— Не волнуйся. Ты можешь на меня положиться. Знаешь, что можешь.
— Ладно, спасибо, — я улыбнулась ему. А потом нахмурилась. — Понимаешь, я радовалась, что Джессика встречается с этим парнем, но сейчас начинаю задаваться вопросами…
— А когда мы сможем встретиться снова? — заныл Джон.
— Пошли за покупками со мной и Лаурой. Ей известно большинство моих маленьких грязных секретов. И с ней тебе не придется держать рот на замке.
Есть у меня ощущение — то, что произошло в подвале, долгое, долгое время будет запрещенной темой для разговоров.
— Хорошо! — сказал он и реально взмахнул кулаком.
Я без слез оплакала то, каким чокнутым неудачником он был, и пошла за своим пальто.
Дорогая Бетси!
Я умер около десяти лет назад, и, как вам известно, с тех пор в основном меня заботила жажда. Но сейчас все изменилось. Я постоянно выписываю газету моего родного городка, и вот недавно прочитал, что мой отец собирается выйти на пенсию. Когда я стал вампиром, ему было только 39. С тех пор мы не виделись, и в нашей семье больше никого нет. Что мне делать? Я знаю, что обязан держаться в тени, но действительно скучаю по родственникам и хотел бы повидаться с ними.
Напиши мне.
Дорогой Фридли!
Ради Бога, иди и навести отца. Если ты не хочешь, чтобы он узнал, кто ты на самом деле, тогда придумай какую-нибудь хрень… как будто тебя завербовало секретное правительственное агентство, и поэтому ты так долго отсутствовал. Твоя работа настолько секретна, что ты не можешь говорить о ней, и даже задержаться подольше, но они пусть гордятся тобой, потому что ты спасаешь мир.
Что-то типа того. Поверь мне, они будут так взволнованы тем, что ты жив, и даже не станут задавать неловких вопросов, а потом ты будешь уже далеко.
Глава 31
Мы уже проехали мимо третьей группы поющих псалмы, когда Джон заявил:
— Это время года должно быть адом для вампиров. Буквально адом.
— Когда поющие подошли к дому, Тина и Синклер рванули в подвал, закрыв уши руками, — хихикнула я. — И, само собой, они не ходят со мной по магазинам. Простое «Счастливого Рождества» от прохожего вызывает у них расстройство желудка до конца дня.
Лаура наконец-то засмеялась. До этого она вела машину как робот: не разговаривая, не улыбаясь, совершая только механические движения и повороты.
— Но тебя это не беспокоит.
— Черт, нет, я люблю это время года.
— Ты сумасшедшая, раз идешь в торговый комплекс перед Рождеством, — заметил Джон.
— О, заткнись. Что ты об этом знаешь?
— Я знаю, что закончил свои рождественские покупки в октябре.
Я вздрогнула. Один из тех чудиков. По мне, так еще более ненормальных, чем вампиры.
— Джордж будет в порядке? — робко спросила Лаура.
— Ах, Джордж. Давай-ка обсудим это, согласна? Синклер придумал для тебя супернаказание.
— Засранец, — пробормотал Джон так тихо, что я едва расслышала.
Но решила не отвлекаться. Сосредоточься на дочери дьявола, почти убившей тебя и беспомощного чокнутого вампира.
— Ему нужна свежая кровь (прямо из вены) — или он вернется к прежнему: забудет, как ходить и так далее. Его кормила я… но угадай, что?!
— О нет, — простонала Лаура.
— А можно мне посмотреть? — спросил Джон.
— Правильно, за то, что навесила гостю люлей без всякого повода, и за попытку превратить королеву вампиров в горстку пепла, твой суперприз… позволить Джорджу сосать из тебя, пока все его раны не исцелятся! Спасибо за игру.
— Это отвратительно, — вздрогнула она.
— Надо было думать об этом до того, как протыкать его.
О-о-о, Синклер — злой гений. Это было грандиозно. Лаура была просто в диком ужасе.
— Что, если я не стану?
— Тогда всего тебе хорошего и никогда не возвращайся, — я пожала плечами.
— Ты не станешь! Ради одного из этих… этих существ?
— Лаура.
— Прости. Я просто не смотрю на него так, как ты. Он не мужчина, знаешь ли.
— Как и ребенок на заднем сиденье…
— Эй!
— … но мы позволяем ему ошиваться рядом. Подводя итоги, Лаура. Я знаю, что жалуюсь на королевскую работенку, но суть в том, что ты не можешь просто войти в мой дом и навалять одному из моих вампиров. Просто не можешь. И не притворяйся, что не поняла, ведь я знаю — это не так.
Она ничего не сказала. Тишина затянулась, так что Джон сменил тему:
— Что произошло после того, как ты осознала — самоубийство не сработало? — и мы вернулись к тому, что произошло в моей жизни в апреле.
Глава 32
Когда мы вернулись из магазина, Синклер ждал меня в спальне. Я поприветствовала его визгом «не смотри, не смотри!», зашвырнула переполненные пакеты в шкаф и облокотилась на дверцу спиной.
— Могу ли полюбопытствовать, купила ли ты мне подарок после моего ужасного поведения прошлой ночью?
— Если ты признаешь, что был полным ослом, то я спорить не буду. Но мне стало лучше, когда ты придушил мою сестру до полусмерти. Что сказать? Люблю я, когда по-старинке, — я поняла, что не ответила на его вопрос, поэтому добавила: — Мне наконец-то пришел товар, который я заказывала, так что ничего себе не придумывай.
— Так ты, значит, была с Джоном?
Я в отчаянии застонала и присела на кровать, чтобы снять туфли.
— Да ладно, Эрик! Не начинай снова с этой хренью, а? С нами и Лаура была, но это не делает меня блин-сексуалкой.
— Думаю, ты хотела сказать, бисексуалкой, — поправил он. — И я не начинаю эту хрень заново. Мое раздражение насчет Джона теперь распространяется дальше, чем просто на его романтические намерения.
— Ах, так? Боже, как все закручено. Что он теперь натворил, возродил свою хрень? Пчелки снова в деле?
— Нет. Но его текущие занятия почти настолько же опасны для тебя. Твоя биография не годится для публикации. В любом виде.
— Так ведь это же шутка! Он выдает ее за выдумку, милая идейка для школьного проекта. Фишка в том, что история должна быть о настоящем человеке, и кое-кто из нас понимает, что это так, но все остальные считают…
— Я прекрасно понимаю цель «фишки». Отчего мне, кстати, очень хочется эту самую фишку ему в горло засунуть.
— Ого, Синклер! Да это была… осмелюсь ли я даже подумать… шутка? Анекдот, юмореска, смешная история? У тебя температура, тошнота, судороги?
— Более того, я подозреваю, что он сконструировал все это в качестве предлога, чтобы быть рядом с тобой.
Я вздохнула и запихала туфли в шкаф так быстро, чтобы Синклер не заметил содержимое пакетов.
— Элизабет? Затаив дыхание, я жду твоих комментариев.
— Что сказать? Возможно, это так. Возможно, немного странно, что из всех проектов, которые ему в башку пришли, он выбрал единственный, который позволяет ему шататься за мной и выспрашивать.
— Ага, — Эрик одобрительно взглянул на меня.
— Боже, Синклер, я не гений, но я и не в коме! Были уже у меня такие парни, бедолаги, и я могу увидеть симптомы.
— Да, — заметил Эрик. — Мы и правда бедолаги.
Я не знала, что ответить на такое, поэтому просто продолжила свою мысль.
— Не знаю. Может, мне его жаль. Может, я подумала, что ему нужна передышка. Он прошел через все это, практически разбив себе сердце. И единственная причина, по которой он перестал охотиться на вампиров — потому что я ему понравилась. У меня было ощущение, что мне нужно быть… не знаю…
— Благородной победительницей?
Я дернулась.
— Конечно, это просто соскользнуло с твоего языка, Синклер, какой сюрприз.
Я заметила, что он был на своем обычном месте, когда мы болтали: со скрещенными на груди руками он прислонился спиной к двери (у людей была привычка заходить, едва стукнув, либо вообще не стучась); голову Синклер склонил набок, слушая каждое слово, вылетающее из моего рта. Я стянула носки с лягушечками и бросила их в корзину с грязным бельем: по крайней мере Эрик не отодвинулся, когда я это сделала. Не думаю, что я смогла бы еще раз вытерпеть такое.
— Мне бы хотелось, чтобы он тебе не нравился, — заметил он. — Мужчина может заманить женщину в постель, используя ее жалость к нему.
— Ага, точно! — огрызнулась я. — Как будто на планете существует женщина, которая стала бы тренькаться с тобой только из жалости.
— Надеюсь на то, — откликнулся он, отодвинувшись от двери и приближаясь ко мне, — что есть, как минимум, одна. Я отвратительно себя вел.
— Ага, ты был просто козлом, — я внимательно посмотрела на него.
Слишком хорошо, чтобы быть правдой! Не учитывая того, что: а) ничего не изменилось; б) плакать я не буду.
— Я рада, что ты извинился, но просто не могу перестать сердиться, — я щелкнула пальцами, — вот так. Не могу заставить себя.
— Я должен просить прощения, — сказал Эрик серьезным тоном. Я заметила, что впервые его волосы (его волосы!) были растрепаны, словно он не причесывался несколько часов. Как странно, будто он на улицу без штанов вышел. — Я понимаю, во время занятий любовью, думаю, это характерно для вампиров, мы… иногда… бываем жестковаты, но это не оправдывает того, что я напал на тебя.
— Чертовски верно!
— Единственное, что меня оправдывает…
— Эй, я думала, оправданий нет.
— …меня обуревал страх, а у меня такое впервые, — он нахмурился. — Неприятный опыт.
— Ну, — я надулась, но позволила обнять себя. Он сделал это аккуратно, словно я была бочкой, кишащей змеями. Не закрытой с обоих концов. — Я застала тебя врасплох. В плохом смысле. Я не хотела так долго скрывать это от тебя, но и выбалтывать вот так тоже не намеревалась.
— И ты много раз за это извинилась.
— Да, это так! Так что, типа, ты больше не беспокоишься об этом?
— И под «этим» ты имеешь в виду пугающую и удручающую способность проникать в мои мысли в самые интимные моменты и в то же время быть полностью закрытой от меня?