– Значит, я должен умереть?
– Почти.
– А затем, при помощи волшебства или заклятия, ты оживишь меня и сделаешь сильнее и лучше, чем я был прежде?
– Именно так, только ни волшебства, ни заклятия не будет.
– А я не погублю свою душу?
– Изменится только твоё тело, а душа останется прежней. С иной душой ты мне не нужен.
– Значит, ты делаешь это для себя? Не для каких-то высоких целей?
– Одно другому не противоречит.
Харди немного помолчал, обдумывая услышанное и преодолевая естественные сомнения.
– Я согласен… – наконец произнёс он. – Но я жив-здоров и умирать пока не собираюсь. Что же нам делать?
– Доверься мне… Зачем нам ждать боя, в котором ты получишь смертельную рану? На это могут уйти годы. А ты не так уж молод, поэтому не будем затягивать процесс перевоплощения.
Харди поднял руку и провёл ладонью по густым блестящим волосам девушки.
– Делай, что знаешь… Я так тебя люблю, что готов ради этого даже умереть.
Санриза склонилась и припала к губам мужчины нежным поцелуем. Её рука незаметно скользнула под подушку, где был припрятан нож по старой походной привычке. Лаская губами губы возлюбленного, она вынула руку с клинком, приподнялась и вонзила лезвие в тело Харди чуть ниже грудной клетки. Рыцарь вздрогнул, коротко хрипло выдохнув. Глаза распахнулись и зрачки расширились от боли.
– Прости милый, но это необходимая неприятность, – прошептала девушка.
Вынув из раны нож, она лизнула окровавленный клинок и проговорила:
– Теперь твоя кровь во мне… Ещё немного и я отдам тебе свою. Потерпи, любимый…
Слабая улыбка тронула губы раненого. Он поднял руку и коснулся склоненного над ним лица.
– Думаю, ты знаешь, что делаешь… А если я умру, значит, предсказательница была права…
– Предсказательница?
– Да… Давно… Ещё в детстве… Старая гадалка… предсказательница… сказала… что я умру от руки женщины… Я… почти забыл… Вспомнил… только сейчас…
Харди говорил с трудом. Голос становился тише, глаза тускнели, а лицо бледнело по мере того, как кровь, вытекавшая из раны, покидала тело. Санриза знала, куда нужно бить, чтобы рана получилась смертельной, но не болезненной. Лезвие разрезало несколько кровеносных сосудов, и Ханкер просто истекал кровью.
Когда живительная жидкость перестала пульсировать и превратилась в вялый ручеёк, девушка очистила рану от сгустков, сделала надрез на своей руке и влила несколько капель в рану Ханкера.
– Теперь моя кровь в тебе, – закончила она ритуальную фразу. – Возрождайся, дорогой!
Прикрыв мужчину одеялом, она легла рядом, обняв его за грудь, и лежала, пока рана на её руке не затянулась. Затем встала, смыла с себя кровь Харди, оделась и покинула комнату. Взяв на кухне тёплой воды, вернулась в спальню и обмыла Харди, прикрыв рану чистой повязкой. Натянув на бесчувственное тело штаны и рубаху, подняла на руки и перенесла в выделенную ему комнату, где уложила со всеми удобствами, оставив одного. Затем приказала слугам перестелить свою постель. Из раны Харди вытекло так много крови, что она пропитала матрас, и его пришлось выбросить.
Так как теперь она осталась в замке за главного, то занялась делами, которые требовали хозяйских распоряжений.
Выбор сделан
Охотники вернулись очень поздно, усталые, но довольные, привезя двух оленей и жирного горного барана, не считая мелкой дичи: кроликов, горных курочек, землесвинок.
Как только всадники въехали во двор, Санриза подала знак часовому и тот отпустил тормоз на барабане с цепями. Прочищенный и хорошо смазанный механизм легко закрутился, и массивная кованая решётка с грохотом упала вниз, перекрыв въезд. Испуганные лошади чуть не сбросили седоков, а барон невольно воскликнул:
– Что за?!.
Он оглянулся на решётку, затем посмотрел на улыбающуюся Санризу и произнёс:
– Вижу, вы времени зря не теряли… Кстати, а где наш Прекрасный Рыцарь? Готовит следующий сюрприз?
– Дель Ханкер отдыхает в своей комнате.
– От чего он так устал? Кто его притомил? – двусмысленно усмехнулся барон. – Разве что он сам чистил и смазывал эти цепи.
– Он проходит перевоплощение. Господин дель Ханкер выразил желание стать нашим собратом, и я выполнила его просьбу.
– Вот как? – протянул барон. Он спрыгнул на землю и поднялся по ступеням. Остановившись напротив девушки, посмотрел ей в глаза. – И как тебе удалось его уговорить? Вчера он категорически отказывался от такой чести. А сегодня сам попросил об этом?
– Сам.
– А чем ты его соблазнила? Может, своими роскошными прелестями?
– А хоть бы и так? – с вызовом ответила девушка. – Он сказал, что ради моей любви готов умереть, и безропотно принял удар ножа. А ты готов ради меня умереть, Лаурит? – Санриза вынула «айосец» и приставила острие к животу дель Сокко. – Я воткнула в дель Ханкера лезвие вот сюда, по самую рукоятку. А затем смотрела, как жизнь покидает его тело вместе с кровью. И он смотрел мне в глаза и улыбался… Не зная, что последует за этим: вечная тьма или другая жизнь. Ты знаешь, что если я воткну в тебя меч, ты не умрёшь, но боль и страдания будут реальными. Согласен ли ты перенести их ради моей любви?
