Миа, служанка, потерявшая память, что была, по словам Люции, бывшей бессмертной, уже проснулась и завтракала, так что дала им хлеба и мёда в дорогу.
Всю дорогу до запретных гор Люция едва говорила. Она быстро шагала по узкой тропинке, явно намереваясь сделать рывок.
Йонас всматривался в зазубренные чёрные вершины, что возвышались вокруг них, и натягивал плащ на плечи. Здесь было холодно, куда холоднее, чем в той маленькой деревушке, которую они покинули утром.
Этот холод забирался куда-то вглубь него.
Вплоть до костей.
— Ты знаешь, что мне рассказывали в детстве об этих горах? — промолвил он, чувствуя необходимость просто говорить.
— Что? — Люция всё ещё не отрывала взгляда от далёкой цели.
Он почти забыл все эти рассказы для детей о Запретных горах. Йонас никогда не любил слушать о магии. Он предпочитал охоту даже в ту пору, когда был не в силах натянуть тетиву.
— Мне говорили, что это древние ведьмы, которых прокляли за использование тёмной магии против первого короля Митики, что царствовал сразу после создания мира.
— Я слышала о них другие легенды, но твоя меня не удивила, — проворчала Люция. — Всегда во всём виноваты ведьмы, даже если большинство их них не могут зажечь обыкновенную свечу.
— И почему так сложно теперь это понять? — удивился он вслух.
— Что?
— Ну, ведьмы — они же существуют. Теперь я точно это знаю. Вот только магия их, в отличие от того, что рассказывают, безвредная.
— Я б того не сказала. Даже самая слабая сила может быть увеличена кровью, именно это помогло бабушке справиться с ритуалом и Каяном. Поэтому, если ведьма укрепит свою магию до опасного уровня, если её намерения достаточно темны, в ней нет ничего безвредного.
Йонас не знал, сколько на свете было ведьм, и все ли они происходили от изгнанных Хранителей.
— Полагаю, ты права. И нам следует быть благодарным, что у тебя одной есть столько магии.
Люция не ответила.
— Принцесса? — нахмурился он. — Ведь у тебя всё ещё есть твоя магия, да?
Она содрогнулась.
— Она опять слабеет, и я не знаю, сколько потребуется времени, чтобы она окончательно ко мне вернулась, если это вообще возможно, — Люция посмотрела на него через плечо. Её широко распахнутые глаза казались остекленевшими, и Йонас почувствовал, как застыло в груди его сердце.
— Ты ведь не обыкновенная ведьма, — окачал головой он. — Ты ведь волшебница.
— Знаю. Но Лисса… Она украла мою магию с той поры, когда я… Клянусь богиней, даже если во мне нет ни капли волшебства, я спасу её, что бы мне ни пришлось для этого сделать!
— И я тебе помогу, — твёрдо сказал Йонас, хотямысль о том, что её магии недостаточно для того, чтобы сразиться с Каяном, охладила его пыл. — Обещаю.
— Спасибо, — Люция ещё какой-то миг смотрела на него, а потом кивнула и отвернулась. — Давай идти дальше. Мы уже почти достигли цели.
Йонас повиновался, упрямо шагая вперёд.
Он заставлял себя продолжать путь, хотя каждый шаг был для него испытанием. Горы всегда были частью его жизни — холодные вершины на востоке, где бы в Пелсии ты ни оказался…
Они вошли в предгорье, и все остатки растительности исчезли. Небо было серым, словно окрашенным штормом, и вдалеке над горами ещё более тёмные облака прятали солнце.
Когда они углубились в горы, Йонас понял, что тут даже холоднее, чем в Лимеросе. Этот холод прогрызал его насквозь. Тут нельзя было согреться у костра или просто завернувшись в одеяло.
— Это место напоминает смерть.
Люция кивнула.
— Знаю. Тут нет магии… тут нет и жизни. Если я правильно понимаю, отсюда запустение расползалось повсюду, заставив Пелсию увянуть.
Йонас оглянулся и вздрогнул.
— Словно гниль в персике, что постепенно съедает всю корзину.
— Именно. К счастью, посреди этой смерти… вот.
Они поднялись на серый скалистый холм, и там, куда показывала Люция, показалось то, от чего у Йонаса перехватило дыхание.
Громадный фиолетовый кристалл ростом с большой дом был окружён зелёной лужайкой. А за границами маленького круга жизни была только чёрная, выжженная земля.
— Тут я сразилась с Каяном, — мрачно промолвила Люция, поднявшись на крутой холм, что вёл к монолиту. — Тогда он был в бессмертной форме. Что-то похожее ты видел в своём сне.
Гигантский огненный монстр.
— Ты в том сне была такая храбрая, — промолвил он, вспомнив девушку, стоявшую перед огненном монстром. Она клялась, что остановит его.
— Я не могу сказать, была ли столь храбра я в реальной жизни. Но это… — она скользнула рукой по аметистовому кольцу, — защитило меня, как защищало Эву, когда она его носила. И Каян — он взорвался. Я думала, что убила его, но просто уничтожила его ёмкость. А потом я потеряла сознание и попала в Святилище.
Йонас не понимал, насколько это было страшно, оказаться лицом к лицу с реальным монстром, когда не к кому обратиться за помощью. Он слишком долго недооценивал её. Она столько пережила — чудо, что она вообще всё ещё была здорова.
Он посмотрел на монолит, шагнув к нему.
— Значит, это ворота в другой мир? Каменные колёса?
— Да. Отсюда взялась способность ходить между мирами. Надеюсь, оно сработает, ведь моя магия всё ещё ненадёжна.
— Я верю в тебя, — сказал Йонас, — и в твою магиию.
Люция обернулась к монолиту, и в её взгляде было что-то более суровое, более страшное, чем он ожидал.
А он улыбнулся. Он думал то, что сказал.
Что бы ни говорил Тимофей, приписывая Люции какие-то тёмные намерения, получив золотой кинжал, Йонас только сильнее уверовал в неё.
Йонас вспомнил видение Тимофея. Люция с кинжалом в груди, Йонас над нею.
Нет. Это было невозможно.
Он либо ошибся, либо солгал. Тимофей сказал, что видит много разных вариантов развития событий, значит, это был только один из них.
Йонас нуждался в ответе от бессмертного. И он потребует правду.
Люция подошла к монолиту вплотную, и Йонас в один шаг преодолел то расстояние, что их разделяло.
— Хорошо, — повернулась она к нему. — Теперь увидим, не было ли это путешествие простой тратой времени.
Чем ближе он стоял к монолиту, тем лучше себя чувствовал. Холод в теле сменился мягким теплом.
— Ты чувствуешь это? — спросил он Люцию, встретившись с нею взглядом.
— Да.
— Послушай… Твоё кольцо — оно светится!
Люция вскинула руку, широко распахнув глаза, а после коротко кивнула.
— Надеюсь, это хороший знак.
А после монолит засветился, и их окутал фиолетовый туман.
— Он узнал меня… — прошептала она.
Йонас последовал за Люцией и опустил ладонь на холодный кристалл.
— Будем просто надеяться, что он не взорвётся.
Люция нервно рассмеялась.
— Прошу, не думай об этом.
Монолит засиял до того ярко, что Йонас вынужден был зажмуриться, чтобы спрятаться от невыносимого света.
А когда он открыл глаза, то они были уже не там, где прежде.
Он обернулся, пытаясь понять, где они оказались. Это было громадное травянистое поле, где он в последний раз встречался с Тимофеем.
— Сработало? — он оглянулся на колдунью, что стояла рядом с ним. — Или мы умерли?
— Ты говоришь так спокойно, а ведь мы переместились в другой мир, — Люция посмотрела вверх, вниз, изучая место. — Я не уверена — была не уверена, — что смогу взять ещё кого-то. Магия, что внутри тебя, сильнее, чем я думала. Уверен, что… без неё бы это не сработало.
Йонас бы ответил, но слишком внимательно рассматривал сверкающий впереди город.
— Это и вправду сработало, — ошеломлённо прошептал он. — Это Святилище.
— Да.
— Мне нужна минутка, — Йонас наклонился, упираясь ладонями в колени и пытаясь отдышаться. Его мыли летали от запретных гор до Святилища у громадной сверкающей скалы.
Теперь они оказались здесь. В месте, что столько раз мучило его в снах.
Он много раз повторял, что верит только в то, что видит своими глазами. Что ж, вот оно, доказательства.
Реальность.
— Нет времени отдыхать, — Люция уверенно направилась в сторону города. — Надо найти Тимофея.
На первый взгляд всё казалось нормальным — голубое небо, зелёная трава, яркие цветы — и город вдалеке.
Но всё же, когда они миновали каменные колёса на зелёной земле, Йонас подумал, что что-то всё-таки не так.
— Что это?
— Ворота, через которые бессмертные ястребами входят в наш мир, — объяснила Люция.
И тогда Йонас понял, как давно он видел последнего ястреба. По крайней мере, большого и золотого, как те, в которых превращались бессмертные.
Может быть, он просто не обращал на это внимания?
Когда они миновали каменные ворота, Йонас стал замечать и другие различия Святилища и смертного мира. Цвета тут были яркими, всё сверкало, словно драгоценности. Трава напоминала россыпь изумрудов, а красные лепестки цветов, усеявших поле, больше всего походили на сверкающие рубины.
Небо было ярко-синим — настоящий цвет совершенства, — и бесконечно безоблачным, но при этом он всё ещё не видел солнца этим погожим летним днём.
— А где же солнце?
Люция, щурясь, посмотрела на небо.
— Тут его нет, но всегда день.
Йонас покачал головой.
— Как это возможно?
— Давай поскорее доберёмся до города, ладно? А тогда ты сможешь задать Тимофею все вопросы, которые только захочешь. Надеюсь, ты получишь и ответы, а не так, как это обычно происходит.
Город напоминал оранийскую столицу своими высокими защитными стенами, но ворота его были широко распахнуты.
Люция колебалась лишь мгновение, прежде чем прошла сквозь них, углубляясь в извивающиеся улочки.
Йонас не мог просто идти, не замечая всей этой красоты. Золотой Город был самым богатым в Ораносе. Казалось, золото там сменило собою камень, дороги сверкали, город был ещё и безукоризненно чист. Однако, впечатление бледнело в сравнении с хрустальным великолепием Святилища. Казалось, тут всё было создано из серебра и прозрачного хрусталя. Красочные мозаики покрывали лабиринт дорог, заводя их всё глубже и глубже в эту снящуюся явь.