ивьен. Конечно, приехала. Онаждеттебя.
— Вочтоонаодета?
— Втвидовыйкостюм. Розовато-лиловогоцвета. Юбкаплиссированная, пиджак — сбольшимотложнымворотником.
“МолодецМилтон, — подумалаона. — Ктоизмужчинспособенстакойточностьюописатьнарядженщины?”
— Онавыглядитвеликолепно? — спросилаона, наклоняясьближекдвери, чтобыонуслышалеешепот.
Из-задверидонеедонессявздохМилтона.
— Пожалуй, — согласилсяон. — Точнеесказать, онавыглядитэлегантно, нованглийскомстиле, как, например, королеваилипринцессаМаргарет, толькогораздосимпатичнее, еслитыпредставляешь, чтояимеюввиду.
Замечательно! Онакляласебязато, чтонаделаплатьебезвыреза; оносмотритсякаксвитерсвысокимзавернутымворотником, скрываяеепрелести, которыенепременножелалабывидетьанглийскаяпублика. ВивьенЛи, котораябыластаршепочтинадвадцатьлет, затмитее.
— Онавшляпке?
Милтонзадумался.
— Угу. Подцветкостюма, сосвисающейленточкой. НаЛарри — темныйкостюм. Онулыбается, новидунегонеоченьрадостный. Пораидти, дорогая!
Шляпка! Надобыловзятьссобойшляпку! Какжеейраньшенепришловголову, чтоВивьенЛинепременнобудетвшляпке? СобираясьвЛондон, онарешиланадетькороткиебелыеперчатки, которыебудутгармонироватьстуфлями, хотябоялась, чтовперчаткахеерукистанутпохожиналапыМиккиМауса. Теперьжеонасомневалась, нужнолиихнадевать.
— Мэрилин, сюдаидетАртур, иунегонесчастныйвид.
Будьчтобудет, решилаона, носейчасунеенетжеланияспоритьсАртуром. НесмотрянаточтоАртурвсегдаоставалсяневозмутимоспокойнымипреклонялсяпередМэрилин, оннивчемнежелалуступатьей (изаставлялвовсемсоглашатьсясним). Онанаскороприпудриланос, наделаэтипроклятыенелепыеперчатки, открыладверьинеувереннойпоходкойпошлапоузкомупроходу, поддерживаемаясдвухсторонМилтономиЭми, словноонибылиеетелохранителями. Артурстоялвтемномуголкеудверисамолета.
Милтонумоляющеулыбнулся.
— Возьмиегоподруку, дорогая, — сказалон. — Онтвоймуж . Незабывай. Тыдолжнасразитьих!
— СкажиАртуру, чтобыдержалсясвободнее, — услышалаонашепотЭми. Мгновениеспустяонаужестоялаураскрытоголюка, держаподрукуАртура. ПодталкиваемыесзадиГринами, онирукаобрукувышлиизсамолетаподсерыелучиутреннегосолнца. Раздалсяжуткийрев — такихвоплейикриковонанеслышаластогосамоговремени, когдавыступалапередсолдатамивКореев 1954 году.
Собраласьогромнаятолпа; рядылондонскихполицейскихедвасдерживалиеенатиск. Репортерыифотокорреспондентыструдомпробивалисьвпервыеряды, пассажирыподнималинаплечисвоихдетей, чтобыонимоглиувидетьее; людивтолпепихались, отталкивалидругдруга, кричали. Передтолпой, маленькиеиаккуратные, словнофигуркинасвадебномпироге, стоялисупругиОливье. Оннервноулыбался, ееглазагорелибешенством.
Представительадминистрацииаэропортаподвелеекним, другой — вручилейцветы. СэрЛоренспробормоталсловаприветствия, которыеонанемоглапонятьиз-зашума, ипоцеловалеевщеку; ледиОливье, едвакасаясь, пожалакончикиеепальцев — онатожебылавперчатках, ноееперчатки — длинные, изрозовато-лиловойзамши — тугообтягивалиееруки. Затемтолпажурналистов, сметаязаграждения, налетелакакураган, окруживихплотнымкольцом. Чьи-торукидергалиеезаодеждуизаволосы, влицоейзащелкалифотоаппараты, посыпалисьвопросы. ОнаприжаласькгрудиАртура, асэрЛоренсиработникислужбыбезопасностиаэропортасталирасчищатьдлянеедорогу.
