— Да, спасибо, — согласился Руин, решив, что так он сможет лучше узнать все о новой семейной жизни матери. Хотя молодые поглядывают друг на друга ласково, но мало ли что будет происходить за закрытыми дверями. Находясь в доме, он если не увидит, то хотя бы услышит.
После того что произошло в Провале, Руин не мог так просто поверить, что у мамы все будет хорошо. Ему проще было думать, что Мэльдор искусно притворяется, а мать просто ничего не понимает и не представляет, что может случиться потом.
— Я очень рад. — Мортимер улыбнулся. — Буду ждать. И еще — у меня к тебе просьба.
— Да?
— Ты собираешься в Провал, как я понимаю. Попытайся там найти Дэйна. Киан и сам не знает, где находится его младший брат. Но он точно в Провале, потому что периодически появляется, его видят то слуги, то сестры.
— Зачем тебе Дэйн?
— Глупый вопрос. Он же сын моей жены. Он мой пасынок. Ему лучше жить с матерью.
— Поселишь его в своем доме? Решишься на такое? — ухмыльнулся Руин.
— Почему нет?
— Ты знаешь о его характере?
— Знаю. Ну и что? У меня характер не легче. Думаю, на этой почве мы и найдем общий язык. И если найдешь Моргану, привози ее тоже. У меня дом большой, всем хватит места. А если захотите — ты и твоя сестра — я могу купить вам квартиры. Дэйн получит квартиру на совершеннолетие. У нас так принято.
— В Центре принято содержать детей своих жен от первого брака?
— В Центре принято любить своих жен и делать для них все, что возможно. Думаю, Деборе это будет приятно. А потому, конечно, будет приятно и мне.
Руин кивнул.
Прошло несколько дней, прежде чем Реневера смогла закончить срочные дела и найти время помочь своему возлюбленному. Все эти дни Руин, как на работу, ездил в дом к отчиму и матери. Он убедился, что Мэльдор Мортимер весьма богат, что он обращается с женой уважительно и терпеливо, что нет ни намека на грубость. Дебора, изнемогавшая в Провале под гнетом угрозы смерти или жестоких побоев, оказавшись вне опасности, буквально «слетела с катушек». Едва ли не по каждому поводу она накидывалась на супруга с руганью — а он лишь терпеливо слушал и почти ничего не отвечал. Его сдержанная манера и постоянная уравновешенность нисколько не напоминали притворство — так притворяться нельзя. Мэльдор и в самом деле умел держать себя в руках.
Реневере на этот раз пришлось подавать заявку на межмировые врата — это могла сделать только она, поскольку у Руина по-прежнему не было гражданства. Мэльдор уже почти добился гражданства для своей жены — это было несложно — и собирался добиться их для всех детей Деборы, а для отсутствующего Дэйна — разрешения на эмиграцию в Центр. Под защитой этой бумаги провальский принц почувствовал бы себя более или менее спокойно. Но подавать заявки на заклинания, конечно, он по-прежнему не мог.
— Заявка — это обязательно? — спросил он.
— Конечно. Потому что на каждое заклинание нужно определенное количество энергии.
— И что?
— Энергию мы берем из общих источников, — объяснила она, слегка удивленная. — Но на портал между мирами надо много энергии. Поэтому и нужна заявка — чтоб мне предоставили то количество энергии, которой мне не полагается по уровню. Придется ездить и договариваться, потому что в этом году я уже один раз превышала лимит — на путешествие в Провал.
— Но тебе удастся?
— Конечно. — Она загадочно улыбнулась. — Тот, от кого это зависит, — мужчина. Он не устоит.
Руин сдвинул брови. Под его взглядом веселость Реневеры испарилась.
— Ну ладно. — Она мотнула головой. — Забудь ты свою ревность.
— И как же именно ты собираешься добиваться разрешения?
Но молодая женщина решила пошалить: ей хотелось поддразнить любовника.
— Ну уж как получится, — игриво сказала она. Но Руин посмотрел на нее так многозначительно, что у нее отпала охота дурачиться. — Прекрати, Руин. Ты же хочешь спасти сестру. Терпи.
— Я не собираюсь спасать одну дорогую мне женщину, торгуя другой.
— Перестань! Я ни с кем не собираюсь спать. Максимум — построить глазки.
— Какая разница?
— А для тебя нет разницы?
— Родная, думаю, мы обойдемся и без этого.
— Прекрати, — устало сказала Реневера. — Я пошутила. И ревность твоя меня уже не развлекает. Это не смешно. Если так будет продолжаться, нам придется расстаться.
— Родная моя, я мужчина и должен хранить тебя от любых опасностей. В том числе и тех, в которые ты можешь влипнуть по собственной глупости.
— Шовинист.
Руин не стал отвечать — он понимал желание женщины всегда оставлять за собой последнее слово.
Через день Реневера принесла разрешение на заклинание. К тому времени принц обнаружил, что его магия потихоньку начинает к нему возвращаться. Конечно, сила была еще далека до полного восстановления, самое большее, что он мог, — составить заклятие магического зрения или что-то подобное. Ощущение приливающей энергии было Руину приятно, почти как любовное наслаждение. Он внимательно прочитал разрешение и вопросительно взглянул на Реневеру.
— Ну и что делать дальше?
