– Рой теперь ты, – повторил дед, – а значит, и эти пчёлы – тоже ты. И я ем не пчелу, а маленький осколок твоей сущности.
С этими словами он закинул насекомое в рот и быстро зачавкал. Брют охнул. Резкая боль ударила по вискам, и стражник не заметил, как огромный ботинок пнул его в грудь, вышибая воздух.
– Звал? – Скат Иваныч медленно подходил к зашедшемуся кашлем Брюту.
Ворон хотел броситься на помощь, но крадник схватил птицу за лапу и с силой дёрнул обратно на землю.
– Что, всех Буровых извёл? – Брют сплюнул на землю красным.
– Не всех, – покачал головой Скат Иваныч. – Только начал. Впереди ещё много работы, а ты мне так мешаешь.
Он пнул снова. Снова воздух вылетел из лёгких и смешался с кровью.
– Всего одна пчела, а сколько проблем. – Бывший босс расхаживал вокруг, наслаждаясь властью. – Ты слаб, а называешь себя Роем. Где твои пчёлы?
Брют поднялся на колени и посмотрел на того, кого раньше называл воеводой и уважал. Правда, воеводой его называл Глеб.
– А ты, я смотрю, всегда выбираешь противников послабее, – уязвил его Брют. – Убил стажёра, парня, который только-только стал узнавать, чего он вообще стоит.
– Так получилось. – Скат Иваныч пожал плечами. – Он мешался.
– Остальные тоже мешались? – Брют, шатаясь, встал на ноги. – Все эти смерти вообще ради чего? Эго своё потешить?
Скат Иваныч молча слушал, склонив голову набок. Рядом ворон клевал Гаврилу Ратникова, пытаясь добраться до глаз.
– Ты ведь даже не знаешь, что тебе уготовано. – Голос звучал по-отечески мягко, и от этого волосы встали дыбом.
– Предпочитаю жить настоящим, – фыркнул Брют.
– А как же планы на будущее? – Скат Иваныч сделал два резких шага вперёд.
Брют попятился, оступился и чуть снова не полетел на землю. Крепкая рука поймала его за ворот.
– Знаешь, у кого ещё были планы? – Если он не выиграет в этой борьбе, то хотя бы потянет время настолько, чтобы Нора успела разобраться с телом. – У Шепелявого. Он построил целую империю и знал, как она будет развиваться. В Явном мире, пользуясь тем, что там работает.
– А, ты про нечисть, которая травила тела, лишь бы снова почувствовать себя человеком? – Ворот сдавливал шею всё сильнее. – Эта гнида умудрилась тебя как-то отрезать от всей Стражи. Поделись секретом, что он тебе дал?
– Не знаю.
Скат Иваныч отпустил ворот, и стражник снова упал, закашлявшись. Воевода играл с ним. Ему доставляло огромное удовольствие издеваться над бывшим замом.
– А куда ты дел эту милую столетницу? – Скат Иваныч с раздражением посмотрел, как Ратников не справляется с птицей. – Тоже прогнал, как Шуру?
– Шура-дура сама ушла. – Брют чувствовал, как трясутся руки. Не надо было отдавать пчелу. Этот чёртов дед на самом деле будто сожрал часть его души и не предупредил о слабости, которая может накатить в этот момент.
– История повторяется. – Снова голос прозвучал совсем близко. – И ты снова стоишь на коленях передо мной. Не позовёшь пчёл? И правильно, не надо, они не смогут меня тронуть.
Скат Иваныч отошёл подальше.
– За что я люблю Лад, так это за его странные мутировавшие правила. Можно полноценно жить мороком и оставаться неуязвимым.
– Ты решил уничтожить всех Буровых и начал с себя?
– Нет. – Скат Иваныч снова подошёл ближе. – Я не такой эгоист. Я с брата начал. Его прадеда. – Он махнул рукой в сторону рогатого ворона. – Свернул в трубочку. Просто сжал. – Рука собралась в щепоть. – И ничего не осталось от великого Святослава Бурова. Даже души не сохранилось.
Брют тяжело вздохнул. Так надоело постоянно показывать свою слабость. Так надоело терять друзей. И всё из-за какого-то кретина, возомнившего себя богом.
– Я всего лишь хочу, чтобы Лад жил отдельно от Яви. – Ласковый шёпот над самым ухом. – Ты ведь тоже Лад любишь больше, его свободу, возможность дышать полной грудью. Здесь у тебя силы больше, чем там. Больше возможностей. А в Яви что ты можешь сделать? Заставить всех думать, будто произошло что-то, что они способны понять. Или, наоборот, не произошло.
– Нельзя Лад отделять от Яви. – Брют испуганно посмотрел на Ската Иваныча. – Лад питается от Явного мира. Он не может существовать отдельно.
– Потому что он никогда не пробовал. – Скат Иваныч сел напротив и поднял лицо стражника к себе. – Я всё думаю, что хотел бы видеть тебя в союзниках, но ты же упрямый, тебя так воспитали.
– Я не буду помогать тебе уничтожать Лад.
– Его и без меня уничтожат, – пожал плечами Скат Иваныч.
Брют высвободился из огромной клешни и отодвинулся.
– Земля тебя за это сожрёт, с ног начнёт, – тихо сказал он. – За каждое твоё убийство, которое ты совершил.
– У меня нет ног, – отрезал Скат Иваныч.
– Не переживай, у твоего тела есть. – Стражник поздно понял, что сейчас он выдал Нору.
Взгляд бывшего босса изменился, потемнел. Он напрягся и снова посмотрел на ворона. Птица с победным карканьем гнала Гаврилу прочь с задворок.
– Отвлекать меня пришли, – проговорил он очень тихо, и было в его голосе что-то медвежье. – Значит, всё-таки мне придётся тебя убить. А пока ты можешь попереживать за подружку, её ждёт сюрприз.
Брют отпрыгнул в сторону, швырнул в Ската Иваныча густым облаком пыли.
– Хочешь почувствовать на себе, что я сделал с твоим стажёром? – Полный безумия вопрос послышался не из облака пыли, где, казалось, должен был быть Скат Иваныч. Спросили из-за спины.
– Да ладно тебе, это всего лишь кости. – Нора пыталась уговорить себя поднять труп Ската Иваныча на поверхность, но вся решимость разбивалась, стоило девушке представить, что там может быть. – Всего лишь кости, которые проторчали чёрт знает сколько под водой. Меня сейчас стошнит.
Нора ходила вокруг пруда, не зная, как подступиться.
– Я сейчас ещё тут потуплю, а их там всех поубивают, – зло сказала себе девушка.
Она сняла босоножки, оставила их на берегу, а сама вошла в воду. К горлу подкатила тошнота. Там в воде труп, какая же гадость. Нора задержала дыхание, будто это могло помочь, и по локоть засунула руки в воду. Стоит попросить, и вода сама вынесет требуемое. Столетница закрыла глаза и сосредоточилась. Мысленно прощупывала дно от кончиков своих пальцев, забираясь всё глубже в пруд.
Кости покрылись илом и почти ушли в песок, но Нора почувствовала их. Они лежали там очень давно. Вода подсказала, что прошло пятнадцать лет. Этот человек приходил один, был очень серьёзен. Выпил какой-то отвар и сразу прыгнул в воду. Не забыл произнести нужные слова. Отвар разорвал тело изнутри, а душа ушла в Ладный мир и стала морочить людей там. Страшный-страшный человек лежал тут много лет и отравлял воду. Нора поёжилась. Надо было достать кости, чтобы сжечь их, чтобы вода от них освободилась.
Девушка представила, что руки у неё стали водой, что сейчас окутывала локти и легко плескалась вокруг. Эти руки могут всё. Они зачерпнули ил вместе с костями Ската Иваныча и понесли их к берегу. Нора пятилась, вытаскивая на солнце древний труп. Уже показался зеленоватый череп и широкая грудная клетка.
– А тебе не говорили, что столетницы не могут вредить? – Голос был такой громкий, что Нора от неожиданности отпустила водяные руки, и кости упали возле самого берега. – Не имеют права. И ты никогда не избавишься от глаз и никогда не получишь рога. Ты уже наломала дров!
Нора в ужасе озиралась по сторонам, но не могла понять, кто говорит. Голос был очень знакомый и одновременно не похожий ни на чей.
– Косячная столетница, – продолжал говорить незнакомец. – Тебе нет места среди слуг Великого дуба. Ты изувечила душу, что просила помощи, помогла уничтожить своих же друзей.
Нора, оскальзываясь, выбралась из воды и поднялась по берегу к полю.
– Покажись! – закричала девушка. – Кто ты?
Поле молчало, лишь покачивало на ветру сорной травой.
– Столетницы не убивают, не причиняют вред. – Голос прозвучал над самым ухом.
– Я никого не убивала! – Нора почувствовала, как глаза наполнились слезами. – Таиса уже была мертва.
– Не помогла подруге, – повторил голос. – Не помогла другу. И новых знакомых сейчас подставишь.
Нора зарыдала, закрыла уши руками, упала на колени.
– Тая погибла из-за Ската Иваныча, Сашу убил Скат Иваныч, ворона убил Скат Иваныч! – ревела в голос девушка. – Я пыталась их спасти, я делала всё, что могла!
– И сделала только хуже. – Голос проникал сквозь стиснутые на голове руки, залезал в самый центр мозга и сеял семена сомнения. – Косячная столетница, неправильная. Без подсказок не умеешь. Слушать прошлые жизни не можешь.
– Нора. – Девушка разлепила глаза, рядом сидел кот. – Ты опять пытаешься примерить на себя чужое мнение?
Нора икнула, отпустила уши и вытерла глаза. Кота не было. Возможно, ей это всё показалось. Голос продолжал шептать, травить душу. Девушка обернулась к пруду. Кости лежали на берегу, вода вытолкнула их подальше от себя.
Столетница поднялась, подошла к черепу Ската Иваныча. Голос стал громче, навязчивее, злее.
– Он решил уничтожить всех медведей и начал с себя, – сказала себе Нора и подняла голову к солнцу. – Поможем ему закончить?
Горячий луч коснулся щеки и прошёлся по всем костям, зажигая весёлый огонёк.
– Ты меня уже впустила. – Нора почувствовала, как в голове что-то щёлкнуло, заболело.
От неожиданности Нора согнулась, сжимая руками голову. Боль рвала её на части. Перед глазами вспыхивали образы, среди которых Нора узнала Брюта. Стражник лежал на земле, тяжело дыша, а на него наседал Скат Иваныч. Нет, Вячеслав Буров, один из медведей, которыми так дорожил кот.
Ворон пытался пробиться сквозь густое облако пыли, но порывы воздуха раз за разом отбрасывали птицу к стене. Крадник давно сбежал, странный дед тоже исчез. Остался только Скат Иваныч, родственник, от которого стоило держаться подальше. Но не сейчас. Ворон в очередной раз проклял своё пернатое тело и невозможность пользоваться ладной силой, как раньше. Он не мог понять, жив ли Брют, что вообще происходит за пылевой завесой. Последнее, что видела птица: Скат Иваныч собрался из той же пыли за спиной стражника и с силой толкнул его в облако.