Санриза посильнее нажала на рукоятку, и клинок проткнул камзол и кожу мужчины. Тот невольно отступил на шаг, посмотрел в тёмные непроницаемые глаза и медленно покачал головой.
– Нет… Пожалуй, я не готов к такому испытанию… Прости.
– Тогда больше не говори мне о любви… И вы все запомните: у меня появился мужчина! Рыцарь Харди дель Ханкер – мой супруг, а значит, мысли о соперничестве выбросьте из своих голов. В мире много красивых и достойных женщин, жаждущих вашей любви и внимания. Но мой выбор не означает, что отныне я буду относиться к вам хуже, чем к Харди. Вы все мои братья по крови и я вас всех люблю! Мы все одна семья и одна команда.
Когда девушка умолкла, раздались громкие хлопки – это бил в ладоши дель Сокко. Он не мог позволить, чтобы последнее слово осталось не за ним.
– Браво, сестрица! Отличная речь! Но мы все проголодались и устали, и с удовольствием похлебаем горяченького, а затем отправимся в постельки. Ну, а ты, как заботливая мамочка или сестра, позаботься о ночных дежурствах и всём остальном…
Санриза посмотрела на барона таким взглядом, словно хотела его убить.
– Иногда я жалею, что воскресила тебя… Лучше бы ты оставался чудовищем – твой характер нисколько не изменился с тех пор.
– Дорогая, – проворковал дель Сокко, проходя мимо, – он был таким ещё в первой моей человеческой жизни.
Тэсс, проходя мимо девушки, не произнёс ни слова, лишь бросил на неё короткий взгляд, но непонятно было, что в нём: гнев или осуждение? Тарри же взял подругу под руку и улыбнулся, идя рядом:
– Помню, ты говорила, что ни один смертный не коснётся твоего тела… Как же твоя клятва?
– Харди уже не просто смертный, он почти один из нас.
– Он им станет завтра… Или послезавтра. А ты отдалась ему сегодня.
– Откуда ты знаешь?
– Твои глаза сияют и ты пахнешь мужчиной…
– Но я не нарушила клятвы: он взял меня и я его убила.
– А затем поделилась своей кровью.
– А я не клялась, не делать этого, – ответила девушка, и оба весело засмеялись.
Часть вторая. Одинокое сердце
Глава 1
Жизнь медленно возвращалась в тело. Сначала появился шум в ушах. Затем грудь судорожно расширилась, впуская в онемевшие лёгкие сухой холодный воздух. Потом пришла боль. Она началась в груди и разлилась по всему телу, достигнув кончиков пальцев. Боль пробудила сознание. Веки дрогнули и медленно поднялись. Зрачки сузились, реагируя на слабый свет, проникавший в пещеру. Но прошло ещё много времени, пока она смогла управлять телом.
Медленно поднявшись, она села и недоуменно оглянулась. Её окружали неровные запыленные каменные стены, а впереди светлела рваная щель входа. Под телом пружинил толстый слой сухого мха, похожий на старое ложе большого зверя. Сверху лежал тёмно-синий плащ из тонкого материала, гладкого на ощупь и шуршащего при движении. Прикоснувшись к этой странной ткани кончиками пальцев, женщина вдруг вспомнила, что этот плащ называется эсталин, что он прекрасно сохраняет тепло и не промокает в самый сильный ливень. В своё время она отдала за него целых двадцать золотых орсов. А делают эти плащи в Удане, пропитывая шерстяную ткань соком какого-то растения. Это неожиданное воспоминание удивило её, ведь до сих пор она не только не знала, где находится, но даже, кто она.
Отбросив в сторону плащ, женщина внимательно осмотрела себя. Тело облегал странного покроя чёрный костюм из тонкой и мягкой кожи лайма, на ощупь нежнее бархата, а по прочности не уступавший парусине. На ногах высокие сапоги из кожи льежского быка, украшенные серебряными заклёпками. Возле правой руки лежал алмостский меч в позолоченных ножнах, рядом – пояс с ножами, а слева, сквозь покрывавшую их пыль, тускло мерцали кольчуга из мелких колечек и стальной шлём с плюмажем из синих пушистых перьев. Все вещи добротные и стоили немалых денег, но она знала, что всё это принадлежит ей, и когда-то давно она лично покупала их на рынках разных стран.
Женщина с трудом поднялась и стала, пошатываясь. Все мышцы онемели и болели, в теле ощущалась слабость, как после тяжёлой болезни, голова кружилась, словно после большого кубка крепкого вина.
Неуверенно ступая, она пошла к выходу. Снаружи было намного теплее, чем внутри. Ноздри заполнили густые разнообразные запахи. Казалось, они проникали во все уголки тела, и с каждым вдохом память возвращалась. И когда она вспомнила всё, неимоверная грусть охватила её. Но печаль не принесла боли, которую она испытывала до того, как сон смежил веки. Долгий благодатный сон утолил печаль, остудил гнев и притупил сердечную боль… Но вместо них пришло одиночество, глубокое, как колодец, и бесконечное, как звёздное небо над головой.
Вставшее солнце согрело окоченевшее тело, вливая в него тепло и силу, прогоняя боль и усталость. Санриза всем телом впитывала благодатные лучи, сбросив одежду и подставив солнцу бледную вялую кожу. Услышав звон протекавшего неподалеку ручья, с жадностью припала к воде, наполняя иссохшие внутренности живительной влагой.