Нора обошла стол и села рядом. Таиса подняла глаза. Даже плотный слой тоналки не смог скрыть синяки от недосыпа. Сегодня подруга выбрала чёрный цвет, надела чокер с маленьким камушком и бантиком.
– Привет. – Нора улыбнулась.
Таиса оглядела её одежду, поджала губы, рассматривая кардиган, но ничего не сказала.
– Всю ночь проревела. – Она снова нависла над телефоном. – Не позвонил, ничего не сказал. Три дня ни ответа ни привета.
– Саша?
– А кто ещё? – воскликнула Таиса. Посетители вокруг стали оглядываться.
Нора покачала головой. Плотвичкин опаздывал, что было для него удивительно.
– Мы как тогда поругались, так он всё, ничего не писал, а я ждала! – Голос Таисы дрогнул.
– А ты сама ему писала?
– Ты меня за кого держишь? – огрызнулась подруга. Помолчав, добавила мягче: – Нет, я ждала, что он напишет.
– А он ждал тебя, – спокойно сказала Нора.
– Думаешь?
– Уверена.
Плотвичкин появился с букетом любимых цветов Таисы, и Нора просияла. Саша пришёл очень кстати. Таиса сразу обернулась, нацепив маску безразличия, но заплаканные глаза выдавали её с головой.
– Всем привет. – Саша неловко сел между девушками и чуть не надел букет на голову Таисы. – В очереди застрял, только завезли.
С этими словами он сунул цветы Таисе в руки, чтобы та не успела опомниться и начать отбиваться.
– Ты почему не писал? – вместо приветствия выдала Тая.
– На работе напрягли, сменщик заболел, – пожал плечами Плотвичкин.
– Ты работаешь? – искренне удивилась она. – И давно?
– С первого курса.
Нора попросила меню, чтобы хоть как-то заполнить неловкую паузу.
– Мог бы хотя бы в перерыве написать, – гнула своё Таиса, – или ночью. Знаешь же, что я поздно ложусь.
– Извини, смены были тяжёлыми, сил ни на что не оставалось. – Саша уткнулся в меню, а краем глаза наблюдал, как Тая рассматривает цветы.
– Тогда утром мог написать, перед работой. И вообще! – Плотвичкин хотел что-то сказать, но Таиса его перебила: – Если бы хотел, написал бы!
– Я не мог, у меня не получалось, – оправдывался Саша.
Нора отвлеклась от их препирательств. За стеклом стоял молодой парень с тёмными волосами и контрастными светлыми глазами. Он осматривал улицу и вёл себя так, будто ему крайне неприятно тут находиться.
«Стража», – подсказал внутренний голос.
Парень был той же природы, что и Нора, и кот, и та чёрная фигура, которая сегодня ещё не появлялась.
– Нора? – позвал Саша.
– А?
– Будешь что-нибудь заказывать?
– Не. – Нора снова посмотрела на улицу, но там уже никого не было. – Вам двоим надо пообщаться с глазу на глаз, завтра встретимся.
С этими словами она быстро собралась и вышла на улицу. Озираясь по сторонам, она попробовала почувствовать, куда ушёл незнакомец, но ничего не увидела.
– Не меня ищешь?
Чёрная фигура, источающая холод и смерть, стояла за спиной. Нора резко повернулась, готовая отразить удар, но немного не успела. Синяя ледяная рука вцепилась в горло и поволокла за собой во тьму.
Здесь даже пахло иначе.
Стоило только ступить на землю, как обдало выхлопными газами от пронёсшейся мимо машины. В Ладу не было такого интенсивного трафика. Люди вообще мало перемещались, потому что не видели в этом смысла. А тут, куда ни глянь, все куда-то едут.
Брют перешёл дорогу и двинулся в сторону нужного дома. Подсказки на телефоне не понадобились, как и сам звонок. Он знал этого информатора и как с ним связаться. Настораживало то, что Скат Иваныч тоже знал про Шепелявого. Может, это знание передавалось от одного босса Стражи к другому? С Шепелявым Брюта познакомил Як много лет назад. Сразу объяснил, что это необычный клиент и что есть правила, которые нужно соблюдать при общении с ним. Як так и не узнал, что Брют умудрился с Шепелявым не просто сдружиться, а, что называется, скорешиться, они периодически друг другу помогали.
Дом, где жил Шепелявый, был длинный, занимал почти половину улицы, а подъезда в нём было всего два. Брют сразу вспомнил, какой из них нужен. Поднялся на верхний этаж, немного затормозил, разглядывая два бесконечно длинных коридора, и повернул налево.
Квартира находилась в самом конце. Тяжёлая металлическая дверь была вся исписана знаками, которые видели только посвящённые. Громкое предупреждение, что сюда лучше не соваться.
– Знало бы Великое древо, что творит его Стража, – пробормотал себе под нос Брют, нажимая на дверной звонок.
Дверь открылась не сразу, из недр квартиры выполз клуб пара и окутал Брюта с головы до ног. Стражник закашлялся, замахал руками и сморщился.
– Заюс, а ты сто такой кислый? – Голос прозвучал совсем рядом, приятный женский голос, но немного шепелявый. – А ты совсем не изменился.
– Зато вижу, ты сменил оболочку.
Зрение прояснилось, перед Брютом стояла высокая шатенка, в руках она держала кальян, который и курила, выпуская пар. Алое платье обтягивало фигуру, на ногах мохнатые тапочки. Волосы она заколола китайской палочкой для еды.
