– Я абсолютно одинока, – стараюсь, чтобы мой ответ не выглядел попыткой разжалобить. – Мама умерла при родах, папа, целитель со слабым даром, так и не простил себе её смерти. Ради меня он женился на очень хорошей, достойной женщине, но все силы отдавал работе и рано выгорел. Мачеха похоронила его в Исэнде и вскоре ушла за ним. Других родственников у меня нет.
– А друзья, возлюбленные?
– У меня плохо получается дружить, – вторую половину его фразы я предпочитаю не расслышать. – Дружба предполагает наличие общих интересов, совместный досуг, частое общение… Я личный помощник магистра Рэгарена вот уже семнадцать лет. Должна по первому зову прыгнуть в портал и оказаться демоны знают где – в незнакомом месте, в гуще боёв, паутине интриг… В своё свободное время предпочитаю научные исследования и возню в лаборатории. Ни один друг не выдержит подобного небрежения.
– А Валтиар? – ехидный прищур жёлтых глаз.
– Что – Валтиар?
– Он твой друг? У вас много общего.
– Не смеши меня. Для Ала я со школы нечто среднее между пользой и привычкой. Или же любимой самопиской – всегда под рукой и никогда не откажет. Он может мне доверять, не обязан отчитываться и в любой момент вправе запихнуть подальше. Иметь личного целителя моего уровня – это… удобно.
Мужчина утыкается в подушку носом:
– Доверие – это очень важно, Райвэна. Я вот ни разу за тысячи лет так и не смог полностью кому-то довериться.
Пользуюсь поводом перевести разговор:
– А у тебя были любимые? Жёны? Дети?
– Жёны. Мужья. И дети конечно. Тело, в отличие от разума, каждую жизнь даётся новое.
Аж подпрыгиваю.
– Это как?!
– Я рождаюсь, живу, умираю. Потом какое-то время не сознаю себя – как все новорождённые. Около пяти-шести лет во мне начинает просыпаться память. Обрывки прошлых жизней, имена, чувства. Это очень больно – вспоминать тех, кого ты потерял. Настолько больно, что мелькает мысль никогда больше не любить и не привязываться. Но ни разу мне не удалось остаться бесстрастным. Проходит время, и рядом оказывается человек, который заставляет понять, что нет ничего важнее любви.
– И тем не менее ты никому не доверяешь.
Он грустно улыбается.
– Я не перестаю надеяться, что однажды испытаю и это счастье. Любить того, кому ты веришь. Кто не предаст, не оттолкнёт, будет с тобой до конца, примет последний вздох и закроет глаза.
– И кого ты всё равно потеряешь.
Бессмертный дёргается, словно от удара, вцепляется в подушку.
– Это не самое страшное, Райвэна. Ужаснее вообще не испытать любви.
Сердце тоскливо сжимается.
– Давай сменим тему. Я старая целительница, чуждая романтики. Не всем же быть возвышенными и очаровательными: существуют и такие, как я. Созданные для тишины лабораторий и библиотек, привыкшие к одиночеству, получающие удовольствие от результатов своего труда.
Да я в зеркало на себя смотрю лишь затем, чтобы не ходить неряшливой! Какая таким, как я, любовь? Это пассии у Ала – одна другой краше, хочется все дела бросить, сесть, ручкой подпершись, и любоваться. Сады для них разбивать, цветы и украшения дарить, стихи писать… Чего там привлекательным девушкам положено? У меня этого никогда не будет, давно поняла, в школе ещё, а может, и раньше. А теперь и подавно – пятый десяток пошёл, хоть целители, как и маги, подольше других живут, но кому старушки нужны, когда юных красоток море?
Вот если я добьюсь успеха в исследовании, принесу пользу Карбинде, раздвину границы обитаемых земель – это будет счастье. Ордену послужу, Валтиару помогу – совсем хорошо.
Я светло улыбаюсь.
– Своей жизнью я полностью довольна.
Парень смотрит мне прямо в душу.
– Ты в это веришь? Или убеждаешь себя?
Стук в дверь иногда – самый желанный звук на свете. Мадейна осторожно просовывает голову, не отрывая при этом взгляд от пола.
– Госпожа Райвэна, там магистр вас требует. Серчает сильно.
– Спасибо, Мэй, – ловлю себя на том, что последнее время каждый раз сбегаю от нашего гостя.
Жёлтые глаза подмигивают мне.
– Райвэна, возьмите меня в Варгерно!
Вздрагиваю. Про визит в королевство я не упоминала. Вдруг он и правда читает мысли?
***
Кабинет Валтиара – сердце Артахенги. Здесь, не побоюсь этого слова, вершатся великие дела. Если Орден и не лезет в политику, он зачастую формирует её. Верховный магистр – должность гораздо более почётная, нежели член Правительства. У последнего, кстати, главы́ нет, все равны. Вот и спорят на своих заседаниях до хрипоты, а толку ноль.
Глава Ордена выбирается из лучших. Из Гончих, зарекомендовавших себя в бою, магов, овладевших высшей степенью мастерства, доказавших гибкость ума, силу духа, выдержку и мудрость. Однажды верховным магистром стал бывший Следящий, история помнит и возвеличившихся целителей. Направленность дара не важна – всё определяют личные качества. Восемь лет назад Совет Ордена единогласно избрал Валтиара Рэгарена своим верховным магистром, с тех пор ежегодно переизбирают без единого проголосовавшего против.
