На все вопросы мать отвечала: «Не знаю, не подозреваю», а Володя упорно молчал. Видно, сильно был зол на мать. Что за причина? Что руководит им, что толкает на проступки? Беседы ни к чему не привели.
Как-то патрулируя по улицам города, Кочеткова подошла к расшумевшейся мороженщице. Та держала за руку Володю. Оказалось, он, не заплатив продавцу, пытался убежать. Кочеткова рассчиталась за него и попросила отпустить парня.
— У тебя что, денег нет? — спросила Мария Александровна. Оказалось, деньги были. Он нарочно искал случая, чтобы его задержали и препроводили в милицию.
Они беседовали в сквере. Долго, обстоятельно. Поняв, что его сочувственно слушают, мальчик заговорил горячо, торопливо. Был обижен на мать. И делал все ей назло.
Кочеткова много раз говорила с матерью Володи. Понадобился без малого год, чтобы в семье наступил мир. И парня стало не узнать: отличник учебы, в комсомол приняли.
Володя, конечно, не из самых «трудных», с которыми приходилось встречаться Марии Александровне в детской комнате милиции.
Как-то в детскую комнату милиции прямо из школы привели Васю Королева. Классный руководитель — опытная учительница, многие годы посвятившая педагогической работе, заявила:
— Или этот Вася, или я. Не изолируете, завтра же из школы уйду…
— Действительно, Вася не был ангелом, — вспоминает Мария Александровна. — Задиристый, драчливый, он и впрямь приносил немало хлопот. Но вся беда в том, что педагог не усмотрел одной существенной детали. Вася был не по возрасту развитым, намного опережал по способностям своих сверстников. На уроках все быстро схватывал и пока другие усваивали материал, ему становилось уже скучно. Вот и вертелся, отвлекал ребят и учительницу не слушал.
Не лучше обстояло дело и дома. Не занятый учебой, он слонялся по двору, что-нибудь мастерил. Например, самопалы. Вокруг него всегда группировались мальчишки, вызывая неудовольствие родителей.
Но всем было не до него. Ругнут мимоходом, обзовут хулиганом — вот и все воспитание. Постепенно нарастала вражда. Вася стал огрызаться, дерзить. Дошло дело до милиции.
Мария Александровна довольно скоро оценила натуру мальчика и поняла, что не «санкции» здесь нужны, а понимание. Благодаря ее хлопотам Васю досрочно перевели в очередной класс, педагог-организатор при домоуправлении нашел ему занятие по душе. «Трудный» характер быстро выправился.
…И в то же время Мария Кочеткова не оставляла свою главную службу.
Перед заступлением в наряд на инструктаже была зачитана ориентировка: объявлен всесоюзный розыск опасного преступника. Есть и приметы: долговяз, вьющиеся волосы, одет в черную кожаную куртку…
Примостившись в машине, Кочеткова внимательно следила за толпой на немноголюдной уже улице. Машина двигалась медленно. За стеклом моросил нудный дождь вперемежку с мокрым снегом.
Вот перекресток, машина притормозила у светофора. Но что это? Из-за угла было появилась, но сразу же нырнула обратно, в темноту двора, долговязая фигура. На миг тускло блеснула в свете фар мокрая кожа черной куртки. Что случилось? Человек испугался милицейской машины? А по приметам, вроде бы, он.
Кочеткова со своим напарником бросились за ним. Небольшой квадратный дворик, со всех сторон кирпичные стены домов. Но вот луч фонаря опять высветил черную куртку. Человек пытался спрятаться в неглубокой нише, но понял — не выйдет. Он кинулся было в противоположную сторону, на улицу.
— Стой, — приказала Кочеткова. — Ни с места… — Человек замер. Поднял вверх руки. Это был тот самый преступник, розыск которого объявила милиция.
…Час ночи. Улица Чкалова. В свете фар — две женщины. Одна из них отчаянно машет рукой.
— Пожалуйста, умоляю, ей рожать время пришло!
Недели через три Кочеткова встретила счастливую мамашу с коляской:
— Сын!
Расти счастливым, парень…
В помещение опорного пункта милиции вошла пожилая женщина.
— Мне бы участкового…
— Слушаю вас, — поднялся из-за стола старший лейтенант Рахметкалиев. — Проходите, садитесь, пожалуйста…
Старушка села, горестно вздохнула.
— Беда у меня, сынок. Дочка выпивать стала. Уже ругала и срамила ее — ничего не помогает. Вот к тебе за помощью пришла.
— Хорошо, бабушка, — выслушав ее, сказал Рахметкалиев. — Сегодня же приду к вам домой. Дочь когда возвращается?..
— Когда как, — махнула рукой старушка, — а вообще-то, поздно, за полночь всегда…
— Вот за полночь я и приду к вам.
Потом вошла девушка. Едва закрыв за собой дверь, расплакалась… Рахметкалиев успокоил ее, усадил в кресло, сел рядом.
— Что стряслось?
— Из квартиры меня выгоняют. А скоро зима. Куда я пойду?..
Оказалось, живет на частной квартире, прописана. Платит двадцать рублей в месяц. Так договаривались. Теперь эта сумма хозяев уже не устраивает. Кто-то пообещал им тридцать. Вот и предложили ей освободить комнату в двадцать четыре часа.
— С хозяевами я поговорю, — пообещал участковый. — Сегодня же. Думаю, все уладится.
Девушка, успокоенная, ушла.
И снова открывается дверь. И снова люди со своими бедами. Девятнадцать человек принял в этот день участковый инспектор. А впереди работа на самом участке. Двое подростков дома не ночуют. Нужно побывать у них в семьях, узнать, почему.
Утром поступил сигнал: на двух автобазах плохо поставлена охрана, крадут запасные части. Надо проверить. Узнал, активный член домового комитета заболел. И его проведать решил: не надо ли помощи.
Елюбай Рахметкалиев — молодой участковый. Три года как в этой должности. До этого служил в армии. Когда демобилизовался, пытался поступить на юрфак. Не поступил. Баллов не хватило. Расстроился: «Неужто так и не суждено сбыться мечте?».
Стал инспектором ГАИ. Когда узнали, что парень он стоящий, серьезный, направили его в среднюю школу милиции. Это было как раз то, что он искал.
Окончил школу в числе лучших. Его назначили участковым инспектором. «Хозяйство» досталось тяжелое. Что ни день на участке совершались правонарушения. Хулиганы, пьяницы досаждали.
Первое время с утра до поздней ночи ходил Елюбай по участку. А участок большой — девять с половиной квадратных километров, четыре тысячи двести домов, двадцать одна тысяча жителей.
Увидел, одному не справиться. Нужны помощники. Ведь главное — пресечь правонарушения. И начал Елюбай постепенно привлекать к работе уличные и домовые комитеты. Организовал их отчеты перед населением, внес предложения о переизбрании. На товарищеские суды обратил внимание. В них видел опору.
Провел несколько сходок. Информировал население о положении дел на участке, советовался, что можно сделать, чтобы на улицах, в домах был порядок. Люди активно включились в работу. Набралось около сотни добровольных и надежных помощников.
— Теперь легче, — говорит Елюбай, — да и участок во многом преобразился. Вот только любители выпить еще не перевелись. Они-то и устраивают скандалы, нарушают общественный порядок. Но мы им тоже не даем покоя. Злостных выпивох обсуждаем на заседаниях уличных и домовых комитетов. Это действует отрезвляюще.
Борется участковый с пьяницами и «своим» методом. На следующий день после похмелья встречается с ними и берет их себе в провожатые по участку. Повстречают кого-нибудь, кто еле-еле на ногах стоит, Рахметкалиев и говорит: смотрите, разве приятное зрелище? Чего уж тут приятного! — Вот и вы таким же вчера были.
Есть на участке Рахметкалиева несколько человек, которые в недавнем прошлом отбыли меру наказания за различные преступления. С ними Елюбай часто встречается. Они не обижаются — понимают, беспокоится участковый, как бы не сделали они новой промашки в жизни. А такое однажды случилось. Яков Селезнев, напившись пьяным, избил жену. Соседи сообщили. Почти полгода потратил Елюбай, утрясая семейный конфликт. Теперь в семье, которая была на грани развала, вновь наступил покой и согласие.
На первом плане у участкового инспектора Рахметкалиева работа с подростками. Пять тысяч их проживает на его участке. Большинство молодых людей Елюбай знает в лицо, помнит их фамилии и имена, знает, кто чем занимается, кто может «сорваться», совершить правонарушение.
Он регулярно встречается с их родителями, посещает школы, где они учатся, радуется и огорчается вместе с ними.
За учащихся он более-менее спокоен. Как-никак под присмотром. Чаще тревожится за тех, которые после учебы по разным причинам оказались без надзора и помощи взрослых. В этих случаях Рахметкалиев чисто навещает родителей, торопит их определить парня или девушку на работу. Успокаивается лишь тогда, когда убедится, что подросток при деле.
— И все-таки одного я просмотрел, — сокрушается Елюбай. — До сих пор не могу простить себе этого.
Гришей подростка звали. Жили вдвоем с матерью, в школе учился неважно. Взять бы его под контроль, но так случилось, что в ту пору другими неотложными делами занимался. Этим и воспользовался вор Георгиев, который привлекал таких вот подростков. Интересные истории про сыщиков и про воров рассказывал. Причем сыщики у него получались злыми и глупыми, а воры — смелыми и щедрыми. Покорил Георгиев Гришу воровской романтикой. Выпивать вместе стали. Однажды предложил парню принять участие в ограблении квартиры.
— Буквально через день, — вспоминает Елюбай, — я раскрыл это преступление. Грабителей судили. Гришу мне до сих пор жалко. Жду его. Мы переписываемся. Отбудет срок, вернется домой, сам займусь устройством его жизни.
Участковый уполномоченный Елюбай Рахметкалиев всегда во главе добрых начинаний. С людьми ровен и прост. За человечность уважают его, тянутся к нему люди.
По улицам Темиртау кружит февральская поземка. Город спит. Группа задержания в составе ее руководителя старшины милиции Анны Федоровны Моисеевой, сержанта милиции Анны Васильевны Степанец и водителя старшего сержанта милиции Константина Ивановича Баталова приступила к работе. Снова, уже в который раз, они выезжают на объекты, откуда поступают призывы сработавшей сигнализации. Четыре тревоги были ложные. Виноват сильный ветер. Но на этот раз сигнализация сработала от прикосновения рук человека. Через три минуты группа задержания была на складе, откуда пришел сигнал. Не подозревая подвоха, преступники торопливо складывали товары в мешок.