Вы верите его слову?
Б е л о б о р о д о в. Так точно, верю, товарищ адмирал!
К о ч у б е й. Ну-ну. А я, признаться, не очень верю Буйнову. Особенно после того, как следователь завел на него дело. Ну да быть по-вашему. (Вызывает звонком адъютанта. Вошедшему Кононенко.) Пригласите ко мне прокурора к семнадцати часам. А этого моряка обратно на гауптвахту.
К о н о н е н к о. Есть.
Буйнов и Кононенко выходят.
К о ч у б е й (Белобородову). Вы свободны.
Б е л о б о р о д о в. Разрешите идти, товарищ контр-адмирал?
К о ч у б е й. Идите, соратник.
Б е л о б о р о д о в. Есть. (Выходит.)
К о ч у б е й (вызывает адъютанта). Художника.
К о н о н е н к о. Есть. (Выходит.)
Входит С о н я. Стала у двери. Она взволнована, почти потрясена.
С о н я. Куда его повели?
К о ч у б е й. На гауптвахту. А оттуда, очевидно, на корабль.
С о н я. На корабль? (Опустилась на стул у входа.) Неужели на корабль? (Насторожилась.) А зачем? (Испугалась.) Судить будут на корабле?
К о ч у б е й (рассердился). Кого судить?.. (Желая загладить вспышку.) Надоели вы мне с Буйновым хуже горькой редьки. (Просит жестом подойти к столу.)
Соня подходит.
Садитесь.
Соня садится.
Я хочу вернуть вам альбом.
С о н я. Спасибо. Мне сказали, будто вам понравились мои рисунки.
К о ч у б е й. Сочиняют. Мне не понравилось, как они попали на миноносец.
С о н я (в тон ему). А мне не понравилось, как они попали к вам.
К о ч у б е й (открыл альбом). Зачем вы наклеили сюда портрет этой девочки?
С о н я. Так это же я. Это мой портрет, когда мне было годика три.
К о ч у б е й (изумленно). Вы?..
С о н я. Я. Что, не похожа?
К о ч у б е й. Но вы ведь Соня, а здесь написано: «Наташенька». Чернила выцвели.
С о н я. Меня раньше звали Наташей. Мы с папой потом изменили на Соню. Этот рисунок все время был со мной в детдоме. Я его так берегла.
К о ч у б е й. Значит… вы Наташа?!
С о н я. Вы почему так удивлены?
К о ч у б е й (тихо). Известно ли вам, кто это… нарисовал?
С о н я. Не имею понятия. Папа говорит, один студент. Хороший рисунок, правда?
К о ч у б е й (достает из стола портрет своей дочери, который мы видели в четвертой картине). Это тоже вы?
С о н я. Я? Это такой же портрет! Совершенно одинаковые. Кто это?
К о ч у б е й (после паузы). Моя дочь.
С о н я. Ваша дочь? Так это я! Это и это — я!
К о ч у б е й. Никто не говорит, что это не вы.
С о н я. Но при чем тут… ваша дочь? Это во-первых. Во-вторых… откуда у вас… мой портрет, такой большой и такой хороший? Почему он у вас?
К о ч у б е й. На правах собственности.
С о н я. Какой собственности? Ах, догадалась. Вы и есть тот самый студент!..
К о ч у б е й. Тот самый, только не… студент.
С о н я. Студент! Были студентом — не скромничайте. Не родились же вы адмиралом?
К о ч у б е й. Да и вы не родились художником… Наташа.
С о н я. Вы, вижу, расстроились. Так на меня смотрите. Я ведь совершенно не помню, когда вы меня рисовали. Ведь это когда было, а вы все помните. А маму мою… помните? Вы ее знали? Что с вами? Вы почему так волнуетесь? Ну, нарисовали… Что же тут такого? Я, наверно, была очень интересным ребенком, курчавеньким… А теперь вот без кудрей. Куда они девались? Чудный ребенок! Не правда ли?
К о ч у б е й. Как все… дети.
С о н я. Но писать-то вы стали не кого-то другого, а этого ребенка. (Показывает на себя.) И сохранили. Главное — сохранили. (С укоризной.) Себе-то какой портрет оставили, а отцу дали маленький… набросок. Это нечестно. Или в цене не сошлись? Но теперь мы с вами, пожалуй, сговоримся. Подарите! А я вам подарю… Синеморочку! Хотите?
К о ч у б е й. Возьмите.
С о н я. Надпишите.
Кочубей надписывает портрет, дает Соне. Соня про себя прочитала надпись, тихо засмеялась.
Так я вам и поверила.
К о ч у б е й (хватает со стола лист ватмана, прикалывает к карте). Сядьте здесь. (Показывает.) Лицом сюда. Вот так сидите. (Быстрым движением делает набросок нового портрета Сони.) Вы очень похожи на свою мать. Она тоже когда… дерзила, делала головой вот так. (Точно копирует одно движение Сони.)
С о н я. Вы так хорошо помните мою маму?
К о ч у б е й. Свою жену?
С о н я (испуганно). Жену?.. (Встает, пятится к выходу.)
К о ч у б е й. Наташенька…
С о н я (остановилась, взявшись за дверную ручку). Вы хотели сказать, что мой папа вовсе мне не… папа? Что вы мой отец?.. (Отрицательно качает головой.) Что бы у вас там ни было с моей мамой… (Убегает.)
Кочубей некоторое время стоит, не двигаясь, подходит к начатому рисунку, медленно снимает, убирает в стол. Входит К о н о н е н к о.
