спехи и покинул замок в сопровождении двадцати воинов. Его отъезд никого не обеспокоил, кроме графини, которая не раз просила супруга не рисковать жизнью, а поручить командование отрядом вполне опытному в таких делах Эвану Ассанту. Но ле Кедж всякий раз беспечно отвечал, что с ним ничего не случится, так как он едет не на войну, а всего лишь «погонять клесинских собак».
Этот выезд тоже не обещал ничего необычного – разбойников было немного, они сами боялись, и спешили поскорее убраться домой, прихватив первое попавшееся под руку. Но, как показали дальнейшие события, никогда нельзя недооценивать противника, каким бы ничтожным он ни казался.
Когда графская дружина догнала разбойников, те, вместо того, чтобы бросить добычу и бежать со всех ног, развернулись и, неожиданно, оказали стойкое и умелое сопротивление. Завязался жестокий бой. Разбойники оказались умелыми бойцами – скорее всего, бывшие наёмники или дезертиры. Но, благодаря выучке Ивеи, дружинники смогли сломить сопротивление врага и нанесли ему ощутимый урон. Уцелевшие бросились наутёк, но лишь единицам удалось избежать кары и скрыться от преследования.
В жестокой схватке многие дружинники получили ранения, а двое погибли. Ле Кеджа тоже ранили, но, охваченный азартом боя, он проигнорировал рану, посчитав её пустяковой.
Как оказалось, рана была не такой лёгкой, как думал граф, ибо в замок его принесли на носилках – по дороге домой он потерял сознание и просто свалился с лошади.
Лекарь приложил все усилия и применил все свои познания, чтобы поставить господина на ноги, но, то ли его опыта и познаний оказалось недостаточно, то ли дротик, пробивший бок графа, был отравлен, но рана загноилась и воспалилась, и никакие травы, порошки и мази не смогли остановить заразу, расползавшуюся некогда сильным и здоровым телом мужчины.
Почувствовав приближение смерти, ле Кедж позвал Ивею и сказал:
– Я знаю, что прошу вас о невозможном, но это просьба умирающего, и вам трудно будет мне отказать… Срок нашего договора скоро истекает, и я бы не стал вас задерживать, если бы вы не захотели его продолжить… Но я скоро умру… Графиня останется одна в этом жестоком мире, с тремя маленькими детьми на руках, без надёжной защиты и опоры… Конечно, она может вернуться в столицу под опеку отца, но что станет с Кеджем без хозяина и правителя? Сюда мгновенно слетятся стервятники и растащат всё по кускам, и тогда моим сыновьям в наследство останутся разорённые земли и руины замка… Я прошу вас, миледи, более того, умоляю, не оставлять графиню после моей смерти, во всяком случае, до тех пор, пока у неё не появится надёжный сильный защитник, а у Кеджа хозяин и господин… Возможно, Ласира выйдет замуж – она ещё молода и всё так же прекрасна, как в дни своей юности… А до тех пор, я прошу вас, миледи, стать ей опорой и защитой, которой был когда-то я…
Граф не лукавил, говоря, что Ивее будет трудно отказать умирающему. К тому же виолка, не хуже ле Кеджа, понимала, что молодой, неопытной, обласканной и взлелеянной женщине придётся несладко в том жестоком мире, от которого её старательно ограждали сначала родители, а потом супруг. Как ей справиться с трудностями правления, поддерживать должный порядок в замке и за его пределами? Лучшего кандидата на роль опекуна вдовы и юных наследников, трудно и придумать: она служит в замке почти десять лет, она лучшая подруга графини, её уважают и слушались и слуги, и воины, знают и боятся селяне и соседи. Она умна, предана, хладнокровна и беспощадна, и владеет наивысшим воинским мастерством во всём Арте. Вряд ли кто-то осмелится посягнуть на честь или имущество вдовы, пока Ивея будет рядом с ней.
Виолка приняла предложение графа. Ну, ещё несколько лет в Кедже – для неё не имеет значения, сколько. А вот её виолкам, по-видимому, придётся остаться здесь навсегда, как они того и хотели. Ну, что ж, Ивея воспитает себе других солдат, это не проблема.
После погребения, когда зачитали последнюю волю усопшего, оказалось, что ле Кедж не просто попросил Ивею остаться в замке, а узаконил её статус, чтобы в дальнейшем у женщины не возникло никаких разногласий с «добросердечными» родственниками и «добрыми» друзьями семьи. Он назначил её временным Хранителем замка Кедж и прилегающих земель, а также опекуном детей до достижения ими совершеннолетия и вступления в законное владение наследством. Это стало большой неожиданностью для всех, кроме самой Ивеи и графини, с которой супруг успел согласовать своё решение.
Должность Хранителя Земель возносила виолку в высшие круги и ставила на одну ступень с графиней. Фактически, к ней переходили все обязанности графа, кроме супружеских и управленческих. Госпожой в замке всё же оставалась графиня.
К моменту смерти ле Кеджа его старшему сыну исполнилось восемь, а младшему шесть лет. Малышке Элле не было ещё и трёх, и она мало что понимала в происходящем. А мальчиков смерть отца сильно потрясла.