– Сам знаес, не могу долго носить одну одеску, – улыбнулась женщина.
– А дикцию себе поправить так и не смог.
Брют шагнул вперёд, дверь за ним тихо закрылась, и сразу стало темно.
– Сколько я ни пытался, нисево не могу с этим поделать. – Голос удалялся в недра квартиры. – Дазе к логопеду ходил. И не раз.
Брют на ощупь вышел на свет. Свет был на кухне.
– Пыталась, – поправил он. – Не пались.
Кухня была маленькая, но аккуратная. Вдоль керамического фартука висели лопаточки и ножи на магнитах. Красивый алый чайник стоял возле кофемашины, а рядом с окном примостился такого же цвета холодильник.
– Не перезивай, тут все свои, – радостно щебетал Шепелявый, устанавливая кальян в центре стола. – Когда первые дни в новом теле, всегда слозно отслезывать, как говорю. Потом привыкаю. Сяю?
– Чего? – не понял Брют.
– Сяй пить будес?
– А, чай, – наконец-то дошло до Брюта. – Опять намешаешь своей бурды из мешка.
– Обизаесь! Я новую заварку купил… Купила.
– Заваривай.
Пока Шепелявый мыл заварник, ставил чайник и хозяйничал возле плиты, Брют осматривал помещение. Кухня как кухня, за единственным исключением. Вокруг окна набили рейки и украшения от старого наличника. Карнизов со шторами не было, но от одного края наличника к другому тянулась тонкая леска, по которой гуляла лёгкая, как кисея, ажурная шторка.
– А ты квартиру снимаешь? – спросил Брют, разглядывая инсталляцию.
– Купил! – с гордостью ответил Шепелявый. – А это от предыдусего владельса осталось. – Он кивнул в сторону, куда смотрел гость. – Не знаю, сто они тут дерзали, в комнатах то зе самое. Но прикинь, как я обрадовался, когда увидел это всё! Мозно не перезивать, если при повороте Колеса мне крысу унесёт. Останусь тут беситься и не спалюсь!
Брют согласно кивнул. Наличники не пускали то, что может проникнуть в дом снаружи, а тут позаботились, чтобы ничего не вырвалось изнутри. Надо бы посмотреть, кому раньше принадлежала квартира, решил для себя Брют. Если, конечно, не забудет.
– А ты сево позаловал? – Шепелявый открыл форточку, пуская в комнату свежий воздух.
– Говорят, у тебя разрыв-трава есть. – Брют сразу решил перейти к делу. – Ты её, случайно, не заварил ещё?
– Аха, – хохотнул Шепелявый, оценив шутку. – Стобы мне баску сразу снесло? Давай пока поворкуем, и я тебе немного отсыплю.
Их опять вынесло в поле. Чистое небо над головой никак не вязалось с тем, что собиралось сделать это существо. Колосья приветливо гладили по рукам и одежде, пытались обвиться вокруг ног, словно предлагая остаться здесь навсегда. Во время перехода чудовище отпустило шею, и Нора смогла отбежать подальше. Теперь они стояли друг напротив друга и ждали.
Может, получится решить вопрос полюбовно?
– Тебе же кот предлагал сделку! – сипло крикнула Нора.
– Он предлагал начать всё сначала, так себе сделка, – был ответ. – Как обычно, приходится всё брать в свои руки.
– Ты ведь тоже столетница, столетняя душа. – Она всё ещё пыталась вразумить то, что осталось от этого человека. – А столетницы не убивают.
– А я и не убью, – хитро прозвучало откуда-то из недр чёрной сущности. – Я займу твоё место!
Он прыгнул на Нору и снова повалил её на землю. Воды никакой не оказалось, как надеялась Нора, сбежать тем же путём не получится.
Существо вдавливало девичье тело в чернозём, а само пыталось просочиться под кожу. Нора увидела, как скользнули к самым костям синие пальцы, и закричала от ужаса. Чёрный дым, что скрывал лицо существа, окутал её лёгкие и стал поглощать тело изнутри.
Нора билась, пытаясь вырваться из мёртвой хватки, вдохнуть, чтобы позвать кота, но тем лишь помогала твари погрузиться в её тело. Сознание билось в тревоге, готовое разорвать сердце на части, чтобы не мучиться, чтобы не чувствовать, как от этого вторжения болит каждый нерв. Одна мысль пыталась пробиться через ужас и панику, пыталась подсказать ответ, а Нора тонула в боли и страхе.
«Дай ему новую форму!» – орала эта мысль.
– Я не умею, – рыдала в ответ Нора.
«Всё ты умеешь, ты знаешь как!» – Мысль была безжалостна, мысль была верна.
Нора замерла и перестала биться. Существо проникло в тело почти наполовину, сквозь слёзы Нора увидела рога, у самого их основания росли чёрные перья. Мысль наконец оформилась в сознании, и Нора снова закричала, но на этот раз не от боли. В этот крик она вложила всё, что успела вспомнить её столетняя душа, всё, что смогло придумать перепуганное воображение, все силы, что остались после неравной борьбы. Крик получится низким, гортанным, он оторвал чёрную сущность от тела и закинул далеко в небо. Нора села, не переставая кричать, горло уже осипло, носом пошла кровь.
Существо упало на землю и стало корчиться. Его тело уменьшалось, плащ обрастал перьями, руки удлинились, а ноги истончились и втянулись в тело, в то, что от него осталось.