Онивлетеливожидавшийих “роллс-ройс”, словнопреступники, толькочтоограбившиебанк. ОнаиВивьенселиназаднеесиденье, АртуриОливьеустроилисьнапротивнихнаоткидныхсиденьях. Вивьен, словнокоролева, едвазаметноулыбаясь, помахивалатолперукой. ЭтовызваловМэрилинраздражение, ведьэтилюдипришлипосмотретьнанее . Онавсевремяпочему-точувствовала, чтосупругиОливьезатмеваютее. Онаговориласебе, чтоэтоеефильм, онпринадлежитей, чтоонаплатитсэруЛоренсу, новсебесполезно — ондержалсястакимвидом, будтоемупринадлежитвесьмир: изящнооткинувшисьнаспинкусиденья, ОливьевелсерьезныйразговорсАртуром. “Двагения”, — собидойотметилаонапросебя.
Увидевихвместе, онаосознала, какужасноодетАртур — поношенныйполосатыйпиджак, обвислыебрюки, грубыетуфли. НеточтоОливье — здоровыйцветлица, длинныеволосыаккуратнымипрядямизачесанынадушами, элегантныйкостюмсдвубортнымпиджаком, узконосые, доблесканачищенныетуфли. ОнизлучалнаАртурамиллионывольтанглийскогообаяния, атот, явноочарованныйсвоимновымдругомЛарри, сиделнеестественнопрямо, упираясьголовойвпотолоксалона, иглоталкаждоеегослово, непереставаяулыбался, кивалголовой.
Втовремякакихмужья, ничегонезамечаявокруг, наслаждалисьобществомдругдруга, онисВивьен, устроившисьнаразныхконцахсиденья, ехалимолча.
— ВыведьисполнялирольЭлсинасцене, нетакли? — спросилаонанаконец, ненавидясебязато, чтовыговорилаэтотономмаленькойдевочки, котораяпытаетсяугодитьстаршим.
Вивьен, которая, сидясмрачнымвидомнепереставаякуриластогосамогомомента, какониотъехалиотлондонскогоаэропорта, впервыеподнялананееглаза.
— Да, — резкопроизнеслаона, глядяейпрямовглаза. — МысЛарривместеиграли. Успехбылграндиозный. — Выпустивдымейвлицо, Вивьен, поморщившись, отвелаотнеевзгляд. — Жаль, чтовыневиделинасвспектакле, миссМонро. — Онапроизносиласловаотрывистоичетко, будтоотрезаланожом. — Тогдабывыимелипредставление, какнужноигратьЭлси.
— Ябудуиграть, каксамасчитаюнужным , — ответилаона, нескрываязлости.
— Чтож, явэтомнесомневаюсь. Желаюудачи.
Всюоставшуюсядорогуонамолчажеваласвоюярость, аОливье, который, очевидно, осознал, чтоизбегаетее, — или, каконадумала, онпростовспомнил, чтоэтоонабудетплатитьемузаучастиевфильме, — безумолкуболталокоттедже, которыйонснялдлянееиАртура. Вдругонзамолчаливыглянулвокно.
— Этичертовырепортерыедутзанами, — произнесон. — Проклятье! Янадеялся, чтоониотстанут.
— Ларритерпетьнеможетжурналистов, пишущихокино, особеннофельетонистов, — объяснилаВивьен. — Онзапретилподпускатьихксъемочнойплощадке, когдаставил “Генриха V, нетакли, дорогой? Онинепростилиемуэтого, миссМонро.
СамаМэрилинотносиласькжурналистамсовсемпо-другому. ВАмерикефельетонистыирепортерыбылиобычнонаеестороне, особеннопослетого, каконабросилавызовкинокомпании “XX век — Фокс”. ВглазахпрессыонабылаДавидомвженскомобличье, которыйвышелнабойсГолиафом.
— БольшевсегоЛарриненавидитПолаТэнди, миссМонро, — ласковопродолжалаВивьен. — Правдаведь, дорогой? — Онаулыбнуласьему. — Тэндиработаетв “Мейл”. Этооднаизсамыхпопулярныхгазетвстране — кнесчастьюдляЛарри. Когда-тоЛарризабольшиеденьгирекламировалнателевидениисигареты, истехпорТэндиназываетеговсвоихфельетонахнеиначекакСэрПробковыйМундштук. — Онагромкорассмеялась. — Боюсь, Ларриненаходитэтосмешным. Аувашегомужаестьчувствоюмора, миссМонро?
— УАртура? Думаю, чтоесть. — Вообще-тоАртуртерпетьнемог, чтобынаднимподшучивали. УдиМаджотоженебылочувстваюмора, когдашутилинаегосчет: онсчиталсебяоднимизсимволовнации. ОднакоонанесобираласьговоритьобэтомВивьенЛи.
