У него вдруг перехватило дыхание. Он судорожно глотнул воздух. Джулиана повернулась.
— Когда ты выйдешь за меня замуж? — спросил он, напрочь позабыв о выдержке.
И к своему совершеннейшему изумлению услышал в ответ:
— Когда захочешь.
— Да? Тогда завтра! — быстро сказал он.
В слабом мерцании звезд он разглядел на ее лице улыбку.
— Ты сможешь подождать, пока приедет моя мама? Она доберется за несколько дней.
Его объял блаженный покой, словно внезапно отступила, утишилась нестерпимая боль или он попал в тепло после жгучего холода… Блаженный покой. Они заснули. А когда проснулись, уже взошла луна. Рука об руку — как всегда — они стали взбираться вверх по склону.
Тишину ночи потряс взрыв. Сон, тьма — все разом ухнуло в какую-то грохочущую бездонную пропасть, озаренную огненными сполохами. Все мгновенно вскочили, словно наступил Армагеддон.
— Топливные насосы! — закричал Ари. — Они взорвали насосы!
Кто «они», было ясно без вопросов…
От насосов рванули баки с горючим — земля содрогнулась, вздыбилась, к небу взвился столб пламени. И — опустился, накрыв сперва хлев, а потом гараж и конюшни. Люди к этому времени уже оделись, похватали ружья и гранаты и побежали вниз.
— Куда? — прошептал Эрик. — За вами?
— Да! — крикнул Алон. — Головы пригнуть!
Раздался щелчок и — вжик! И снова — вжик! Пули, кроша дерево, впивались в стены.
— Все наружу через боковую дверь, — приказал Алон. — И обходным путем к столовой! Соблюдать тишину, головы пригнуть — бегом марш!
Эрик понял, что задумал Алон. Если удастся добежать до столовой, под их контролем окажется четырехугольник, на котором сосредоточена вся жизнь кибуца. Любой, кто попытается его пересечь, окажется у них под прицелом.
Они бесшумно крались вдоль задней стены. В конюшне кричали лошади, не ржали, а именно кричали, как люди.
— Нельзя ли… о, Господи!., неужели нельзя их выпустить? — прошептал Эрик.
— Ты свихнулся? Тише!
Боковым зрением он увидел хлев — квадрат, на мгновение очерченный вспышкой огня: видно, с крыши он перекинулся на сено. Коровы! Бессловесные несчастные создания… С такими печальными глазами…
Они бежали, а снаряды рвались повсюду — спереди, сзади, сбоку… Чьи орудия бьют? Их или наши? Впереди какой-то человек выскочил на открытое пространство и тут же упал с диким воем и завертелся волчком по земле. Отовсюду, из всех зданий неслись адские крики и стоны. Но где же атакующие? Где неприятель? Темнота скрывала всех — и своих, и чужих.
Почти ползком они одолели открытый участок до столовой, подергали ручку, и дверь немедленно открылась изнутри — сюда прорвались многие. На карачках ввалились внутрь: Эзра, Ари, Алон, Эрик и другие.
Сумею ли я повести себя достойно? Смогу ли сражаться, убивать?
Вожаки шепотом совещались. Остальные молчали. Снаружи по-прежнему трещали выстрелы, ухали взрывы. Где же враг? И есть ли план обороны? Наверняка… У Эрика першило в горле, пекло в груди — они ведь все время бежали в гору. Промокшие от пота волосы слиплись, голова чесалась.
— Послушайте, — обратился к ним Алон, — мне нужно по человеку у каждого окна. Люди Зака удерживают южный спальный корпус, им не до нас. Нас всего двадцать девять, а сколько народу у этих сволочей, мы не знаем. Значит, надо послать в город за подмогой. Телефонный провод они обрезали… Эзра, сможешь добраться до грузовика и, не заводя мотор, скатиться вниз по склону? А уж на дороге заводись и жми что есть мочи.
— Хорошо. Где пес? Выпустите его из кухни.
— Он же будет шуметь!
— Кто, Руфус? Он пойдет со мной. Если что — любому глотку перегрызет.
И Эзра с собакой бесшумно выскользнули через кухонную дверь в темноту.
На другом конце центральной площадки — детская. Елочки возле голубой двери. Там Джулиана. Должно быть, мечется, сходит с ума, не зная, что происходит наверху. В детской нет окон…
Эрика охватил ужас.
— А как же дети? — спросил он прерывающимся голосом.
— Там должны быть люди Дана.
— Но я их не вижу! — Эрик отчаянно вглядывался во тьму, желтоватую от дыма пожаров.
— Ты и не должен их видеть! — раздраженно ответил Алон. — Но они там.
Значит, план есть. Ну разумеется, разумеется. Но вдруг он не сработает? Вдруг люди Дана попались в ловушку или…
В столовой снова наступила тишина. Слышалось лишь громкое дыхание людей. Они ждали. Ждали.
— Как думаешь, где они? — шепнул Эрик сидящему рядом.
— Кто?
— Арабы.
— Не знаю. Откуда мне знать? Везде. — Авраам был напуган, но старался этого не показать, старался предстать перед Эриком опытным старым воякой. — Они скоро пойдут на приступ. Думают, мы уже хвосты поджали. Тут-то мы их и перестреляем.
В дверь слабо царапнули. Совсем слабо. Алон с пистолетом наготове прижался к стене и приоткрыл дверь. В щель из последних сил протиснулся Руфус, слабо тявкнул и свалился на пол — грудой окровавленной шерсти и кишок: живот у собаки был вспорот.