Когда прошло несколько месяцев и жизнь в замке вернулась в привычную колею, а вдова и дети свыклись с мыслью, что супруга и отца больше нет, Ивея решила, что пришло время взяться за воспитание мальчиков, сделать из них мужчин и воинов, достойных памяти отца и гордого имени ле Кеджев. Ивея сообщила графине, что собирается начать военное обучение мальчиков, и изложила свою программу. Хотя она и показалась женщине слишком строгой и жёсткой, но она понимала, что иначе из них мужчин не сделаешь, и, скрепя сердце, дала своё согласие.
Ивея не привыкла нянчиться с учениками, поэтому сразу заявила юным графам, что, если они не хотят повторить судьбу отца, оставить молодую вдову и беспомощных сирот, то должны беспрекословно выполнять все её требования, и тогда она сделает из них воинов, равных которым не найдётся никого в Артском герцогстве. Старший мальчик, который, после смерти отца, казалось, повзрослел на несколько лет, мрачно взглянул на опекуншу и произнёс:
– Буду весьма благодарен вам, сударыня, если вы выполните ваше обещание…
Младший лишь испуганно хлопал ресницами, не понимая, что происходит.
Спустя год после смерти графа ле Кеджа, когда минул положенный срок траура, к графине начали свататься многие молодые знатные люди, но Ласира всем категорически заявила, что не собирается выходить замуж до тех пор, пока не вырастут её дети, так как не желает навязывать им отчима. Многие восприняли слова вдовы, как самопожертвование, и хвалили её за стойкость и самоотверженность. Но только Ивея знала, что в решении Ласиры немаловажную роль сыграл один молодой красивый офицер, с которым у графини завязался тайный роман. Эта свободная аморальная связь нравилась молодой женщине больше строгих уз брака.
Получив разрешение госпожи, виолки Ивеи тоже выбрали себе мужей, и вскоре, одна за другой, родили детишек.
Одна лишь Ивея оставалась в «гордом одиночестве», не имея ни супруга, ни постоянного любовника. И хотя Эван продолжал её любить, храня эти чувства в глубине души, но он оставался верен узам брака, не желая огорчать свою, пусть и нелюбимую, жену, но уважаемую мать его детей.
Эпилог
Шли годы. Юные графы росли и мужали, превращаясь, сначала, в подростков, а затем в юношей. Их воинское мастерство росло вместе с ними. Ещё подростками они уже могли победить самого опытного воина своей дружины, а став юношами, не могли найти себе равных соперников, кроме наставницы и некоторых виолок.
Видя, что дружинницы пустили корни в артскую землю, Ивея начала собирать себе другую дружину. Как когда-то для графа, теперь для себя, она покупала девочек-рабынь, и создала из них целый отряд, а затем занялась их воспитанием и обучением. Тренировки будущих дружинниц были более жёсткие, чем обучение юных графов. Девочкам Ивея передавала все свои знания и навыки. Поэтому, когда девочки выросли и закончили курс обучения, они стали почти настоящими виолками, так как Ивея, вместе с воинским искусством, привила им верования, философию и кодекс виолок. Но, в отличие от вольных виолок, они оставались её рабынями, принадлежали ей и телом, и душой, и не требовали помесячной оплаты, а только расходы на содержание. Не желая подчёркивать их статус и надевать на девушек ошейники, как того требовал закон, Ивея вытатуировала на их затылках особый знак, который придумала сама, но по которому их легко можно было опознать, как рабынь Ивеи Аосты.
Когда старшему сыну графини исполнилось двадцать пять, и он стал совершеннолетним и вступил в права наследства, обязанности Ивеи, как Хранителя Земель, закончились. Она полностью освободилась от всех обязательств и могла покинуть Кедж в любой день. Она пробыла на должности почти семнадцать лет, и эти обязанности ей порядком надоели. И, хотя графиня и виолки просили женщину остаться, но она твёрдо решила покинуть замок и отправиться на поиски собственного дома.
Ивея покидала замок во главе внушительного отряда: шестнадцать девушек-рабынь и четыре юные виолки, дочери бывших дружинниц, присягнувшие ей на верность. Она назначила их командирами групп, разбив отряд на части по четыре человека.
Перебравшись через Гретем, отряд пересёк границу Клесина, углубившись в лесные дебри княжества. Двигаясь вдоль реки, Ивея, благодаря своему «чутью», легко находила лагеря разбойников и безжалостно их уничтожала. Это был её прощальный «подарок» Арту, а также дополнительная тренировка для не бывавших в настоящей битве дружинниц. Стычки и схватки давали им бесценный боевой опыт.
На границе с Аскоррией Гретем делал резкий поворот на север. Следуя вдоль реки, Ивея, вскоре, оказалась среди слегка холмистой безлесной местности. Невысокие пологие холмы покрывала густая изумрудная трава и редкие заросли юсса, среди которых темнели бесчисленные отары овец или приземистых мясных бычков. Иногда на горизонте темнел одинокий силуэт замка, принадлежащего пограничному лорду.
Пограничные лорды жили по своим законам и правилам, поэтому путник, попадавший в их владения, рисковал не только нарваться на грубость или немотивированную жестокость, но мог лишиться свободы или жизни.