– Ладно, приведи его… Я взгляну на него поближе.
Ободрённый торговец подал знак помощнику и тот свёл парня с помоста. Даже стоя босиком, мужчина был почти на голову выше Ивеи, и вблизи выглядел ещё привлекательнее, чем издали.
– Ты понимаешь ассветский язык? – спросила женщина.
– Да, – ответил раб низким и приятным голосом.
– Откуда ты родом?
– Из Санракса.
– Кто твои родители?
– Мой отец придворный лекарь лорда Пейосского.
– А ты обучен какому-нибудь ремеслу?
– Я учился на лекаря, сначала под началом отца, а затем в Алдании.
– Давно тебя продали и как это случилось?
– Два месяца назад… На наш корабль напали пираты, когда я возвращался домой.
– Ты был ранен?
– Да.
– Значит, ты дрался?
– Да. Но я плохой воин…
Торговец, прислушивавшийся к их разговору, довольно улыбался. Он видел, что капризная покупательница заинтересовалась рабом, а значит, он получит свои деньги в полном объёме. И не ошибся. Ивея не стала больше торговаться, заплатила двести золотых, связала, как того требовал обычай, рабу руки, как только с него сняли цепи, и повела за собой.
Она спустилась на четвёртый этаж, отыскала лавку с недорогой одеждой для домашней прислуги, и одела раба, так как не хотела, чтобы маленькая Алиния смотрела на почти голого мужчину.
Увидев покупку матери, девочка спросила:
– Ты уже купила мне учителя?
– Нет, дочь, это мой раб, не твой. Он лекарь и зовут его Альгид.
– Но нам не нужен лекарь. Мы никогда не болеем, – удивилась девочка.
– Зато болеют наши слуги и подданные. Этот раб будет их лечить.
– Понятно… – протянула девочка и лукаво улыбнулась. – А он симпатичный!
– Алиния! Тебе ещё рано думать о мужчинах! – строго ответила Ивея. – Подожди, хотя бы, пять лет!
– Да он старый для меня! – засмеялась юная проказница.
Ивея только сокрушённо покачала головой. Порой дочь её сильно удивляла. Несмотря на юный возраст, зачастую Алиния вела себя, как взрослая девушка.
Глава 5
Им пришлось пробыть в Алмосте пять дней, пока посредник нашёл для Алинии учителя-раба. И хотя он оказался не первой молодости, к тому же хромал из-за какой-то хвори в ноге, но, побеседовав с ним, Ивея увидела, что он сведущ во многих науках и знает несколько языков. Не торгуясь, она заплатила требуемую сумму, щедро вознаградила посредника, и вернулась домой.
Интона не обрадовало появление красавчика-лекаря, так как он был не дурак и понимал, что его снова ждёт отставка. Но он опять не проявил недовольства, зная, что это бесполезно: если Ивея что-то решила, то так оно и будет. К тому же он понимал, что уже не так силён, как прежде, и не может удовлетворить молодую женщину, силы которой с каждым годом только увеличивались. Интон вновь безропотно отошёл в сторону, благо, в замке хватало других женщин – служанок и рабынь. Но он всё равно оставался первым фаворитом леди Ивеи, её правой рукой, советником, помощником и капитаном личного корабля.
Первые дни Ивея присматривалась к Альгиду, не делая никаких попыток сблизиться. Она не торопила события – спешить было некуда. Лекарь довольно быстро освоился в замке и привык к серебряному ошейнику. Ивея выделила ему отдельную комнату в одной из башен, откуда открывался прекрасный вид на горы и порт. Она приказала выдать Альгиду деревянную кровать, мягкий матрас, тёплые одеяла, льняные простыни и наволочки. В его комнате были стол, стул, крепкие циновки на полу и занавески на окнах.
Когда Альгид устроился на новом месте, он подошёл к госпоже и попросил бумагу и письменные принадлежности. Ивея не спросила, зачем они ему, а приказала эконому выдать всё, что он просит.
Альгиду разрешалось свободно передвигаться по замку и острову: статус любимца открывал перед ним любые двери. Ивее часто докладывали, что видели лекаря в селении, в порту или в горах, в лесу или на болоте. Он, как положено, всегда говорил старшему надзирателю, куда идёт и когда вернётся. По распоряжению госпожи, ему ничего не запрещали и не следили так строго, как за другими рабами. Ивея не хотела, чтобы Альгид чувствовал себя невольником, несмотря на рабский ошейник.
Все эти дни они виделись крайне редко – разве что случайно встречались в коридорах замка или во дворе. Ивея всегда заботливо спрашивала, как он себя чувствует и не нуждается ли в чём. Раб всегда вежливо отвечал: «Хорошо, хозяйка. Нет, хозяйка» и они расходились.
Так прошёл почти месяц. Наступил Мисотормидд – Период Бурь. В это время в здешних широтах часто бушевали сильные грозы с проливными дождями и порывистым ветром. Мореплавание замирало. Редко какой корабль рисковал выйти в море, разве что небольшие рыбачьи лодки, промышлявшие недалеко от берега и спешившие в укрытие при приближении бури. Даже пираты попрятались в своих лагерях, пережидая неблагоприятный период.
Порт пустовал, работы на полях и огородах почти замерли. Все бездельничали в ожидании спокойного времени.