— Бог мой! — ахнул кто-то. — Значит, Эзра…
Они стояли, молча глядя друг на друга. От окна, выходившего на передний фасад, донесся голос:
— Южный корпус горит! Господи, они прыгают из о… — Голос прервался треском, звоном стекла. Ари…
Алон подполз к нему, перевернул на спину.
— Он мертв, — сказал он жестко, не оглядываясь. — Зачем только встал?!
— Как мертв? Откуда ты знаешь?! — позабыв себя, закричал Эрик. — Может, он просто…
— Ему снесло пулей полголовы, — ответил Алон. — Хочешь, посмотри сам.
Вчера вечером мы с ним играли в шахматы. Меня сейчас стошнит. Нет, нельзя, надо сдержаться.
— Слушайте, — сказал Алон, — надо попасть в город. Я пойду сам. Возьму троих — нет, четверых. Кто со мной?
— Я, — вызвался Эрик.
— Нет, ты плохо знаешь дорогу. Пойдут Бен, Шимон, Цви и Макс. Если кого-то убьют — остальным не останавливаться. Хотя бы один должен попасть в город. Марк, будешь вместо меня за старшего.
Словно в ответ, разлетелось от выстрела второе окно. Ари, на которого никто не осмеливался глядеть, засыпало осколками.
И снова потянулись минуты ожидания. Марк стоял в углу и, прижавшись к стене, смотрел наискосок, в дальнее окно.
— Они пересекают площадь, — внезапно прошептал он.
— Кто?
— Не вижу… слишком темно. Бога ради, опусти ружье! — крикнул он Йигелю. — Может, это наши!
Они ждали. Эрик вспомнил о читанных когда-то мемуарах участников Первой мировой войны. Солдаты жаловались на бесконечное, томительное ожидание. Пересыхает во рту. Потеют ладони. Хочется писать.
Он подполз к окну и осторожно выглянул — с краешку, не больше чем на два дюйма. Так и есть: какие-то люди пересекают площадку, направляются к детской. Наши? Люди Дана? Подкрепление? Но почему они идут, а не ползут? Идут открыто, не таясь? Нет, это не могут быть наши… Сердце дернулось, замерло. Наверно, это они!
У двери в детскую они остановились. Их было — он принялся считать — пять? Нет, скорее семь. В темноте не различить. Они просто стояли у двери. Почему? Кто это?
В разбитое окно влетела пуля. Еще одна, еще. Прицельный обстрел. Марк вскрикнул — пуля впилась ему в бедро. Давид упал. Мертв или ранен? Времени выяснять не было.
— Они на крыше! — закричал Авраам. — Залезли на крышу пристройки.
Сволочи! Гады! Они теперь спокойно перестреляют всех через окна. Не высунешься, не ответишь. Да и куда стрелять? В темноту, наобум?
Их оставалось всего трое — живых и не раненых: Авраам, Йигель и Эрик. Они отползли в дальний конец комнаты и оттащили с собой Марка. Пули сыпались градом.
Внезапно град прекратился. В полной тишине раздался голос — еврейская речь с сильным акцентом:
— Эй вы, там! У нас есть предложение. Слышите?
Аврам, Йигель и Эрик стояли, крепко взявшись за руки.
— Слышите? Мы знаем, что вы там! Пусть ответит Алон-начальник! Отвечай! Можешь не показываться.
— Откуда они знают Алона? — шепотом спросил Эрик.
— В городе есть арабы. У них свои каналы.
— Алон-начальник! Лучше поговори с нами! А то подпалим все, что тут осталось. А отдашь, что попросим, — оставим тебя в покое.
Аврам прошептал:
— Надо отвечать?
— Нет, — резко ответил Йигель.
— По-моему, надо, — заспорил Эрик. — Устроим переговоры, потянем время. Может, Алон успеет прислать помощь из города.
— Что вы хотите? — громко спросил Авраам.
— Ты Алон-начальник?
— Да. Что вы хотите?
— Шесть детей. Шесть — все равно каких. Мы их заберем и будем держать у себя, пока ваше правительство не выпустит из тюрьмы наших борцов за мир.
— Эти «борцы за мир» два года назад напали на школу, — шепотом пояснил Йигель Эрику. И сказал Аврааму: — Пошли их к черту.
— Вы же знаете, что детей мы не отдадим! — крикнул Авраам.
— Лучше отдай. А то перережем всех детей до единого, и вас в придачу. Посмотри, наши люди уже около детской. Ждут сигнала.
— У вас ничего не выйдет! — крикнул Авраам. — Нас здесь больше ста человек.
— Было когда-то. Теперь столько нет.
Тишина.
— Мы сейчас войдем в детскую и передушим их как цыплят. Алон-начальник! Лучше отдай нам шесть детей. Любых шесть детей.
На кроватях у малышей нарисованы уточки и зайчики. На стенах пляшут клоуны и слонята. Там спит Джулиана. Моя Джулиана.
Кто-то подергал запертую кухонную дверь.
Они вскочили.
— Осторожней! Не открывай!
— Кто там? — крикнул Йигель, наставив на дверь револьвер.
В ответ — громкий шепот:
— Это я, Шимон! Откройте!
Йигель приоткрыл дверь. В кухню протиснулись двое: молодой араб с поднятыми руками, за ним, не отводя от его спины ружья, Шимон.
— Этот тип полз по склону с ножом. — Шимон отдал нож Аврааму. — Мы его поймали. Цви и Алон погибли, Макс и Бен пошли дальше. Может, они и доберутся до города.
— Если б знать, сколько их, — сказал Эрик, — мы бы могли…
— Что? — с горечью бросил Авраам. — Что мы можем?