Теперь это натянутая на скелет кожа.
– И что вам не живётся спокойно, – тяжело вздохнул Скат Иваныч. – Лезете вечно, нарушаете закон.
– Кто бы говорил про закон! – огрызнулся анафид. – Расскажи своим бойцам о своём прошлом! Расскажи, как попал в Стражу!
Брют удивлённо покосился на босса.
– Отмаливаю, что натворил в юности, – коротко ответил Скат Иваныч. – Не дадут мне покоя, пока я делом не докажу, что достоин. – Он перевёл взгляд на зама. – А лучше всего мои навыки можно применить в Страже.
Брют неуверенно мотнул головой. Стража – не исправительная колония. Но спорить с Роем он не стал. Если Ската Иваныча взяли, значит, на то была причина. Тёмных в эту организацию не берут.
– Хорош зубы заговаривать! – Голос босса эхом отразился от деревьев. – Ты знаешь, что тебя ждёт, прояви хоть немного чуткости, дай девочке спокойно уйти в Поле.
Анафид зарычал и бросился на стражника. Попытался выхватить из рук Ската мешок, тянулся зубами к шее. Изо рта смердело гниением.
Вспышка осветила площадь и ослепила участников битвы.
– В босса попал?! – послышался полный ужаса возглас Глеба.
– Нет, рядом, – спокойно возразил Брют.
Волчков и Зябликов оттащили анафида в сторону. Скат поднялся на ноги.
– Законами Ладного и Явного миров пользуюсь и приговариваю представителя всяких-разных, анафида-беса к полному исчезновению. От тебя не останется ничего, нет тебе места на ветвях Великого дуба.
Анафид извивался и визжал. Вокруг собралась прочая нечисть. Кто-то не прятался, стоял и смотрел во все свои множественные глаза. Кто-то скрывался в тенях, опасаясь, что сейчас прилетит и им. Навьи всегда смотрели на чужие казни, только не умели пользоваться чужим опытом. Не та природа.
– Огнём и светом дарую покой твоей душе, Зоя Зной.
Как приводится в действие разрыв-трава, не знает никто. А те, кто ею пользовался, не смогут объяснить, что именно делали в тот момент. Просто враз все составляющие вспыхивают ярким зелёным пламенем, пахнет жжёной травой и древесиной, а свет льётся не из источника, а со всех сторон, поглощая всё вокруг себя. В умелых руках разрыв-трава может сработать прицельно. Но даже маленькая щепотка этого сбора может разнести на мелкие кусочки многоэтажный дом. От анафида же она не оставила ничего. На месте изуродованного тела осталась серебристая кучка пепла. Скат Иваныч аккуратно собрал её в чашку и что-то еле слышно пробормотал. Жестокий конец для того, кто случайно оказался не там, где надо. Даже похоронить нечего. Только память в своей душе.
– Можно ли как-то проверить… – Голос Глеба дрожал. – Попала ли её душа в Поле?
– Сходи проверь, – буднично отозвался Скат Иваныч.
Глеб мрачно посмотрел на босса. Он чувствовал, что виноват в гибели Зои Зной. Сболтнул лишнего, причём не раз. Ещё и не сумел помешать нечисти покинуть квартиру. Не мог вспомнить ни одного знака, чтобы остановить проказу в теле. Бесполезный стажёр. И как его вообще в Стражу взяли?
Скат Иваныч уже исчез, оставив на асфальте чашку с пеплом. Брют подошёл, поднял её и передал пограничникам. Те отнесут матери. Последней из семейства Зной.
– А, – Брют махнул рукой Зябликову. – Он был связан с убийствами?
Зябликов покачал головой. Он снова потерял чёткость и способность говорить.
– Понял, спасибо. – Брют грустно посмотрел себе под ноги. – Значит, ищем дальше.
Часть 2Богом забытые
Глава 11Пчелиный рой
Жужжание было повсюду. В голове, стоило закрыть глаза, на улице, даже если прислонить к уху кружку, то всё равно можно было услышать жужжание. Пчёлы нервничали. Брют чувствовал, как недоволен Рой случившимся. Недоволен, но ничего не может сделать, потому как уже поздно.
Глеб после гибели Зои Зной совсем расклеился. Необходимость работать дальше висела гирей на шее. И не снять эту гирю никак, вросла в шею, стала частью позвоночника. Но и жить дальше невозможно. Случившееся душило. Стажёр раз за разом возвращался в те несколько часов, что он провёл в квартире Зои Зной. А если бы он не сказал про разрыв-траву? А если бы внушил Зое уверенность, что её спасут?
– Другого исхода не могло быть. – Скат Иваныч вызвал к себе Глеба сразу после гибели девушки. – Не стоит вешать на себя все проблемы. Не забывай, что последнее решение принял я. И эта смерть на моих руках.
Глеб сидел собственной тенью и кивал. Да, начальник прав. Глеб ничего не мог с этим сделать. Но чувство вины всё равно не отпускало.
– Вы нашли убийцу? – Скат Иваныч резко сменил тему.
Глеб поднял глаза на воеводу и помотал головой.
– Так что тогда сидишь, сопли на кулак наматываешь? – возмутился Скат Иваныч. – Работы вагон, а ты о вчерашнем дне жалеешь! Иди откопай своего наставника, и займитесь делом.
– Нам даже зацепиться не за что, – промямлил Глеб.
Скат Иваныч тяжело вздохнул:
– Помнишь всякого-разного, который ядовитого туману нагнал?
Глеб кивнул.
