Без особых успехов.
По правде, хотя его тело двигалось, сознание было еще по ту сторону Рая, и он чувствовал гудящее, жужжащее головокружение, ассоциировавшееся с расколом.
Ему казалось, что если ему удастся зацепиться за что-то четкое, то это поможет процессу реинтеграции.
Но Колин ясно выразил свое мнение в гостиной, покачав головой…
Вдалеке, на другом краю лужайки, появилась фигура в белом, постепенно приближаясь… и дыхание замерло в горле у Найджела. Высокий и мощный, Колин шагал как воин, коим был, и он быстро сократил расстояние… и своим приходом привнес опустошение, от которого Найджел пошатнулся.
Сев, он поприветствовал Таквина, ирландского волкодава, и все остальные замерли и умолкли.
В повисшем глухом молчании Найджел отметил, что темные волосы были влажными после недавних купаний, и от мужчины пахло сандалом и специями.
— Сейчас, раз мы все присутствуем, — хрипло сказал Найджел, — Я хочу официально принести извинения за свои действия.
Или, скорее так: «Прости меня, Колин. И я бы хотел поговорить наедине».
— Чтобы в полной мере включить спасителя в войну, я…
Колин оборвал его:
— Думаю, все мы согласимся с тем, что в печальном свете войны, лишь одно имеет значение — что будет дальше.
Понимай как: «Меня не интересуют объяснения, ни публичные, ни в частном порядке».
Найджел пару мгновений пытался оправиться от удара в живот.
— Да. Разумеется. — Он прокашлялся, а Байрон и Берти заняли себя подсчетом смородины в своих булочках. — Верю, вопрос в том, сказать или нет спасителю о его грядущей роли в войне.
— Ты допускаешь, что он выиграет этот раунд, — пробормотал Колин.
— Он не допустит поражения.
— Позволь напомнить, этот ангел собственноручно отдал флаг врагу.
— Он изменился.
— Потому что отправился в Чистилище и сумел вернуться? — Глаза Колина ничего не выражали, когда он, наконец, бросил на него взгляд поверх чайных сэндвичей на подставке. — Значит, это место преображает. К несчастью, слишком мало, слишком поздно и все такое.
— Это не место, а природа ошибок меняет человека. Скорбь из-за глупых поспешных поступков может быть мощным катализатором.
— Многое может служить катализатором.
Понимай как: «Например, предательство любимого».
— Чаю? — спросил Берти, пытаясь прекратить перебранку.
— Нет, благодарю. — Колин откинулся на спинку, уставившись на Бастион Душ. — Пища — последнее, что меня сейчас интересует.
Байрон поставил чашечку на блюдце, словно он потерял аппетит… но его глаза за розовыми стеклами сияли.
— Найджел, я поддерживаю твой оптимизм. Я надеюсь, что мы одержим верх… и хотя я всегда уважал твою преданность правилам войны, я понимаю, что если Джим узнает, что он — последняя Душа, это может оказаться полезным.
— Если, конечно, мы не проиграем раунд, — вмешался Колин. — Как проиграли три других.
— Девине не одолеть Джима. — Найджел сделал глоток из фарфоровой чашечки. Чай был на вкус как помои, хотя сделан так же, как и всегда. — Зная, кто стоит на кону.
— Думаешь, это повлияет на исход? — Колин холодно улыбнулся. — Любовь не настолько надежна. По крайней мере, исходя из моего опыта.
С этими словами, архангел встал. — Прошу меня извинить, я собираюсь проверить окрестности замка.
— Тебе составить компанию? — спросил Берти.
— Нет. Спасибо.
Когда Колин ушел, Берти и Байрон снова заняли себя созерцанием красот, старательно избегая Найджела.
— Таквин, — пробормотал он. — Ты пойдешь за ним?
Ирландский волкодав хрюкнул, а потом ускакал вслед за Колином, держась на расстоянии и так тихо, как могло животное весом в десять стоунов и напоминавшее швабру.
— Думаю, мне нужен отдых, — сказал Найджел, откладывая салфетку на пустую тарелку. — Прошу меня извинить.
Он не любил поддаваться эмоциям. Показывать печаль и боль другим?
Выражаясь словами спасителя, да хрен бы вам.
Глава 20
— Добро пожаловать в «Хоум Депо»! Что вы ищите?
Кинув взгляд на источник шума, Джим с нежностью подумал о ножах. Кастетах. Монтировке.
Но, да ладно, их приветствовал семидесятилетний старик, у которого в бороде больше седых волос, чем на голове… разве бедняга заслуживал подобного обращения без причины? Черт, да он же вылитый Санта Клаус, только нужно пройти курс «Рогаина». И красный бархатный костюм вместо оранжевого фартука. Нагрудника. Да плевать.
— Фанера, — ответил Эд.
— О, замечательно! — Да, наверное, он так всем отвечает: садовые шланги, мангалы, лампочки, половые доски. — Вам нужно пройти доооооо…
Он тянул «о», поворачиваясь и указывая мимо выстроенных двадцатифутовых лесов, забитых товарами.
— …оооо самого конца. Спросите Билли. Вы были у нас раньше? Потому что для крупногабаритных покупок у нас действует специальная касса.
— Спасибо, — бросил Эд, уходя.
