Пленный честно и без специального принуждения назвал своё имя, место рождения и род занятий; рассказал всё о своих мёртвых товарищах. Но когда барон спросил, есть ли у них помощник в замке, он слегка замялся. Барон подал знак и палач вновь взялся за отложенный было прут.
– Только осторожней, он не должен умереть, пока я не вытяну из него всё, что он знает, – предупредил барон. – Если он не успеет рассказать мне всю правду, ты займёшь его место, – с угрозой добавил он.
Палач приложил раскалённый прут к блестящей от пота коже пленного. Раздался шипящий звук и в воздухе мерзко запахло горелой плотью. Из горла истязуемого вырвался болезненный вопль. Обострённые чувства Ивеи особенно остро воспринимали всё происходящее. Она прикрыла нос платком, надушенным нежными алмостскими благовониями, и невольно поморщилась. Барон заметил её гримасу и спросил:
– Вам неприятно это зрелище, миледи?
– Зрелище не хуже других… – сдерживая позывы тошноты, ответила виолка. – Мне неприятна эта вонь…
– Ну… – пожал плечами барон. – От этого никуда не деться…
К счастью пленный упорствовал недолго. Не выдержав боли, он закричал:
– Хватит! Я скажу, скажу!..
– Так говори! Не испытывай наше терпение!
– Это солдат, стражник… Я не знаю его имени, но знаю, как он выглядит: невысокий, худой и у него нет передних зубов… Он кузен нашего предводителя… Я всё сказал, не мучайте меня больше… – и мужчина зарыдал.
– Нет, ещё не всё, – жёстко ответил барон. – Кто такой Купец?
– Я не знаю… – простонал пленный.
– Лжёт, – тихо ответила Ивея. – И о стражнике солгал.
Барон рассвирепел. Вскочив на ноги, выхватил у палача прут и начал нещадно бить им допрашиваемого, куда попало.
– Ты скажешь мне правду, смердящий пёс! Всё скажешь, или я вырву из тебя правду вместе с твоим поганым сердцем!
Барон так расходился, что пленник потерял сознание от боли и нанесённых увечий.
Видя, что допрос пошёл несколько не так, как нужно, Ивея встала и приблизилась к разгневанному барону.
– Сударь, так вы его убьёте и ничего не добьётесь, – произнесла она. – Позвольте мне…
Барон раздражённо отшвырнул от себя окровавленный прут и, сердито сопя, вернулся на место.
Ивея попросила принести стульчак для туалета. Усадив на него пленного, она связала ему за спиной руки, а ноги привязала к ножкам. Вся нижняя часть тела, а именно, зад и то, чем мужчины так, не всегда заслуженно, гордятся, провалились в отверстие. Ивея привела несчастного в чувство и, когда он полностью осознал своё новое положение, спокойно произнесла, глядя ему в глаза:
– У тебя есть два пути, дружок: или ты правдиво и без увиливаний ответишь на все мои вопросы, или будешь медленно умирать болезненной и позорной смертью… Но, прежде чем мы приступим к нашей беседе, хочу честно предупредить: я чую ложь так же отчётливо, как падальщик чует стерво… Я буду точно знать, когда ты говоришь правду, когда недоговариваешь, а когда откровенно лжёшь… Потому, если согласен говорить – говори правду, а не хочешь – лучше молчи… Итак, мы начинаем. Кто вам рассказал о поездке баронессы Валлиэт?
Тяжело дыша, обливаясь потом от страха и боли, мужчина молча смотрел на виолку.
– Что ж, я уважаю твоё решение, – улыбнулась Ивея. – Но мне нужен ответ. Потому не обессудь, но я вынуждена применить к тебе некоторую стимуляцию… Я не буду тебя бить или жечь калёным железом. Сейчас палач поставит под тебя жаровню, и мы просто посидим и мило побеседуем на отвлечённые темы, пока жар раскалённых углей будет медленно поджаривать твои мужские прелести… Я знаю, что вы, мужчины, очень гордитесь этим местом, и оно у вас очень чувствительное… Если хочешь попасть на Небеса мужчиной, а не евнухом, скажи мне всё, что я хочу знать. Кого ты так укрываешь? Неужели этот человек стоит таких страданий?
Мужчина затравленно посмотрел на виолку, но не проронил ни звука. Ивея подала знак палачу и тот, сняв жаровню с огня, сунул её под стул.
Несколько минут пленник выдерживал нестерпимый жар, обжигавший чувствительную кожу гениталий. Он кусал губы и беззвучно рыдал, пытался подпрыгнуть, выл и скулил, сыпал проклятиями и матерился. Но, наконец, не выдержал ужасной боли и закричал:
– Итта! Служанка баронессы!.. Но она не виновата, Карол задурил ей голову…
Ивея кивнула палачу и тот вынул жаровню.
– Вот видишь, как всё просто, – почти ласково произнесла Ивея. – Не надо было так долго мучиться и покрывать негодную служанку – мы сами разберёмся, какова её вина… А теперь расскажи о Купце. Кто он, как его имя, из каких он мест и где расположено его логово?
Из глаз мужчины текли обильные слёзы, он плакал, как ребёнок. Всхлипывая и заикаясь, он рассказал всё, что знал, о таинственном купце, подробно описал его внешность, особые приметы и даже манеру речи. Теперь он говорил правду и ничего кроме правды, поэтому женщина его слушала, не перебивая. Писарь еле успевал записывать показания, быстро водя по бумаге скрипучим пером и высунув от усердия кончик языка.
