липкий страх, что переживают в момент совершения преступления.
— Во всяком случае, следует проверить.
Вот уже несколько часов Овсиенко, Рымбаев и стажер Ворончихин объезжали местные рестораны и кафе. Непринужденно, со скучающим видом прохаживались они между столиками. Изображали подвыпивших. Искали нужное лицо. Похожего по приметам на Кирсанова не было.
Оставался еще один ресторан «Ритм». Они шли туда, не надеясь на удачу. На усталых лицах явственно читалось сомнение. Да и сам Овсиенко все чаще ловил себя на мысли: ложная версия.
— Нет, — взглянула на фотографию администратор. — Такого в зале я не видела.
«Все», — подумал Овсиенко. Поинтересовался:
— Ну, а может быть, кто-то ведет себя необычно. Заказы особенно богатые делает, деньгами сорит.
— Да вроде бы нет, — неуверенно ответила администратор. — Впрочем… есть тут такой… Но он орденоносец, какой-то крупный специалист с Севера.
Рымбаев озабоченно прошелся по залу:
— У вас место не занято? А у вас?
Вернулся — само нетерпение.
— Он это, Игорь Иванович, точно он! Здоровый… штангист, наверное. Ничего, втроем возьмем.
— Как возьмем… В переполненном зале, наверняка вооруженного. Да и Кирсанов ли это?
Овсиенко тайком наблюдал за гренадерского роста мужчиной, что-то очень веселое рассказывающим своим спутницам. Со вкусом одет, три ордена на груди…
— А что, если…
— Тамара Павловна, вызовите его в банкетный зал. Скажите, симпатичная женщина жаждет знакомства…
— Рымбаев, оружие наготове, заходить вслед за ним! Ворончихин, будешь страховать у дверей. Стрельбу не открывать ни в коем случае. Ни в коем! Это приказ!
Не остывший еще от приятной беседы и шуток, «штангист» зашел в пустой банкетный зал с дежурной улыбкой светского льва.
— Вы извините меня, — почти заискивающе улыбнулся Овсиенко. Широкий в плечах, кандидат в мастера по борьбе, он был в этот миг незаметным, мелким перед уверенным, нахальным здоровяком. Овсиенко весь как-то сжался, почтительно изображая якобы виноватую покорность. — Только, ради бога, не волнуйтесь. Я жду вас. Я из уголовного розыска…