— И вам спасибо за вашу службу, молодой человек.
Ангел помедлил.
— Службу?
— У вас же боевые раны?
— А, да. Можно и так сказать.
Когда Эд, кивнув Почти-Санте, хромая двинулся вперед, Сисси последовала за ним, а Джим поплелся сзади.
Черт подери, он уже давно не заходил в подобные магазины. Или… если точнее, просто казалось, что прошла вечность.
Это дерьмо напоминало, насколько он выпал из социума, когда, наконец, вырвался из спецподразделения: он знал одно — что покончил с убийствами по правительственному заказу; он не думал о том, как жить на гражданке и какое простое удовольствие можно найти в поездке на четырехлетней тачке из ранчо в две тысячи квадратных футов до местного «Хоум Депо» в пяти километрах и купить там джентельменский набор из газонных удобрений, нового молотка и уплотнителя для дверей.
К несчастью, ему не удалось насладиться этим.
Работа спасителя завалила его с головой.
Окинув взглядом похожий на пещеру интерьер, он собирался зайти в отдел освещения в центре, с висевшими люстрами, стоявшими фонарями и псевдо-солнечным светом.
Вместо этого, его гляделки не отрывались от Сисси.
Пародируя парня на входе: «Поооооооооойди, пооооооойми».
Господи Иисусе, что за бардак. Единственный его правильный поступок — он сделал ее первый раз максимально безболезненным.
Все остальное — из рук вон плохо, особенно его финальная дебильная фраза «я в душ». Или что-то в этом духе. Черт, он даже не помнил, что сказал ей.
Проблема в том, что во время секса он так завелся, что хотел одного — жестко в нее вбиваться… тело было на грани того, чтобы лишиться контроля.
Боясь причинить ей боль, он отстранился и кончил в простыни, его бедра с силой вжимались в матрас… лучше так, чем в нее. Точнее, так он думал.
А после, когда повисло неловкое молчание, которое стало только хуже, когда он отвернулся от нее, пытаясь собрать себя в кучу: вместо того, чтобы унять жажду, оргазм только усилил ее. До такой степени, что боялся вообще предпринимать хоть что-то. А так не станешь поступать, только что забрав чью-то…
— У нас есть молоток с гвоздями? — спросила Сисси.
Эд покачал головой.
— Возьмешь их на себя, пока мы разбираемся с бревнами?
— Да. Отлично. — Будто искала предлог оставить их.
И она пошла своей дорогой, скрываясь среди полок. Естественно, он не мог позволить ей идти одной…
Эд схватил его за руку.
— Пусть идет. Мы все живем под одной крышей, и, может, дорога домой будет меньшим кошмаром, если мы дадим ей немного пространства.
— Все было не так плохо.
— Ну да, по сравнению с открытой операцией на сердце.
Когда Эд потащил его вперед, они прошли мимо очередных любителей помочь в оранжевых фартуках, и Джим задумался, может, спросить у них совета? Блин, если бы женщины были устроены как дома, которые можно починить качественным ручным трудом и с коробкой инструментов.
— Что между вами, черт возьми, произошло?
Эд остановился, осматривая оконные жалюзи.
— И сделай одолжение, не говори «ничего». Через пару дней мы все можем исчезнуть с лица земли. У нас не так много времени и, что более важно, очень скоро это может оказаться полной чепухой, так чего тебе терять?
— Без обид, но ты реально думаешь, что тебе есть, что добавить в дискуссии о женщинах?
Эд, нахмурившись, зашагал вперед.
— Аргумент засчитан.
Они заворачивали за угол на территорию для Больших Парней, где продавалась древесина, когда Джим выпалил:
— Она больше не девственница.
Эд закашлялся в кулак.
— Эм. Да. Хм, я должен тебя поздравить?
— Очевидно, что нет. Я не знал, что сказать после секса. Я просто… встал и вышел. Ну, не совсем, конечно. — Опять же, он умудрился выдавить что-то о необходимости принять душ. Что в ретроспективе означало, что ему не терпелось отмыться. — Не знаю, я слетел с катушек.
— Было настолько ужасно?
— Нет… потому что было настолько хорошо. И голова перестала соображать, и я напортачил. К тому времени, как я собрал мозги в кучу, она уже спустилась вниз, и все полетело коту под хвост.
И была во всем этом еще одна правда: он опасался, что снова начал отвлекаться… а им всем прекрасно известно, к чему это может привести. Найджел. Чистилище. Разгромленная гостиная.
Провал.
Похоже, ему нужно остановиться и выяснить, лгал он себе или нет, когда говорил, что может одновременно сражаться и быть с ней. Когда он шел по коридору к ее спальне, это было неразумное решение. Этот поход напоминал, скорее, продолжение рикошета, когда он выскочил из Чистилища, зная, что лишь одно позволит ощутить свободу.
К тому же, он просто хотел ее.
А сейчас все в полной заднице.
И, что самое печальное? Засуньте его в джунгли, и он сможет выживать там на протяжении недель в одиночку. Он умел собирать бомбы, знал, как разминировать их. Мог с трехсот ярдов засадить пулю в наперсток… или человеческую голову.
Но ни разу в жизни у него не случалось такой пробки в мозгу, как это было после секса с Сисси.