К о н о н е н к о. Товарищ адмирал, офицер Зима с миноносца «Дерзкий» по вашему приказанию прибыл.
К о ч у б е й (не спеша убирает со стола второй рисунок и альбом). Просите.
Кусочек живописного морского берега. На переднем плане — белый домик Синегорова и палисадник, огороженный невысоким деревянным забором. Калитка. У калитки по эту сторону забора стоит скамейка. Из палисадника через калитку входит Зима, садится на скамейку. Подходит матрос К р а х м а л ь н и к о в.
К р а х м а л ь н и к о в. Разрешите пройти во двор, товарищ капитан-лейтенант.
З и м а. Вы к кому?
К р а х м а л ь н и к о в. Докладывает рассыльный штаба флота матрос Крахмальников. Здесь живет художник товарищ (читает) Синегорова?
З и м а. Живет тут такая.
К р а х м а л ь н и к о в. Мне приказано вручить ей вот это. (Показывает пакет и лист ватмана, свернутый в трубку.)
З и м а. Что это?
К р а х м а л ь н и к о в. Не знаю.
З и м а. Нет ее дома. Нет никого.
К р а х м а л ь н и к о в. Подождем.
Пауза.
З и м а. Садитесь.
К р а х м а л ь н и к о в. Есть. (Садится рядом.) Разрешите вопрос, товарищ капитан-лейтенант?
З и м а. Не разрешаю.
К р а х м а л ь н и к о в. Извините.
З и м а (помолчав). Какой у вас вопрос?
К р а х м а л ь н и к о в (неохотно). Да так, пустяки.
З и м а. Тогда разрешаю.
К р а х м а л ь н и к о в. Это не та Синегорова, которая Синеморочка? Или другая?
З и м а. Та.
К р а х м а л ь н и к о в. Та самая?.. Да ну? Повидать бы ее! Неужели не увижу?
З и м а. Вам так хочется ее увидеть?
К р а х м а л ь н и к о в. Еще бы! Столько разговоров о ней. Говорят, влюбляются в нее с первого взгляда. Посмотрел — и конец, человек падает замертво.
З и м а. Что-то не замечал трупов.
К р а х м а л ь н и к о в. Говорят, от нее без ума сам командир «Дерзкого». А наш брат матрос возьми и отбей девчонку. Что было!..
З и м а (не подает виду). Что же было?
К р а х м а л ь н и к о в. Командир высох, как вобла, от ветра стал шататься. Начальник санслужбы перепугался и скорей потерпевшего на рентген. Крутили его там, вертели во все стороны, заглядывали. Внутренности в полном порядке — сердце, легкие, селезенки. А с виду — хоть в гроб клади. Дознался об этом начштаба флота, адмирал… как его?.. Каждый день вижу…
З и м а. Кочубей.
К р а х м а л ь н и к о в. Так точно, Кочубей. Пошлите его, говорит, ко мне. Я его исцелю. Вызывают этого самого…
З и м а. Кого? Фамилия?
К р а х м а л ь н и к о в. Как же его? Сейчас вспомню. Зимин.
З и м а. Зима.
К р а х м а л ь н и к о в. Так точно, Зима. История эта известная.
З и м а. Что же дальше? Вызывают…
К р а х м а л ь н и к о в. Вызывают к самому адмиралу. «Что с вами?» — спрашивает. «Влюбился, товарищ адмирал». — «В кого?» — «В Синеморочку». — «Одобряю, говорит, хорошая девчонка. А она вас любит?» — «Никак нет, товарищ адмирал, Синеморочка меня не любит». — «Тоже, говорит, одобряю. За что же вас любить? Девочки влюбляются в образцовых моряков». — «Так я, говорит, тоже образцовый. Самый образцовый». Это — Зима. А адмирал ему: «Пойдем на корабль, проверю, какой ты самый образцовый». Приходят. На корабле железо, медь — горит все, глаза слепнут. Палуба до того блестит, что даже адмирал ничего не сказал. По низам прошел — придраться не к чему. Командир видит, что адмиралу крыть нечем, на корабле идеальный порядок, как в музее. «Ну, как?» — спрашивает осторожно. Адмирал молчит. Командир опять: «Прошу ваши замечания по организации службы и порядка на корабле». — «Сейчас, говорит, получите замечания. Боевая тревога!» Вот тут-то наш герой-любовник, рассказывают, и показал винт. Ребята теперь острят: «Исцелил, только не командира, а команду». Теперь там другой командир.
З и м а. Отправляйтесь в штаб и доложите, что я снял вас с наряда за сплетни.
К р а х м а л ь н и к о в. Есть. Так я ничего, я только… Слыхал, как рассказывали.
З и м а. Слыхал. А я, может быть, не желаю слушать о себе вздор. И другие — тоже.
К р а х м а л ь н и к о в. Что же вы сразу не сказали, что вы не любитель? Я бы не стал.
З и м а. Вот таких любителей, как вы, мало учат. Доложите командиру, что я объявил вам три наряда вне очереди. Как фамилия?
К р а х м а л ь н и к о в. Я докладывал. Матрос Крахмальников.
З и м а. Моя фамилия — Зима. Идите.
К р а х м а л ь н и к о в (это произвело впечатление). Есть. Что ж, правильно.
З и м а. Что правильно?
К р а х м а л ь н и к о в. Правильно, что вы меня, товарищ капитан-лейтенант Зима, одернули. В другой раз не буду трепаться, как… женщина.
З и м а. При чем тут женщина?
К р а х м а л ь н и к о в. Я хотел сказать, как баба.
З и м а. Вот именно. Как баба базарная. Тошно слушать. Можете идти.