Речь шла, разумеется, об уничтожении кристалла. Сумма, которую он потребовал... впрочем, подробности ни к чему. Скажу только: всю жизнь я считал себя скупцом. Если сегодня я сомневаюсь в этом, то только потому, что... Одним словом, я отдал ему все, что имел. Мы долго считали эти деньги... а потом он попросил, чтобы я выключил свет. И вот в темноте зашелестела разрываемая бумага... На светлом фоне (это была подстилка из ваты) возник драгоценный камень. Он слабо светился... По мере того, как я привыкал к темноте, мне казалось, что он все сильнее излучает голубоватое сияние, и тогда, чувствуя за спиной неровное, прерывистое дыхание, я нагнулся, взял приготовленный заранее молоток и одним ударом...
Знаете, я думаю, что он все-таки говорил правду. Потому что, когда я наносил удар, рука у меня дрогнула, и я лишь слегка задел овальный кристалл, и тем не менее он погас. В ничтожное мгновение внутри него произошло что-то вроде беззвучного взрыва - мириады фиолетовых пылинок закружились в вихре и исчезли. Стало совсем темно. И в этой тишине раздался мертвый, глухой голос Декантора:
- Не надо больше, господин Тихий... Все кончено.
Он взял у меня из рук кристалл, и тогда я поверил в то, что услышал от него. Затрудняюсь сказать, почему, но я чувствовал, что все было так, как он говорил. Я щелкнул выключателем, мы посмотрела друг на друга, ослепленные ярким светом, как два преступника. Потом он набил карманы сюртука пачками банкнот и вышел без единого слова.
...Больше я никогда не видел его и не знаю, что с ним было дальше - с этим изобретателем бессмертной души, которую убил.