— Я поставлю портал, сориентированный и на возвращение тоже. Запросто. — Она полезла в шкаф. — Сейчас, оденусь.
— Ты со мной не идешь.
— Как так?
— Очень просто. Открой портал, и я пройду. Потом вернусь, или меня вернут.
— Но я же могу отправиться с тобой, потом сама активирую портал, и мы благополучно вернемся. Так будет куда проще.
— Тебе мало одного приключения в Провале?
— Я слышала, Руин, Арман-Улл мертв, так что опасности нет.
— Ты так уверена? Родная, в Провале не один Улл вырожденец. А у меня нет магии, я не смогу тебя защитить.
Реневера задумчиво посмотрела в окно. Черты ее лица обострились, глаза стали грустными. Наверное, она о чем-то вспомнила, и Руин даже догадывался о чем. Заметив это выражение, он понял, что выиграл. И когда перед ним распахнулся портал, он мимолетно коснулся ее щеки поцелуем и шагнул туда, совершенно не думая, разумно ли он поступает. Его заботило только одно — куда именно он переместится, и если в покои Киана, то сможет ли побеседовать с ним приватно. Он не знал, на каком счету он сей час в Провале. Преступника? Подозреваемого (бог его знает, что могли подумать о смерти его отца)? Или просто жертвы? Нет магии, чтоб отбиться от стражи, нет защиты, чтобы хотя бы иметь время и возможность сбежать.
Он оказался в заклинательном покое — огромном пустом полутемном зале со сводчатым, опаленным давними чародействами потолком. Пол здесь был щербатый, старый — его перестилали сотни раз, но сильная магия портила все вокруг, в том числе и каменные плиты. Вдоль стен, испещренных разнообразными знаками, стояли всевозможные приспособления для колдовства — треножники, приборы для астрономических наблюдений, астрологические схемы, начертанные на огромных круглых металлических пластинах, массивные подсвечники.
Зал был пуст. Руин подошел к единственному окну, забранному пластинками слюды — стекло при контакте с магией очень быстро разрушалось. Там, на высоком пюпитре, лежал журнал, где обязательно записывались все действия, произведенные в зале, вплоть до самых ничтожных. Судя по записи, здесь никто не колдовал уже три недели, только записи об уборке появлялись на соответствующем листе с за видной регулярностью.
Руин закрыл журнал и прислушался. В окне был виден участок двора, освещенный несколькими кострами — в Провале была ночь. Черно-синее небо было усыпано тысячами звезд, край еще не погасшего горизонта на западе окутывала вечерняя дымка. Судя по всему, был все же поздний вечер, а не ночь, и есть надежда застать Киана бодрствующим. Это, пожалуй, даже более вероятно, ведь у нового властителя сей час уйма дел. Принц одернул одежду — он был в том же камзоле, в котором его вышвырнули в Центр, при мече и кинжале.
Киана он нашел в кабинете отца. Эти грандиозные покои при отце всегда пахли соленой рыбой и пивом. Видимо, старший сын Армана-Улла приказал отскрести их на славу, так как сейчас здесь стоял запах ароматного мыла. Всю старую мебель вынесли, и теперь в этом зале с высоченным потолком и огромными окнами, забранными красивыми витыми решетками, стоял только массивный стол и строгое кресло с высокой спинкой.
Киан стоял у одного из открытых окон, смотрел на ломаную линию гор вдали. Вид у него был не самый радостный. Когда Руин шагнул в кабинет — охрана, ошеломленная появлением во дворце принца, которого считали мертвым, видимо, сочла его привидением и не чинила ему препятствий. Старший сын властителя обернулся и с удивлением посмотрел на брата. Потом удивление сменилось радостью.
— Руин! — воскликнул он, бросаясь к нему навстречу. — Руин!
— Привет, Воин.
— Жив! Ну ты даешь! Живой! Ну молодец. Молодец, что появился. — Киан обнял брата и потянул к столу. — Как тебе удалось уцелеть?
— Повезло.
— Нашелся кто-то, кто снял с тебя эти долбаные блоки?
— Да.
— Ага, я знал, что ты выкрутишься. «Нас так просто не возьмешь!», верно? — Молодой властитель оглянулся на стражников и слуг, опасливо заглядывающих в кабинет, и махнул им рукой. — Эй, накрыть на стол! Живо!
— Я их, кажется, напугал, — улыбнулся принц, когда головы торопливо спрятались. — Наверное, решили, что видят привидение.
— Да я очень рад видеть такое привидение, как ты! — Старший брат от всей души ткнул младшего в плечо. Младший поморщился.
— Здоров, черт. Осторожнее, плечо сломаешь.
— Ну расскажи, что с тобой было. Как уцелел?
— Нечего рассказывать. Лучше ты мне расскажи, что тут произошло.
Киан посерьезнел.
— Да вот. — Он покосился на открытую дверь. Таща с собой подносы, в дверном проеме появились слуги и с десяток гремлинов, тоже нагруженных. Мгновенно накрыли стол всевозможными горячими и холодными закусками — бутербродами с икрой, лососиной, камбалой, поставили соленые рыжики в хрустальной вазочке — и графины с наливками и настойками. Слуга расставил тарелки и рюмки и исчез вслед за остальными. — Отца нашли мертвым в спальне. Зарезан.