– Почему?
– Не стоит ему знать, сколько разрыв-травы есть на самом деле.
Брют, сам не зная почему, согласился с этим доводом. Он не был в восторге от причины, по которой босс решил использовать разрыв-траву, а чем меньше он знает о её количестве, тем лучше.
– Помоги выбрася, – позвала Анфаиса.
Брют протянул руку и чуть не улетел в водоём: нечисть даже в человеческом теле была очень сильна.
– Приходи есё, – попросил Шепелявый, пока обувался. – Столько лет не обсялись. Нам есть сто друг другу рассказать.
– Хорошо, – кивнул Брют.
– А ты от метро сол? – вдруг спросил Шепелявый.
– Да, – настороженно подтвердил Брют.
– Обратил внимание? Район доздался своего торгового сентра.
Болела голова. Да что голова, болело всё тело. Саднило, кричало, что беречь надо себя, а не сигать туда-сюда через пространства.
Нора лежала на кровати, обхватив руками голову.
Она не пыталась вспомнить, как оказалась дома на этот раз. Почему на кровати. Успела ли она принять душ или лежит грязная, как бомж, на чистой постели.
Рядом пошевелился кто-то тяжёлый. Что-то прохрипел и затих.
Пофиг, кто там лежит. Пусть лежит. Он не трогает, а голова буквально раскалывается.
Нора попыталась пошевелиться, попробовала сесть, но боль была настолько сильной, что получилось только сползти на пол и уткнуться лбом в прохладный ламинат.
– Состояние как после попойки, – донеслось с кровати. – Настр-роение такое же.
Нора сделала над собой усилие и посмотрела на незнакомца.
Огромный рогатый ворон занимал половину кровати. Он лежал на спине, поджав лапки. Крылья вытянул вдоль тела. Птица кряхтела, словно старик, и щёлкала клювом.
– Сушняк стр-рашный, – проговорил он. – Есть водичка?
– В кухне, – сипло отозвалась Нора.
Внутренне она уже успела истерично проораться, обложить всеми бранными словами, которые знала, птицу, а заодно и кота. И пожелать, чтобы голова перестала распадаться на куски.
Ворон повернул клюв в сторону Норы.
– Фига тебя помяло, – выдал он. – Доползи до ванной, умойся.
Нора медленно оторвалась от пола и, пошатываясь, вышла из комнаты.
Сейчас в квартире самым страшным предметом было зеркало. Вернее, то, что оно могло показать. Нора чувствовала: что-то изменилось безвозвратно. Она теперь много чувствовала, гораздо больше обычного человека. Чувствовала, что птица, которая осталась в комнате, теперь привязана к ней. И что-то должно случиться, чтобы их связь разорвалась.
Зеркало в ванной было обычным. Прямоугольное, с полочками по бокам. Полочки были заставлены всевозможными баночками, скрабами и умывалками. Нора зацепилась глазами за недавно купленную по настоянию Таисы дорогущую сыворотку. Ни разу её не открыла. Так и стоит пузырёк, упакованный в защитную плёнку. Хоть на подарок.
Нора опустила голову, встала напротив зеркала и медленно подняла глаза.
Тут она не сдержалась и закричала. И кричала до тех пор, пока не надорвала связки, а снизу взволнованно не загомонили соседи.
На левой стороне лица, словно шрамы, расположились глаза. Два глаза было на щеке, один чуть выше века, а ещё один над бровью. Глаза смотрели ошалело, словно сами не ожидали оказаться в настолько неподходящих для них местах.
– Да ладно так голосить, – прокаркал за спиной ворон. – Не помер-рла же. Подумаешь, глаза, и все левые. Спр-рячешь.
– Я чудовище… – простонала Нора, касаясь щеки. – Я теперь чудовище.
– Если ты не обр-ратила внимание, – поднял одну лапу ворон, – я вообще птица! И ничего, не ор-ру.
– У тебя был выбор, – горько проговорила Нора. Прикасаться к глазам было больно.
– Какой? – осведомился ворон. – Начать сначала? Скажи, вот ты готова бр-росить всё, что ты успела сделать, и пойти на стар-рт?
Нора задумалась.
– Я пока ничего не достигла, – призналась она. – С работы ушла. Остался только институт. Да и там, кроме оценок, никаких достижений.
Эта мысль отвлекла её от ужаса, который смотрел из зеркала.
– А я дофига всего сделал! И знаешь, как больно, когда у тебя это отбир-рают. Обидно за вр-ремя, за р-результат, который был, а тепер-рь нет его. Обидно за себя, столько в себя вложил. И что тепер-рь? Всё бесполезно! А сколького мог достичь!
Птица возмущалась, размахивая крыльями, и так увлеклась, что зацепилась рогами за висящий от бра провод и запуталась.
Нора таращилась на то, как ворон ругается, пытаясь освободиться.
– Долго смотр-реть будешь? – возмутился он. – Я тебе не сер-риал!
Освободив с помощью Норы рога, птица гордо удалилась на кухню и тут же опрокинула там чайник.
– Как у тебя тут всё неудобно стоит! Иди, глянь своими глазьями, может, увидишь.
– До тебя там всё стояло удобно!
Боль понемногу отступала, ушло ощущение тошноты, перестало саднить щёку.
– А если масочку накладывать, глаза щипать будет? – Ворон сидел за столом и клевал ладное печенье.
– Не знаю, – ответила Нора.
– Пр-рактика покажет, – довольно заявила птица.
К тому моменту, как вскипел чайник, голову окончательно отпустило.
– Надо выпить кофе, – сказала сама себе Нора.
– О, мне тоже свар-ри, – тут же подсуетился ворон. – Надеюсь, ты вар-ришь кофе, а не бодяжишь эту р-раствор-римую др-рянь.
– Варю, – кивнула Нора. – А разве птицы пьют кофе?
– Не знаю, – пожал крыльями ворон. – Я пью. Чёр-рный, пожалуйста.
– У меня в турке.
– Годится, побольше положи.
Пока кофе варился, Нора водила рукой вокруг щеки, боясь коснуться тех мест.
– Я теперь чудовище, – спокойно сказала она. – Такому даже на улицу выходить страшно.
– А ты пр-редставляешь, каково мне? Я в цир-рке бы зашёл, вор-рон-пер-рер-росток с р-рогами на голове. Удр-ружила! Почему не в козла?
Нора пожала плечами. Раньше он был очень похож на птицу, а как заговорил, так точно козёл.
– За кофе следи! – каркнула птица.
Нора в последний момент подхватила закипающую турку и перелила напиток в кружку ворону.
– Объёмы у вас мышиные, – опять высказала недовольство птица.
Нора пропустила замечание мимо ушей и поставила кофе для себя. Когда тот сварился, достала из холодильника бутылку молока, проверила, свежее ли, и налила всё в чашку.
Ворон наблюдал за её действиями, явно желая прокомментировать сие кощунство.
– Всё станет лучше, если выпить ведро кофе. – Нора села за стол и отпила любимый напиток.
– В твоём случае – ведр-ро молока с ар-роматом кофе, – не оценил ворон.
Они долго сидели вдвоём на кухне, доедали печенье и потягивали кофе, каждый из своей чашки.
– Ой, пр-ропали, – вдруг выдал ворон, глядя на Нору.
Та бросилась к зеркалу. От глаз действительно не осталось и следа.
– Вот и р-решилась пр-роблема.
– А если они вернутся? – недоверчиво спросила Нора.
– Значит, тебе надо понять, пр-ри каких условиях они появляются.
Нора вернулась за стол, взяла в руки чашку и задумалась. Сейчас она уже успокоилась, все чувства молчали. Осталась только усталость, как после защиты сложного проекта. И результат, с которым ещё не знаешь, что делать.
– Это получается, ты меня ими наградил.
– А ты меня этим. – Ворон раскинул крылья и чуть снова не снёс чайник.
Найти Зою оказалось просто. Слухи, подпитанные шепотками людей, быстро подсказали, в какую сторону направлялся анафид. Пограничников отправили вперёд. Снова тени людей воспряли, засветились жизнью, заговорили.
Брюта напрягли слова Шепелявого, что Скату Иванычу не обязательно знать, сколько разрыв-травы осталось. Интересно, что связывало этих двоих?
– Хочу предупредить, – сказал Скат Иваныч. – Что, как бы мы ни пытались спасти человека, сейчас мы можем только спасти душу. Тело Зои Зной ей больше не принадлежит.
Глеб тяжело вздохнул. На душе было очень гадко и гнилостно.
– Может, мы всё-таки сможем что-то сделать? – с надеждой спросил стажёр у Брюта.
Тот покачал головой. Если верить тому, что передавали пограничники, спасать там действительно осталось только душу.
– Не такой конец пророчили семейству Зной, – грустно проговорил Брют, сжимая в кармане кожаный мешочек с разрыв-травой.
Он хотел уже пойти по следам пограничников, но Скат Иваныч его остановил и протянул руку.
– Этим воспользуюсь я.
Зам кивнул и отдал мешочек боссу.
То, что осталось от Зои, бежало в сторону леса. Припадало на одну ногу, помогало себе руками. Пограничники шли следом. Они не нападали и держали дистанцию. Был приказ не пускать тварь в лес.
Когда анафид хотел уже нырнуть в кусты на границе с городом, Зябликов ловко метнул струю пыли и откинул нечисть назад.
– Не трогай меня! – завизжала Зоя Зной не своим голосом. – Сами тени, меня тенью сделать хотите!
Волчков появился рядом с напарником, держа в руках веник из веток вереса.
– Велено в лес не пускать, – сказал он.
Анафид зашипел.
– Вас добьют, превратят в пыль! И не поможет вам ваш друг. А ведь он держит вас на земле своей волей! – Анафид плевался слюной.
– Закончил? – Скат Иваныч возник за спиной твари.
Демон медленно повернул сначала голову, из-за чего противно хрустнули позвонки, а следом и повернулся всем телом. Носом хлынула кровь. Зоя умирала.
– Для тебя сделаю паузу. – Бес улыбнулся во весь рот, даже шире, чем позволяло человеческое лицо. – А что, сегодня без своего знаменитого серпа?
Скат Иваныч засунул руку в карман и достал оттуда маленький кожаный мешочек.
– Знаешь, что это?
– Ты не успеешь даже узел распутать, – неуверенно рыкнул анафид. – Я сбегу быстрее.
Босс глянул из-под густых бровей на чудовище, которое захватило тело девушки. Когда-то молодое и сильное, а теперь сломанное, вывернутое и изувеченное. Ладони стёсаны до костей, ноги сломаны, как стоит – загадка. Кровь из носа заливает всё лицо. Одежда грязная и порванная. Зоя Зной когда-то была красавицей. А теперь…