— Где они? Остались в Провале?
— Они были у Боргайна. Внука нашего патриарха. Он мне их не отдал.
— То есть документы у Диланэй?
— Ну да.
— Значит, их можно будет восстановить. Ты же была гражданкой Асгердана, тебя никто твоих прав не лишал. — Мэльдор хитро усмехнулся. — Но если ты согласишься выйти за меня замуж, все получится быстрее и проще.
— Но-но! — Дебора приподнялась, словно собиралась выбраться из-за стола, но передумала. — Хитрый больно. Тебе бы только окрутить вокруг пальца доверчивую женщину.
— Родная, как ты можешь так говорить?…
— Говорю, что знаю. — Она намекала на некий давний случай, но ее собеседник, вместо того чтоб смутиться, сделал довольное лицо. — Я никогда не выйду за тебя замуж. — Но ее тон опять говорил прямо о противоположном.
Глава 6
Проспавшийся и протрезвевший Арман-Улл был зол до крайности. После приятного хмельного веселья отрезвление, пусть даже без головной боли и прочих премерзких ощущений, все равно не в радость. На утро было запланировано несколько важных встреч, но правитель решил, что делами заниматься ему неохота и лучше отправить работать кого-нибудь другого… А на что еще нужны министры? Веселье хотелось продлить, и он принялся изобретать развлечения. В голову не приходило ничего конкретного, лишь самые туманные образы. Он и сам не знал, чего хочет.
А ко всему еще правителя тряс озноб — легкий, но неприятный. Все время хотелось укутаться. Арман-Улл приказал привести врача, тот не нашел у благородного пациента никаких заболеваний. С нерадивым лекарем пришлось расправиться по-свойски, и второй врач, вызванный тут же, прописал пациенту какую-то ерунду вроде фруктов, массажа и покоя. А правитель мерз. Он кутался в меха, но это не приносило ему облегчения. Иногда ночью Арману-Уллу начинало казаться, что жизнь уходит из него. Он в ужасе просыпался и проводил ладонями по телу. Все было на месте.
А когда то и дело появляется такое неприятное ощущение, хочется ярче прочувствовать радость бытия. Правителю привозили самых искушенных в разврате шлюх, с которыми можно не сдерживать себя, без опаски делать что угодно. Подавали на стол от лично приготовленные пряные яства. Свозили лучших музыкантов и танцовщиц — с этими тоже можно было не церемониться. Но толку-то? Ощущение внутреннего холода и пустоты ненадолго уходило, но пи вечерам возвращалось и все ширилось, ширилось…
На этот раз Арман-Улл решил зайти к жене. Переступив порог спальни и не обнаружив супруги, он сперва даже не очень удивился, лишь надул губы, мол, это что такое? Почему жена не ждет его, готовая радовать и развлекать? Распаляя себя, заглянул в ванную, кабинет и гостиную, даже в гардеробную — ни души. Уже почти взбешенный, он вызвал горничную и охрану.
Горничная не явилась — не такая она была дура. Охране деваться было некуда, солгать не получалось. Быстро выяснилось, что миледи из покоев не выходила и нигде во дворце не показывалась. Поиск в замке результатов не дал. Арман-Улл побагровел.
Было ясно, что Дебора Диланэй умудрилась бежать. В правителе поднялась волна ненависти. Он не был дураком и понимал, что жена терпеть его не может, что мечтает сбежать куда угодно, что с удовольствием наставила бы ему рога, если бы не жуткий страх перед мужем, что с наслаждением отравила бы благоверного или зарезала спящим. Давным-давно Улл, издевательски улыбаясь, пообещал жене, что если она ему изменит, то сгорит на костре, а в день его похорон будет похоронена и она. И леди Диланэй знала — все именно так и будет.
А теперь она сбежала. Арман-Улл так разозлился, что несколько минут не мог выдавить из себя ни слова. Только махал руками. Но охрана, чувствую свою вину, мечтала заслужить прощение, и потому жесты правителя поняла правильно и бросилась за магами.
Архимаги подтвердили, что в покоях леди Диланэй остались следы сильной и весьма странной магии… И кажется, с оттенком силы белого направления.
Последнего Арман-Улл просто не пожелал услышать. Странная сильная магия?
— Руин, — прошипел властитель.
В покоях непокорного сына того не было, и фиолетовый от ярости провальский государь пнул ногой дверь комнатушки, где жила Моргана, — он вдруг вспомнил, что дружная троица младших детей всегда все знает друг о друге.
Принцесса, сидевшая на кровати, испуганно ахнула и уронила книжку, которую читала. В дверях стоял отец, и фиолетовый оттенок постепенно покидал его одутловатые щеки, лоб и уши. От белков глаз отливала кровь. Вместо краски ярости во взгляде появился блеск, значения которого девушка пока еще не понимала. Да и не заметила, потому что думала лишь о ждущем ее наказании за книжку, снова взятую в дворцовой библиотеке. Отцу не нравилось, когда она читала, а повторять запреты он не любил.
— Так, — сказал он слегка смягчившись. — Где моя дочь?
— Это я, отец, — тихо ответила она, уже привыкнув, что ее никто не узнает.
Властитель молча разглядывал восхитительную черноволосую красотку с огромными яркими глазами, такую соблазнительную, что у него в мгновение ока выветрились все мысли о непокорной жене. И в то же время он не мог не заметить, что голос, манеры, мягкий взгляд у этой девицы те же, что и у его толстомясой дочери. Кроме того, она была похожа на Руина. Действительно, очень похожа…
— Моргана? — уточнил он, еще не до конца веря. Оглядел ее с ног до головы, да таким взглядом, что девушке захотелось во что-нибудь закутаться.
— Да, отец.
— Хм… Я вижу, ты мой приказ выполнила. Хорошая девочка. Молодец. А где твой брат?
— Он пошел в библиотеку. Вот-вот должен вернуться.
— Так-так… А ты, детка, что-нибудь знаешь об исчезновении своей матушки?
Краска сбежала с лица принцессы. Она в растерянности приоткрыла губы, и правитель ощутил, как в его жилах с новой силой заиграла кровь.
— Она исчезла? — удивилась девушка. Удивилась неподдельно, это Арман-Улл почувствовал несмотря на то, что мысли его были заняты совсем другим.
— Да, детка. Исчезла. Ты об этом, как я понимаю, ничего не знаешь?
— Не знаю.
— Так-так… Но мне хотелось бы знать, что об этом слышал Руин. — Улыбка правителя не предвещала ничего хорошего, и взгляд Морганы стал еще пугливее. Она в замешательстве смотрела на отца и лихорадочно искала ответ, который отвел бы подозрения Армана-Улла от ее брата. Ситуацию усложняло то, что девушка от природы была очень правдива и сейчас не могла, положа руку на сердце, заверить, что Руин не имеет к этому отношения. Она понимала, что он мог и затеял бы побег матери при любом удобном случае. Он этого от сестры не скрывал.
Но, впрочем, с Руином я могу разобраться и позже. — Правитель протянул руку и игриво потрепал ее по щеке. Девушка молча корчилась от неприятно го прикосновения, и думала о том, что раньше не обращала внимания, какие у отца тонкие, почти паучьи пальцы. — Есть дела и поважнее. Дебору я все равно найду. Она пожалеет, что посмела сбежать. Пожалеет, что родилась на свет… Да, кстати, ты сегодня будешь со мной ужинать. Изволь явиться ко мне в покои. Вечерком, — и вдруг непроизвольно облизнулся. Моргана испуганно съежилась.
— Она никуда не пойдет, — сказал Руин, его голос клокотал от ярости. Он вылетел из коридора и остановился в дверях.
Принц дышал очень глубоко, почти спокойно — так, как дышат после короткого, но стремительного рывка. Глаза девушки вспыхнули. Простодушная и невинная, она не поняла смысл приглашения отца, но инстинктивно почувствовала, что здесь что-то не так. Она посмотрела на брата с надеждой: «Ты всегда появляешься вовремя, брат!» — «Я чувствую, когда тебе плохо, сестренка», — ответили его глаза.
Несколько мгновений правитель даже не знал, что сказать.
— Да как ты смеешь?! — прошипел он наконец. — Распоряжаешься, будто властитель здесь — ты. Но я уверяю тебя, это не так. Ты никогда не будет править Провалом, это я тебе обещаю.
— Мне плевать на Провал. Ты думаешь, я ничего не вижу и не слышу? Или ничего не понимаю?
— Тебя не учили, что подслушивать под дверью нехорошо?
— Если не хочешь, чтоб тебя слышали, не кричи на весь замок. А уж о своеобразном приглашении, данном собственной дочери, не то что кричать — да же говорить должно быть стыдно!
— Да с чего ты взял, что меня интересуют твои советы? Сопляк! Ты что себе позволяешь?!
— А что себе позволяешь ты? Она твоя дочь. Ты понимаешь? Твоя дочь! Ты на что собираешься пойти? На кровосмешение?!
До Морганы наконец дошло, о чем идет речь, и она попятилась.
Глаза Армана-Улла вспыхнули злобно, как два блуждающих огонька.
— Я здесь правитель, — процедил он сквозь зубы. — Этот мир принадлежит мне. И мир и все, что есть в этом мире. Я волен в своих подданных. Я волен в своих домочадцах. И если пожелаю взять свою дочь — я это сделаю. Мне плевать, что ты об этом скажешь.
— Отец… — всхлипнула девушка, но никто в этой комнате ее не услышал.
— Я не позволю тебе! — Один шаг, и Руин вдруг оказался между отцом и сестрой. Как ему это удалось — сложно сказать, ведь он почти не обучался военному делу. Но шагу, который он сделал, позавидовал бы даже самый опытный воин.
Если бы в тот же момент он нанес удар, возможно, все решилось бы в пару секунд. Но рука Руина не поднималась на отца даже теперь. Он отдавал себе отчет в том, что нападение на Армана-Улла — это на падение на властителя Провала. И потому ждал, когда тот нападет первым, потому что защищаться он имел право. Умом понимал, что делает ошибку, но все-таки медлил.
И Арман-Улл ударил. Он сделал это с наслаждением. Наконец-то непокорный сын дал ему повод расправиться с ним. В принца устремилось мощное заклинание, похожее и на паутину и на молот — оно должно было окутать тело и сокрушить дух. Руин сложил руки в причудливом жесте, на который и принял атаку, брошенную, конечно, не спонтанно, а с артефакта, одного из самых сильных в Провале. Энергия, заключенная в нем, должна была опрокинуть молодого человека, но он чудесным образом устоял. Руки, выставленные перед лицом, дрожали, отдача сбросила с туалетного столика вазу с ц