Умбет спустился в долину и исчез в кудрявых зарослях. Пес зарычал зло.
Таинственный лесочек, ничего не скажешь. Если тут Умбет, значит что-то недоброе творится.
Яров спустился ближе к озеру и пошел на восток, а за лощиной, поднимающейся к горам, подполз ближе к оазису, замаскировался и стал наблюдать. Со стороны лощины зеленый островок просматривался хорошо. Только бы не подвел пес, не залаял. В том, что где-то его ждет засада, Яров не сомневался.
Иван осторожно огляделся. Он увидел невдалеке разрушенные стены и глинобитный мазар с полумесяцем. Остатки стен древней мечети, надмогильное сооружение, огромные деревья, сплетенные корнями, вековой дуб, обгоревший, развалившийся на две части, вероятно, от удара молнии, — все было таинственным и загадочным.
Всадник появился вновь, только теперь к луке его седла был приторочен длинный сверток из кошмы. Волосяной аркан опоясывал упругий и, казалось, живой сверток. Сквозь лошадиный топот Ивану вдруг послышался не то стон, не то приглушенные рыдания. «В кошму завернуто что-то живое» — эта догадка стала фактом, когда он увидел близко странную ношу. Из-под кошмы виднелась ступня человека. Маленькая, видимо, девичья нога безжизненно болталась в такт движению лошади. Ивана будто огнем обожгло, вскинулся было, но вовремя спохватился, сжался в комок, врос в ложбинку, слился с поверхностью земли, покрытой жухлой травой, не спуская глаз с всадника. Пистолет держал наготове. Навстречу Умбету мчался верховой джигит. Иван узнал Тагира. В руках у него было ружье.
Умбет захохотал:
— За невестой спешит, вот акмак, сейчас мы его проучим.
Он стал снимать карабин из-за спины.
Тагир стремительно приближался. Юноша пальнул в Умбета, но промахнулся. Умбет поднял карабин, прицелился, но в момент, когда он хотел выстрелить, как из-под земли вырос Иван. Он сильно ударил палкой по вытянутой руке. Бандит выронил оружие. Пес прыгнул и вцепился в рукав Умбета. Тагир ловко метнул аркан, Умбет свалился на землю. Тагир и Иван туго связали ему руки. Действия этих двух совсем не знакомых людей были слаженны и четки. Тагир сразу понял, что этот странный русский оборванец стремится ему помочь. Он вызволил из кошмы Гульсару. Протянул руку Ивану.
— Спасибо.
Сагидулла Тапиев был богатым и знатным в своем кругу баем, ему принадлежали косяки лошадей, отары овец, стада скота. На него фактически работала вся аульная беднота. Именно к нему и стремился проникнуть Яров. Тапиев держал трех батраков для ухода за лошадьми, заготовки и подвозки сена, посева и уборки проса, а также для «особых поручений». С недавних пор в доме появился новый человек — Умбет, ставший доверенным лицом бая. Через него шли все распоряжения и указания батракам.
Когда перед Сагидуллой появился крепкого сложения человек, отрекомендовавшийся Дмитрием Ивченко, и попросил взять его на работу, хозяин позвал Умбета. Умбет вздрогнул, увидев Ярова. Ведь крепко поколотили тогда Тагир и Яров верзилу, отобрали и отправили в город Гульсару. Хозяину он объяснил, что в пути Гульсару освободили люди Тагира, за что и от бая получил несколько жестоких ударов плетью. Обида ему была нанесена большая. В душе он поклялся под землей найти обидчиков и расправиться с ними.
— Сладишь с ним, возьму, — смеясь, сказал Сагидулла. Подмигнул своему провинившемуся слуге. Это было сигналом к внезапному нападению. Но Яров, готовый к любым неожиданностям, ловкой подножкой упредил великана, ринувшегося в атаку. Тот распластался на земле, ошеломленный ловкостью и дерзостью оборванца. Он грузно поднялся, готовый яростно броситься в драку.
— Слушай, русский, — остановил его хозяин. — Ты, конечно, проворный малый, мне такие нужны… Умбет мое доверенное лицо, верный и преданный, как собака. Будешь все делать так, как он велит, за непослушание — камча.
Умбет затаил злобу, ждал случая, чтобы отомстить.
Выпал первый снег. Умбет с Дмитрием поехали за сеном. Сани часто переворачивались на ухабах, Умбет хвастался своей бычьей силой, один поднимал их, ставил на полозья. При разгрузке он легко переворачивал сани, и сено сваливалось. При всей массивности сложения он был очень подвижным, на коня вскакивал, как юноша. Такая демонстрация силы действительно могла привести в трепет малодушного. «За Гульсару он еще ответит перед советским законом, пойман с поличным, отпереться невозможно. Не уйдут от возмездия и Шарденов с Тапиевым. Но главное сейчас узнать, откуда они воруют скот? Кто им его поставляет, продает, из каких артелей?» — так думал Яров, наблюдая за Умбетом. Он замечал: этот угрюмый мужик по утрам, на рассвете, часто отлучался, потом приводил лошадей, которых вскоре опять угонял неизвестно куда. Иван старался работать не покладая рук, но зорко следил за ним. После возвращения Умбет о чем-то таинственно шептался с баем. Однажды он обратился к Ярову:
— Пора тебе заняться серьезным делом, вечером поедешь со мной на охоту.
Иван сделал вид, что не понял, о чем идет речь, и равнодушно сказал:
— Я нанялся для ухода за скотом и эти обязанности выполняю. Если что не так — скажи. Умею делать многое, а вот охотником никогда не был.
Умбет, выходя из землянки, зло буркнул:
— Не был, так будешь.
Батрак Нармет, который присутствовал при разговоре, заговорщически поманил парня, зашептал:
— Тебе не место здесь, уходи. Бай все обещает меня отпустить, но это пустые слова, ни одного своего обещания он не выполняет. Я все свое здоровье отдал ему. Беги лучше отсюда, сынок, пока не поздно. Самое страшное, — продолжал старик, — я болен, мне трудно выполнять приказания Сагидуллы. Он лучше выбросит меня в степь на съедение волкам, а не даст спокойно умереть. Много я знаю про его плохие дела, живым он меня не отпустит. Уходи, пока ты никуда не съездил с Умбетом, пока твоя душа чиста. Ты молодой, у тебя жизнь впереди:
— Спасибо тебе, отец, — сказал Яров, — но куда же мне деваться?
«Это логово преступников мне и нужно, — подумал он. — Все складывается удачно. Другого такого случая не будет».
В доме Шарденова на разостланных кошмах и коврах сидели гости. Разговор вели полушепотом.
— Верный человек сказал мне, — говорил Анвар, — будто милиция пронюхала о продаже краденого мяса. Я уже принял меры предосторожности, закрыл на время лавку, продал коров. Вещественных доказательств у меня не найдут. Тревожит другое: ненадежное поведение Алексея. Странный он в последнее время, как подменили его, приходит будто нехотя. Из депо его выгнали, это верно. Деваться ему некуда, путь только к нам. Но чем черт не шутит, а вдруг он в милицию доносит на нас? Правда, фактов пока нет. И все же…
— Трус же ты, Анвар, — беспечно рассмеялся Сагидулла. — Нас не так легко взять, мы — как призраки. В случае чего сухими из воды выйдем. Обведем всех вокруг пальца. Если что — всех подозрительных пустим в расход, мертвые говорить не могут. Кто они нам? Мы терпим их, пока они нужны, а начнут мешать — уничтожим. Я так пригрожу своему Нармету, что он против меня не только слова не пикнет, но и скажет, что скот пригонял к тебе по указанию Алексея. Вот если раздуют дело с Гульсарой? Как необдуманно и неосторожно ты поступил! Ты подумал, как лучше уладить дело, пока нас не обвинили в феодально-байских пережитках? Нам только этого не хватало. Жени Тагира на ней. Милиции сейчас выгодно в другом деле схватить нас за руку. Сам знаешь, в каком.
Прихлебнув горячего чая из пиалы, он продолжал:
— А против Доронина есть три надежных свидетеля: ты, твоя жена и твой сын Тагир. Вам нужно твердо заучить свои показания для следователя и суда, если он будет. Патент оформлен на Алексея. Это он имел дело со скототорговцами, конечно, за вознаграждение, но поскольку он живет в тесной комнатушке, не может разделывать туши, он нанял тебя. А ты под свою ответственность доверил Тагиру торговать мясом.
Напрасно, однако, Шарденов и его подручные рассчитывали выйти сухими из воды, свалив свои грехи на других. Дальнейшие события развивались в духе того сложного времени, когда в жизнь часто вплетались непредвиденные обстоятельства, появлялись и исчезали таинственные личности…
На той, который устроил Шарденов, чтобы поддержать свою пошатнувшуюся репутацию, был приглашен бай Тапиев, приближенные торговца. Событие это было не таким бы и приметным, если бы здесь, за праздничным дастарханом, не появился никому не знакомый человек лет тридцати, с русыми усиками. Он отрекомендовался Василием Степановичем. Его усадили на почетное место, он пил водку маленькими рюмками, изучающе смотрел на присутствующих, разговоров не заводил, скупо отвечал на вопросы. Говорил больше Сагидулла, поучая всех, как нужно вести себя в новых условиях. Ему особенно хотелось блеснуть остроумием перед Василием Степановичем, появлением которого он был очень доволен и даже гордился. Гости сгорали от любопытства: кто же этот пришелец?
Когда ужин подходил к концу, человек с усиками тихо сказал Тапиеву:
— Начатый нами разговор мы продолжим при следующей встрече. Адреса моего никому не давайте, никого ко мне не посылайте, связь только через Анвара, да и он пусть без особой надобности ко мне не заходит. Если у вас возникнет необходимость встречи со мной, можете послать к Шарденову хорошего коня, и я под выходной день буду в ауле. Там вдоволь наговоримся. А события назревают такие, что надо быть готовым ко всему.
Когда ехали домой, Умбет пытался узнать у бая, кто этот Василий Степанович? Что его привело к ним? Почему дружен с богатыми казахами? Какие события он имеет в виду?
Но хозяин не стал откровенничать.
— Все узнаешь, когда время придет, а сейчас смотри внимательно на дорогу, я вздремну.
В те дни в газетах все чаще печатались сообщения о том, что мелкие крестьянские хозяйства объединяются в товарищества по совместной обработке земли, в артели, которым государство будет оказывать помощь сельскохозяйственным инвентарем. На селе появились первые тракторы. Партия проводила твердый курс на коллективизацию сельского хозяйства. Началось общее наступление на капиталистические элементы в деревне, приобретал особую силу ленинский лозунг: «Опора на бедноту, в союзе с середняком, против кулака».