Дверь в кабинет приоткрыта. Ал, одетый в официальный костюм магистра – тёмно-синий, прошитый золотой нитью, с парчовой мантией, подметающей пол, меряет пустое пространство от стола до дальнего окна. Помпезную форму Ордена он терпеть не может, потому, верно, и лютует.
– Мне тоже следует переодеться? – невинно спрашиваю, помахивая ресничками.
– Сядь! – звериный рык.
Сажусь, кротко складывая руки на коленях.
– Аэ!
Глаза долу, как положено подчинённой. Пятна́ от разбитой вазы не наблюдается, ковёр явно тоже самоочищающийся. Хорошо обладать силой, позволяющей применять сильнейшие заклинания в быту.
– Райвэна! Я с тобой разговариваю!
– Ты не разговариваешь, – спокойно поднимаю голову, – ты орёшь и командуешь. Кстати, держи, – вынимаю из кармана и протягиваю ему вчерашние записи. – Одна тебе, вторая – Правительству. Пока ты смотришь, схожу надену форменную робу.
– Не уходи.
Пожимаю плечами. Мне не трудно посидеть, и в Варгерно я готова отправиться в том платье, что на мне. Вся одежда у меня приличная, соответствующая и статусу, и возрасту, и даже моде. Это мачеха мне привила: не можешь исправить то, что есть, – не усугубляй. Невзрачная девица, которая выглядит как пугало, гораздо хуже, чем просто непривлекательная, но одетая со вкусом.
Растравил-таки мне душу этот… бессмертный.
– Ал, – зову негромко, слух у магистра отменный, – так мне надо переодеваться? Или ты передумал меня брать с собой?
– Ты и так прекрасно выглядишь.
Потрясающий ответ.
Если на мне не рабочий халат, то, видимо, всё остальное неважно.
– Аэ, извини… что повысил голос.
Второй раз мои плечи приходят в движение.
– Надо передать запись как можно быстрее. Пусть объявят мальчика в розыск. Не объявляя о смерти – под любым предлогом.
– Аэ, это больше не повторится.
И чего пристал? Третий раз, что ли, плечами пожать?
– Если ты расхотел тащить меня к герцогу Ардари, то с тобой другой спутник напрашивается. Твой гость. Заскучал в Артахенге, не иначе. А я к себе в Иркор пойду, поработаю. Хочешь, даже Гончую твою прихвачу, пусть парень отдохнёт.
Яростный блеск глаз напоминает молнию в тучах такого же цвета.
– Ты идёшь со мной! И подопечного своего можешь взять, всё равно его никакие запоры не удержат.
На вызов в кабинет являются Алькус и магистр Таверен, почтенный и всеми уважаемый мастер. Второму с наложением всех степеней защиты вручается сделанная мной запись для передачи Правительству. Тарпентеру же даются полные подробные инструкции, в которые я не вслушиваюсь. Поднимаюсь и подхожу к окну, выходящему на центральную площадь Нори.
Утро, а солнце уже нещадно печёт, птицы купаются в городском фонтане, немногочисленные прохожие косятся на них с завистью, пробегая мимо.
Будь я бессмертна – к чему бы стремилась? Попробовать себя в разных областях? В детстве, до того как прорезался дар, я хотела писать книги. Романы о приключениях, пиратах и океанах. В Исэнде нет моря, нет даже озёр, а я мечтала о ветре в лицо и солёных брызгах. Потом, убедившись, что кроме названия и первых двух строчек мне не удаётся сочинить ничего путного, я загорелась идеей играть на арфе. В воображении это было так красиво – изящный инструмент и я, вся такая нежная, воздушная… После первого же урока я приобрела ненависть к музыке вообще и привычку прятать руки в карманы сразу же, как речь заходила о струнных. Слава Всевышнему, больше я ничего пожелать не успела, в девять лет у меня проявились способности к целительству, родители отдали меня в школу, а там на фантазии времени не было.
Но если бы я знала, что вслед за этой настанет вторая, третья жизнь? Стала бы я с большим усердием терзать самописное перо или пальцы? Решилась бы путешествовать, переезжать из города в город, любоваться дальними берегами?
У парня с кошачьими глазами множество вариантов судьбы. Прожить в теле мужчины, женщины, матери, отца… Возвыситься до полководца и остаться солдатом, выбрать путь странника или домоседа, посвятить себя искусству или науке…
Человека, идущего через площадь, я замечаю сразу, хоть он и не выделяется из толпы. Унылый сверх меры, он задирает голову и окидывает Артахенгу с беспросветной тоской. При этом ни один волосок в старательно зализанной причёске не шевелится. Как целительнице мне известно, что министр на самом деле не седой – просто его волосы такого необычного, сизо-пепельного цвета. И не так уж он стар – пятьдесят с хвостиком, расцвет сил.
– Герини идёт, – предупреждаю Валтиара.
– Отлично. Я его ждал. Аэ, можешь взять своего подопечного, всё равно его никакие запоры не удержат. Ждите меня у портала.
Встречаться с министром нет никакого желания. Незамеченная, выскальзываю за дверь. И натыкаюсь на Гончую. Роулен ждёт в коридоре, застёгнутый на все пуговички.
– Гос… Райвэна!
Солнце бьёт в окна, южанин щурится, прикрываясь ладонью: