Садясь на колени, она смахнула длинные волосы назад и поставила пепельницу рядом с ним.
Если бы он только мог дотянуться…
— А, нет, — протянула Девина, отодвигая огонь подальше. — Нет, это моя игрушка. Как и ты сам.
Будучи больной сукой, она начала трахать себя пальцами, наблюдая за его страданиями, даже разлеглась рядом с ним, ее идеальные груди вздымались, тело выгибалось волной, пока она мастурбировала, а он хрипел и корчился от боли. А потом, прямо перед тем, как кончить, она схватила его член, поглаживая, будто пытаясь завести его. Ослабленный от агонии, одурманенный болью, он не мог скоординировать движения рук и ног, чтобы отпихнуть дрянь.
И кончая, Девина кричала его имя… словно метила столб, надеясь, что Сисси услышит ее.
А потом она просто откинулась на спину, смотря на него как на лакомый кусочек.
Плевать, он был на грани обморока, а она накрыла лицо рукой, будто не могла поверить в то, насколько все было прекрасно.
Дерьмо, это его единственный шанс, и он дернулся к пепельнице.
— Не твое, — пропела демон с улыбкой. — Нет-нет, это принадлежит мне.
Собрав губы в трубочку, она наклонилась к пламени… и задула на выдохе.
Облегчение мгновенно накрыло его, жжение оставило тело в ту же секунду, как над значком Мерседеса поднялась струйка дыма. Но ущерб уже нанесен. Хотя кожа не свисала с него лохмотьями, он чувствовал себя как погорелец, конечности дергались в серии спазмов, зрение закоротило.
— О, Джим, я так люблю тебя.
Тон гребаного голоса психопатки был таким, словно он подарил ей нитку жемчуга и норковую шубу… а не обгорел до третьей степени, пока она самоудовлетворялась.
Он смутно осознавал, как демон села и поправила волосы.
— Это дает мне большой контроль над тобой. Вот как я пробралась в твою постель, в твой дом. Все вышло просто ужасно… хотя вряд ли я смогла бы поддерживать иллюзию, если бы ты трахнул тело Сисси. Тем не менее… — Она взяла пепельницу, потом оглянулась по сторонам. — Именно так я со всем разберусь.
Вытянув руку, она вытащила салфетку из коробки «Клинекс» на кофейном столике.
— Я-то знаю, что ты не будешь спокойно стоять в стороне, поэтому предприму некоторые предосторожности. — Поднеся салфетку к губам, она заговорила в нее, а потом подула один раз, второй… третий. — Вот так.
Она накрыла значок «клинексом», и огромная тяжесть опустилась на него, обездвиживая и без того слабое тело, прижимая к полу… хотя на нем не было ничего осязаемого.
Девина поставила пепельницу на кофейный столик и посмотрела на него.
— Джим, а где твой телефон?
Не было возможности ответить на вопрос — он не мог открыть рот или пошевелить языком. Единственное, на что он был способен — дыхание… и сердцебиение.
— Мне придется обыскать тебя.
Она оседлала его в тех высоченных каблуках и склонилась, елозя по нему полными грудями, пока ее руки блуждали по всему телу… не только по карманам джинсов, которые он натянул.
— Черт, телефона нет. Но это… я, наверное, заберу твой ножичек. На всякий случай.
Она размашистым движением вытащила хрустальный кинжал из-за его пояса. Поднеся оружие к его лицу, она улыбнулась подобно акуле.
— Собирался использовать его против меня? Дерьмо, следовало оставить лифчик и трусики, чтобы ты смог срезать с меня белье. Было бы так возбуждающе.
Он мог лишь моргать, но, должно быть, ненависть как-то проявилась на его лице, потому что она снова надула свои долбаные губы. — О, да брось, Джим… нам нужно поддерживать градус в спальне. Это сближает пары. Я читала в статье на «Фейсбук».
Господи Иисусе, сука…
— Так, значит, телефона нет… но какова вероятность, что ты оставил его своей девчонке? Ты даже не представляешь, как бы это было удобно.
Выпрямляясь, она подошла к сумочке и достала свой «айФон». Нажав вызов, она приложила трубку к уху.
Когда на звонок ответили, она мрачно сказала: — Ну здравствуй, Сисси.
Она не сводила с него глаз, пока Джим пытался выбраться из-под несуществующих оков, удерживавших его на полу.
— Я думаю, тебе стоит приехать ко мне.
Джим стиснул зубы, от усилий заныли кости… всего, чего он добился, — салфетка на пепельнице сдвинулась на миллиметр.
— Пентхаус. «Фрейдмонт» в центре… я предупрежу администратора, что тебя ждут. Зачем? — Она прищурилась. — Потому что Джим появится в любую секунду, а меня задолбало это дерьмо. Ты должна лично все увидеть. И опережая твои вопросы, нет, это не ловушка. На самом деле, я уверена, Джим сказал тебе, что собирается куда-то сегодня, ведь так? Значит, тащи сюда свою задницу… будь сильной женщиной, которой, я знаю, ты хочешь быть.
Девина повесила трубку, почти что восхищенно качая головой. — Ты сейчас адски зол, не так ли? Но ничего не можешь сказать, сделать. Знаешь, мне следовало попытаться переехать тебя еще несколько недель назад. Это очень благотворно сказывается на наших отношениях.
Она зашвырнула мобильный в сумку и окинула взглядом его тело. — А сейчас переоденемся.
Она махнула рукой, и он оказался раздетым, шмотки исчезли, будто дым, растворившийся в воздухе.
А потом произошло нечто поистине ужасное.
Волна тошноты ударила прямо в живот, за ней последовал странный водоворот, который захватил не только его тело, но и голову.
— Срань… Господня, — выдохнула Девина. — Я такая сексуальная.
Ушло мгновение на то, чтобы осознать ее слова. Вот… дерьмо…
— Придется передвинуть тебя, не хочу выглядеть как труп. — Она посмотрела на пепельницу… и внезапно он смог, если сильно постараться, оторвать голову от ковра на дюйм. — К тому же, я хочу, чтобы ты восхитился моей работой.
Господи Иисусе, нет…
Он стал Девиной. У него было ее голое тело, ее грудь и волосы, километровые ноги в долбаных туфлях.
Нет! — беззвучно кричал он.
— А вот и мой костюм.
Через мгновение… она превратилась в него. Все, начиная с легкой щетины и до широких плеч и мускулистых ног.
— Что скажешь? — спросила она его голосом. — Нам стоит запомнить это для Хэллоуин, да?
Глава 28
Эдриан не узнает о ее уходе, думала Сисси, спускаясь на носочках по скрипучим ступенькам, наступая на край, чтобы избежать лишнего шума.
На первом этаже она бесшумно кралась среди теней, нацелившись на кухню. Было физически больно смотреть на стол и четыре стула, проходить мимо столешницы, с которой в свое время Джим смахнул все предметы, чтобы усадить ее. Но ключи, да, ключи от «Эксплорера», лежали там, где Эд оставил их, выложив из карманов вместе с бумажником, чеком из «Хоум Дипоу» и мобильным.
Она выскользнула из дома и осторожно прикрыла дверь. Ступив на газон, она подняла взгляд наверх, на чердак. Свет не горел. Наверное, Эд уже спал.
И, слава Богу. С этим она должна разобраться сама, потому что если она приедет к гостинице и обнаружит там Джима, трахающего Девину? Она не отвечает за то, что сделает с ним. Если он занимается именно этим, то Джим был настоящим злом… а как иначе назвать мужчину, который мог сказать то, что он сказал ей, сделать то, что сделал с ней… а потом прыгнуть в постель к другой? В постель демона.
Внедорожник был припаркован в начале подъездной дорожки, чтобы они могли разгрузить фанеру, и, к счастью, Эд не закрыл его, поэтому она могла не беспокоиться за сигнализацию. Сев за руль, она пододвинула сиденье, чтобы дотянуться до педалей… молясь Господу, чтобы звук заведенного двигателя не разбудил ангела.
Фары зажглись автоматически, но двигатель вел себя относительно тихо… особенно когда она выехала на улицу, медленно развернулась в три приема и аккуратно прибавила газу. Она снова посмотрела на третий этаж в зеркале заднего вида.
Все еще темно. И Эд не был вампиром, способным видеть в темноте.
И, слава Богу.
Уезжая, она знала, куда направлялась. Суперкрутая гостиница, в которой жила Девина, располагалась в самом центре, где проходил их выпускной бал. Проблема в том, что она не знала, где съезд с шоссе. Было полдюжины ответвлений, и каждое выходило в городские кварталы, усеянные небоскребами.
Но она найдет его, черт возьми.
Выехала из спального района. На дорогу, ведущую на Северное шоссе. А потом она мчалась в сторону Колдвелловских мостов-близнецов.
Сжав руками руль, в своих мыслях она играла в теннис, перекидывая туда-сюда противоречия: то, как Джим прикасался к ней. Слова Девины. Его взгляд, когда они занимались сексом. Слова Девины. Чувство близости, когда они были вместе. Слова Девины.
Словно на ее ментальном корте играли сестры Уильямс, стороны перебрасывали мячи из стороны в сторону, никто не хотел уступить ни на дюйм.
На каком-то уровне она не могла поверить, что делала это, ехала в центр посреди войны за человеческое будущее, чтобы просто узнать, изменяет ли ей ее «бойфренд», «сопостельник» или кем он там ей приходился.
С другой стороны, она хотела нормальной жизни, и вот она: конкретно эта драма случалась с обычными женщинами, которым не угораздило стать жертвенными девственницами, оказавшимися в Аду, чтобы потом их спасли с одной целью: наблюдать за собственными похоронами. Миллионы женщин по всему миру имеют с этим дело.
Это было… ради всего святого… почему ее «нормальность» не могла включать вкусный стейк на ужин или ночь просмотра повторов «Теории Большого Взрыва» с поеданием мороженого «Орео» прямо из ведерка, а не дни, полные беспокойств о жизни и смерти или долбаных порталах в Чистилище.
Она съехала с шоссе на один выезд раньше положенного и застряла в лабиринте городских односторонних улочек. Спустя несколько левых поворотов она все же подъехала к парадным дверям гостиницы. Три флага покачивались над величественным входом: флаг США, штата Нью-Йорк и третий — с логотипом гостиницы в темно-бордовых и золотых цветах.
Перед дверьми не было лакеев, потому что… сейчас всего час и шестнадцать минут после полуночи… прямо напротив вращавшихся дверей было место для парковки со счетчиком.