ВивьенбросилавзглядвсторонуАртураипередернулаплечами.
— Вампростоповезло, дорогая, — сказалаонаскептически.
СэрПробковыйМундштукмрачновзглянулнасвоюжену, нонеуспелничегосказать: ониужеподъехаликдому. Необременяясебялюбезностями, онпервымвышелизмашины, чтобырасчиститьдорогудлянееиВивьен: толпарепортеровужеуспелаокружитьмашину. Артурпоследовалзаним. Ейпришловголову, чтоАртуриЛаррисмотрятсянафонедругдруга, какМаттиДжеф. Онаслышала, какОливьеуговаривалжурналистов:
— Мэрилинустала, ейнадоотдохнуть. Будьтеблагоразумны, ребята…
Очевидно, емуудалосьвкакой-тостепениубедитьих; онобернулсякмашинеимахнулимрукой. Вивьенсулыбкойналице, словнокоролева, перваявыбраласьизмашиныподяркиевспышкифотоаппаратов. ЗатемвышлаМэрилин, инакакое-томгновениеогнивспышекослепилиее.
ПривидеважношествующейВивьентолпарасступилась. Мэрилинтакинепоняла, былалитореакциянаеетитул, илипричинойявилосьвыражениеналицеВивьен, котораяшластакимвидом, будтодаженевидитжурналистов, незамечаетих, будтоонинедостойныеевзора. Какбытонибыло, толпарасступилась; толькоодинвысокий, хорошоодетыймужчинанемногозагородилимдорогу.
— МиссЛи, — выкрикнулон; унегобылголосанглийскогоаристократа, резкийиотрывистый — казалось, имможнорезатьстекло. — Каквыотноситеськтому, чтосэрЛоренсбудетсниматьсявлюбовныхсценахсмиссМонро?
Незамедляяшага, Вивьенответила:
— СэрЛоренсужеиграллюбовныесценысомной , Пол. Врядлионузнаетчто-тоновоеолюбовныхсценах.
— ПолТэнди, — объяснилаВивьен, когдаонипротиснулисьмимонего. Загадочноулыбаясь, ончто-тозаписывалвсвойблокнот.
Онапочувствовала, чтокраснеет. Вивьендаженеподумалаотом, чтобыдатьейсамойвозможностьответить. ТеперьивАнглиикнейбудутотноситься, каккбелокуройглупышке — соблазнительницечужихмужей, каковойеевсегдаисчитали.
Онабыстрымшагомвошлавдом. Артурстоялвприхожей. Нафонестаринноймебелиивосточныхковровегофигуравыгляделанелепойинесуразной. “Коттедж” представлялсобойогромныйстаринныйзагородныйдом, доотказауставленныймебельюиэлегантный, какпавильонкиностудии. Отдомаклесутянулсяухоженныйанглийскийсад.
— Очаровательныйвид, — заметилОливье, — выненаходите? — Онпотянулеевгостиную. — Здесьуютно, неправдали?
Унегоналбувыступиликапелькипота. Казалось, ондавалейпонять, чтотакаяглупенькаяамериканскаякинозвезда, какона, врядлидогадается, насколькоценныевещивэтомдомеикакейповезло, чтоонанаходитсяздесь. Онасовсемнесчитала, чтоейповезло. Парксайд-хауснебылпохожнадом, гдеможноразгуливатьголойпокомнатамиставитьбокалысшампанскимичашкискофегдепопало. Крометого, ейприходитсяплатитьзаарендудомабешеныеденьги. Вответнаегословаонавыдавилаизсебяулыбку.
— Вынехотитевзглянутьнаостальныекомнаты? — спросилОливье. — Вспальнестеныотделанывеликолепно… Наверное, выжелаетпойтии… э… освежиться?
Онакивнула. Онавдругпочувствовала, чтооченьустала; ейдажеговоритьбылотрудно.
Вивьенпроводилаеевспальнюнавторомэтажеипоказала, гденаходитсяваннаякомната. Онаоткрыладверь, желаяпоскорееуединиться, ноВивьенслегкапридержаладверьрукойи, глядянанеесвоимитемнымидымчато-серымиглазами, будтокобранамангуста, произнеслахриплымшепотом, четковыговариваякаждоеслово:
— КогдаЛарриизъявитжеланиепереспатьстобой, дорогая, — аяуверена, чтоонпопытаетсяэтосделать, — будьснимпонежнее,