Когда мужчина умолк, Ивея положила руку ему на плечо и ободряюще произнесла:
– С облегчением тебя… – и повернулась к барону. – Он сказал всё, что знал. Теперь он ваш, сударь.
Барон зловеще усмехнулся.
– Я повешу этого негодяя на крепостной стене кверху ногами, в назидание другим… Вы уверены, что он рассказал всё?
– То, что он, возможно, утаил, малосущественно и не представляет ценности в нашем расследовании… Кому интересны факты его грязных желаний и похождений? Отправьте его в темницу и проводите меня к моей комнате.
Они покинули подземелье и поднялись наверх. Барон проводил гостью к двери её комнаты, так как, не зная замка, она могла бы заблудиться в путанице коридоров.
– Спокойной ночи, леди Ивея… Мне понравился ваш метод ведения допроса. С вашего позволения, я буду использовать его в будущем.
– Пожалуйста… У меня будет к вам одна небольшая просьба…
– Говорите, миледи. Для вас всё, что пожелаете…
– Не допрашивайте Итту сейчас. Оставьте всё до утра. Я сама хочу допросить девушку, если вы не против.
– Хорошо, она ваша. Сегодня я удостоверился, что вы лучший дознаватель, чем мой палач… Но, на всякий случай, я прикажу запереть её – как бы негодница не убежала… Ещё раз спокойной ночи, сударыня.
– И вам, барон.
Они вежливо раскланялись и разошлись.
Глава 5
Едва Ивея успела проснуться и ещё нежилась в постели, как пришёл посыльный от барона, который приглашал её к себе. Ивея быстро оделась и последовала за посыльным.
В кабинете барона, куда её привёли, кроме самого хозяина, находилась испуганная дрожащая девушка в платье служанки. Ивея догадалась, что это небезызвестная Итта.
– Доброе утро, сударь, – поздоровалась женщина. – Так это и есть наша малышка Итта, которую так стойко защищал пленник?
– Утро доброе, миледи, – кивнул барон. – Да, это она… Но эта негодница утверждает, что ни в чём не виновата и её оговорили… Отдаю её в ваше полное распоряжение, сударыня.
Ивея опустилась в кресло и несколько минут молча смотрела на девушку таким взглядом, словно собиралась её купить. Девица была изумительно красива: изящная, невысокая, хорошо сложеная, с большой соблазнительной грудью, не вмещавшейся в узком корсете, с миловидным лицом, на котором выделялись огромные тёмные печально-наивные глаза. Их взгляд говорил, что она не понимает, почему её обвиняют в таком ужасном преступлении, в то время, как она чиста и невинна. Или девушка была искусной притворщицей, или, в самом деле, невиновной.
– Скажи, красавица, – заговорила Ивея, глядя на девушку добросердечным взглядом, – правда ли, что ты пособница гнусных разбойников? Это ты сообщила им, куда и когда поедет твоя госпожа, в какой карете, и сколько людей будут её сопровождать?
Девушка отрицательно покачала головой и, прижав руки к груди, горячо воскликнула:
– Нет, госпожа, это неправда! Как я могла предать свою госпожу!
Несмотря на искренность, убедительный тон и невинный взгляд прекрасных глаз, Ивея сразу почувствовала откровенную ложь, как ощущают неожиданный порыв холодного ветра в жаркий летний день.
Приветливое выражение мгновенно сменилось на лице виолки на жёсткое и холодное, а в голосе послышались угрожающие нотки.
– Девка, строить глазки и прикидываться невинной овечкой можешь перед кем-нибудь другим. На меня твои чары не действуют, ибо я сразу чувствую ложь… И сейчас от тебя смердит, как из помойного ведра!.. Но у меня сегодня хорошее настроение, поэтому даю тебе ещё один шанс сказать правду, как и почему ты продала свою госпожу… Итак, попытка номер два. Я слушаю.
Девушка горько зарыдала. Её глаза выражали такое страдание, что любой на месте Ивеи расчувствовался бы и поверил несчастной на слово. Ивея же видела только искусное притворство и ничего более.
– Почему ты предала свою госпожу? – строго спросила она.
– Это неправда, неправда… – рыдала девушка. – Клянусь великими богами, что я не делала того, о чём вы говорите!
– Так ты ещё и клятвопреступница, – презрительно произнесла виолка. – Не видеть тебе Небесной Обители, как своих ушей… Хотя нет, уши ты сможешь увидеть, когда я их отрежу.
Женщина поднялась и положила руку на пояс с ножнами, словно намеревалась привести свою угрозу в исполнение немедленно.
Девушка побледнела и с ужасом уставилась на виолку.
– Госпожа, что я вам такого сделала, за что вы меня мучаете? – пролепетала она.
– Я хочу услышать правду. Ты мне солгала уже два раза. Даю тебе ещё одну, последнюю, попытку, тогда – пеняй на себя!
Ивея говорила спокойным будничным тоном, но это спокойствие было страшнее яростного крика, ибо говорило о том, что виолка начинает терять терпение. А в гневе женщина была беспощадна.
Этого не знала несчастная лгунья. Она ещё надеялась, что искусное притворство, всю жизнь выручавшее её, убедит неизвестную госпожу в её правдивости.
– Клянусь собственной душой и жизнью моих будущих детей, что я никогда не предавала свою госпожу и не знакома ни с какими разбойниками, – честно глядя в глаза барону произнесла Итта весьма убедительным тоном.