– Я нашёл логово. – Скат Иваныч достал засаленную бумажку и вручил стажёру. – Навестите его. А я смотаюсь к матери покойной. Что-то там не гладко.
Глеб немного оживился и кивнул.
Сразу после выхода из кабинета Ската Иваныча он набрал Брюта, чтобы поделиться новостями. Тот не отвечал.
Рой чувствует, где находятся его пчёлы, и Глеб попытался вспомнить, как учил его Брют.
Громче всего жужжало за спиной, там сидел Скат Иваныч. Почти невозможно было услышать пограничников, лучше всего их чувствовал Брют. А сам он был у себя дома. Глеб чувствовал, как копится вокруг него недовольство, и поспешил обрадовать товарища новой задачей.
Квартира Брюта напоминала соты. Ячейки стеллажей разбежались по стенам и были заставлены всяким барахлом. Сам зам сидел в поеденном временем кресле, мял в руках кожаный мешок и смотрел в пустоту. Дверь была открыта, и Глеб без проблем зашёл в квартиру.
– Тут это, задача от Ската Иваныча. – Стажёр попытался сказать это как можно веселее.
Пчёлы загудели сильнее. Глеб осмотрелся, но нигде не увидел ничего похожего на полосатых насекомых.
– Это в голове гудит, – тихо сказал Брют. – Мы нарушили главное правило Стражи. Человек должен жить.
Голос звучал зло, отрывисто. Брют был в ярости. Глеб медленно опустился рядом на стул. Чувство вины вернулось и вцепилось в него ледяной клешнёй. Брют был прав. Всем стражникам в начале пути говорят: что бы ни случилось, человек должен жить. Нет ничего ценнее жизни и души. Нечисть другой природы, нечисть не может чувствовать то же, что и человек. А тут получается, главное правило так легко нарушить. Главный завет.
– Что на это скажет Як? – Брют немигающе смотрел на Глеба. – Стража не спасает, а убивает.
Глеб опустил глаза. В кармане лежала бумажка от Ската Иваныча. Стажёр чувствовал её вес и ощущал, как эта записка прожигает карман куртки.
– Скат Иваныч сказал, что надо искать убийцу, – набрался смелости Глеб. – Нашёл, куда сходить, проверить всякого-разного.
Брют откинулся в кресле и запрокинул голову. Босс прав, надо работать дальше. Босс ошибся. Убил человека.
– Я ему не доверяю, – коротко сказал зам. – То, что всё пошло наперекосяк, – совпадение. Но его подход меня буквально калит.
– Может, нам с ним выпить? – предложил Глеб. – А то мы так и не узнали его поближе, отсюда и все эти недомолвки.
Брют посмотрел на стажёра и нахмурился. Сейчас предложение сблизиться с начальником вызывало только отторжение. Не добавляло настроения и то, что пограничники после истории с Зоей Зной стали ещё дальше от самих себя. Рой терял бойцов, но и отпускать не стремился.
– А что случилось с Волчковым и Зябликовым? – Глеб решил отвлечь зама, заодно выяснить что-нибудь новое. – И почему мы не можем последовать совету Яка и обратиться к столетнице?
Брют напрягся, вспоминая прошлое. Глеб терпеливо ждал.
Зам положил мешочек на стол, сам встал, прошёл на кухню, погремел там посудой. Глеб услышал, как включился электрический чайник. Брют ещё немного позвенел посудой, что-то уронил, ругнулся, потом вернулся в комнату.
– Пойдём перекусим, и я расскажу. – Голос звучал ровно, словно вернулся тот самый Брют, способный рассуждать спокойно и логично в любой ситуации. – А после посмотрим, что придумал Скат Иваныч.
– Шура дура! – Брют стоял перед Яком и очень громко возмущался. – Лучше вообще без неё, чем с этой бесполезной…
– Больше никто не откликнулся, – перебил его Як. – И ты любишь судить людей, прежде чем о них узнать побольше.
– Я хоть раз ошибался?
– Было дело.
– Да ты посмотри на сообщение, которое она прислала! Что это за одолжение? Мы делаем одно дело и не просто так просим о подкреплении.
– Не забывай, что наши методы для столетниц слишком агрессивные. – Як внимательно посмотрел на зама. – А то, как вы с Волчковым и Зябликовым во все стороны хвастаетесь победами, лучше для репутации не делает.
– То есть мы должны были молчать, когда решили проблему с рекой? – возмутился Брют. – Да вода убивала любого, кто к ней приближался. Люди боялись переходами через неё пользоваться.
– Я уже говорил, повторю ещё раз, – терпеливо, словно на уроке, сказал Як. – Я за то, чтобы делать нашу работу тихо. Громкие успехи могут смениться громкими поражениями, тогда все твои заявления начнут работать против тебя.
Брют промолчал. С одной стороны, он был согласен с боссом, с другой – невозможно держать в себе то, чего ты добился с таким трудом. Как будто нивелировать результат. И никто не узнает, кто спас всех.
– Однажды тебе перехочется выносить успехи на суд толпы. – Як положил огромную руку на плечо Брюта. – А сейчас придётся взять в команду Шуру. Сам знаешь, мы не просто так её позвали. И не в первый раз просим усиление у столетниц.
Брют мрачно молчал. Внутри себя он уже раз сто обозвал Шуру дурой. Причём сам он эту столетницу ни разу не встречал, понятия не имел, как она выглядит, но из-за одной её манеры письма сразу невзлюбил. Бывает такое иррациональное предубеждение против совершенно незнакомых людей, и неясно, чем оно вызвано.