Грозы всегда волновали Ивею. Она не боялась громких раскатов грома и огненных стрел молний, с треском вонзающихся в землю или бьющих в высокие деревья. Она любила шум ливня за окном, когда дождевая вода, бурля и переливаясь через край, бежала по каменным желобам, создавая неповторимую природную музыку. Она обожала сидеть в сумраке комнаты, закрыв деревянными щитами окна и рассеивая мрак лишь огнём камина. Она любила запах грозы, мокрой земли, омытых дождём листьев. Её возбуждали резкие неожиданные удары грома, вызывающие непроизвольную дрожь и учащённое сердцебиение.
Однажды, когда вечером, сразу после захода солнца, началась неожиданная гроза, Ивея, сидя в кресле напротив горящего камина, вспомнила о лекаре. Она не видела его последние несколько дней, но из докладов знала, что он не покидает замок и никуда не выходит. Может, он заскучал или заболел?
Ивея решительно поднялась и направилась к двери.
Чтобы пройти к башне, в которой жил Альгид, пришлось пересечь двор. Благо, гроза только начиналась и на землю падали первые редкие капли. Ивея, несмотря на дождь, облачилась лишь в лёгкий шёлковый халат и мягкие сандалии.
Внутри башни царили сумрак и прохлада. Гуляющие сквозняки затушили торчащий у двери факел или его ещё не зажгли дежурные рабы. Впрочем, Ивее не нужен был свет – её глаза прекрасно видели в темноте.
Поднявшись на третий этаж, где находилась комната Альгида, Ивея почувствовала спокойную сосредоточенность находящегося внутри мужчины. Он не казался больным или тоскующим. Он полностью погрузился в какую-то работу. Ивея легонько потянула на себя дверь и та беззвучно открылась, потому что лёгкий скрип петель заглушил очередной раскат грома.
В комнате окутывал полумрак, рассеиваемый светом одинокой свечи, стоявшей в глиняной плошке на столе. Альгид склонился над листом бумаги и что-то писал. Он так углубился в своё занятие, что даже не заметил вошедшую хозяйку, и вздрогнул, ощутив на своих плечах её руки. Ивея взглянула на исписанный мелким почерком листок и полюбопытствовала:
– Чем ты тут занимаешься?
Альгид немного помолчал и тихо ответил:
– Без практики многое забывается… Я записываю рецепты, пока хоть что-то помню.
– Разве на Аосте нет больных?
– Мне нечем их лечить… У меня нет ни инструментов, ни оборудования для приготовления лекарств.
– А где их можно взять?
– У любого аптекаря в Литнесе. Но лекарский сундук стоит очень дорого.
– И ты его хочешь?
– Конечно… – Альгид поднял лицо и заглянул в глаза госпожи. – Я учился ремеслу почти пятнадцать лет. Было бы прискорбно всё забыть и всему разучиться за какой-то год…
– А ты любишь своё ремесло?
Альгид слегка пожал плечами.
– Мой дед был лекарем, мой отец лекарь, я вырос, помогая отцу готовить снадобья и микстуры… Мне нравится, когда больной человек становится здоровым, когда жрица смерти отступает, благодаря моим усилиям.
Ивея чувствовала, что Альгид говорит искренне.
– Я посмотрю, что можно сделать, – неопределённо пообещала она. Затем наклонилась и легонько коснулась губами губ мужчины. Раб слегка напрягся, но не отклонился и не отвернулся. Не получив никакого ответа, женщина начала действовать более решительно. Скользнула левой рукой под тунику и нащупала напрягшийся от её прикосновения сосок. Начав ласкать его пальцами, другой рукой слегка приподняла подбородок мужчины и поцеловала более настойчиво. Альгид задрожал от возбуждения и несмело ответил. Ивея чувствовала его растерянность и даже лёгкий испуг.
– Расслабься… – прошептала. – Это твоя счастливая ночь…
Раб слегка отстранился и посмотрел в глаза госпожи решительным взглядом.
– Это временный каприз или… – он умолк, не договорив.
– Может так, а может и эдак… – улыбнулась Ивея. – Разве ты откажешь госпоже в её желании?
– Раб не смеет не выполнить приказ… Вы можете делать со мной, что пожелаете, хозяйка… – в голосе мужчины послышалась горькая ирония.
Его слова задели Ивею и она выпрямилась.
– Разве я относилась к тебе, как к рабу? Я оскорбляла тебя, унижала твоё достоинство, наказывала? Да моя дочь имеет меньше свобод, чем ты! А когда я попросила тебя об услуге, какую может дать мужчина женщине, ты обиделся, словно я беру тебя силой! Если я тебе противна – так и скажи. Мне претит твоя нерешительность и покорность. Ты сам сделал из себя раба, не я!
Ивея повернулась и направилась к двери. Альгид вскочил и схватил её за руку.
– Не уходите! Простите… Я хороший лекарь, хотя у меня ещё не было самостоятельной практики… Но все учителя хвалили меня. Я думал, вы купили меня из-за этих качеств… Но когда вы намекнули, что я вам нужен всего лишь… как наложник… это меня задело…
– Разве нельзя совмещать приятное с полезным? Я не запрещаю тебе заниматься своим ремеслом, наоборот, всячески это приветствую. Но лично мне ты нужен, как наложник, и я этого не скрываю. Разве эти две должности несовместимы?
Альгид долго, молча, смотрел на госпожу, и женщина чувствовала, что в душе его происходит борьба между гордостью и осторожностью, решительностью и сдержанностью. Наконец, решительность победила, и он произнёс: