Над полем боя установилась тишина, Соколов и Омаев, которые были башнерами во время операции, прильнули к панорамам, считая единицы техники. Десять «тигров» готовились обстрелять их сооружения из бревен и веревок, которые при тусклом свете луны в полутьме выглядели как дула танковых орудий от Т-34, замаскированных в лапнике елей. Сколько им удалось подбить? Четыре «штурмтигра» застыли навсегда напротив рощицы, не успев сделать и выстрела по ложным целям, еще две машины чадили черным дымом у дороги, встав поперек танковой колеи, а трем «панцерам» удалось выйти на дорогу, но здесь каждого настигли снаряды советских танковых пушек. Остался еще один, тот, что успел спрыгнуть с дороги и исчезнуть в черноте бескрайнего поля, которое простиралось ниже уровня дороги.
Бабенко уж было снова направил танк к границе холма, но Алексей остановил его. Взял бинокль, легко выпрыгнул из люка и пополз к краю холма. Он стал всматриваться в черную долину по правому флангу дороги и отсчитывать метры от дорожного кювета. Они не видели, чтобы мощная машина ушла дальше от дороги. Снежное поле с рыхлым снегом слишком опасная поверхность для тяжелого «панцера», он сейчас был бы еще виден, двигался бы медленно, проваливаясь в глубоком верхнем снежном покрове. Значит, притаился в кювете по линии дорожного полотна. Сколько метров слепой зоны на их пригорке? Метров сто, не больше. Но просто спуститься и подойти к границе между дорогой и полем опасно, штурмовой танк вынырнет с фланга и ударит в борт с ближнего расстояния, что означает верную смерть. Бабенко, поняв, для чего командир исследует с биноклем местность, приподнялся на люке и предложил:
– Можем от холма вниз спуститься к дороге, Алексей Иванович.
Но Соколов покачал головой: как только они спустятся с высоты, то станут видимы для соперника, а он по-прежнему будет неуязвим в складке местности, несмотря на свой огромный размер. Спуск с дороги невысок, метра полтора, а потом от дороги идет плавный переход в низинку. Вот там и укрылся вражеский «тигр». Караулит их, терпеливо выжидает, когда спустятся с холма к дороге, так как, кроме как по ней, вернуться в село невозможно.
У Алексея до сих пор гудело в голове от выстрелов, глаза слезились от пороховых газов, но молодой лейтенант упорно всматривался в черное поле. Заскрипели петли люка над головой Марка, молодой танкист зашептал в темноту:
– Товарищ командир, там засел «тигр», да? Один гад ушел!
Ответом ему было сдержанное «угу». Парнишка почесал в затылке, утер зудящие веки и предложил:
– А давайте мы мимо него с ветерком промчимся, дорога ровная, можно разогнаться километров до восьмидесяти. Он же не знает, что здесь два танка. Будто Т-34 уходит с позиции. На такой скорости он точно в нас не попадет, а по выстрелу вы с пригорка световые ориентиры увидите и откроете огонь на поражение предполагаемой цели.
Соколов обернулся к парню и вдруг кивнул:
– Хороша идея, иначе тут нам куковать на пригорке неизвестно сколько, а он может на малых оборотах вдоль дороги уйти из зоны видимости. Только стрелять вы будете, а мы пойдем как приманка по дороге, Бабенко с машиной управляется лучше всех, он сможет с нейтралки разогнать танк до максимума.
Договорившись о совместных действиях, танкисты заняли свои места внутри бронированных отделений. Алексей выдохнул и приказал:
– Ну, вперед на малых!
Т-34 с цифрами 007 на борту скатился вниз по левому склону пригорка, обошел высоту вдоль подошвы. Он ехал не торопясь. Алексей вслух считал метры, его голос разносился в шлемофоне у механика-водителя и заряжающего:
– Еще десять метров, и мы в зоне его видимости, ускорение! Полный вперед!
Бабенко потянул со всей силы рычаги вверх, выжимая педали, так что «тридцатьчетверка» взревела двигателем и рванула вперед по дороге. Но тут ожила САУ, про которую они совсем забыли. Из застывшей на обочине самоходки вылезла знакомая долговязая фигура. Перепуганный движением советского танка, Дорвельц махал руками и кричал, пытаясь остановить атаку.
– Товаричи, это Дорвельц! Дорвельц! Не стреляйте!
– Уходи, уходи с дороги! Вниз! – выкрикнул Соколов в ларингофон, забыв, что немец его не слышит.
Вспышка снизу и грохот выстрела «тигра»! Карл с криком прокатился вниз по борту и рухнул на землю, снаряд Шоллера прошил мужчину десятком смертельных осколков. Взбешенный предательством офицера Дорвельца, эсэсовец выстрелил в его высокую фигуру фугасом, который во время взрыва превратился с сотни острых раскаленных осколков металла и впился в худое тело Карла.
– Вправо, вправо сдавай. За край дороги уходи! – отдал по связи приказ Соколов, а сам уже откинул крышку люка, чтобы выбраться наружу.
Сейчас он действовал как человек, не думая о последствиях, а не как командир или танкист. Немецкий офицер, который спас стольких его ребят, который помог им уничтожить ударную группу танков, лежал на дороге раненый, и он не мог бросить его умирать. Т-34 послушно скатился вниз по откосу с дороги, молодой лейтенант одним прыжком оказался на снегу и бросился к растянувшемуся на обледенелом грунте Дорвельцу.
– Где рана, куда попали? – Он попытался расстегнуть наливающуюся кровью шинель, чтобы осмотреть ранение.
Лицо и все дрожащее в предсмертной агонии тело были иссечены острыми кусками металла. Кровь лилась ручьем, собираясь в огромную лужу под лежащим человеком. Но Карл застонал и открыл глаза, на лице его засияла кроткая улыбка:
– Альеша, я прощен. Бог дал мне знак, дал мне легкую смерть. Я так счастлив. Спасибо тебе, ты помог мне, ты мне поверил. Ты хоро…
Он замолк на полуслове, вздохнул, дернулся, и из уголка рта потекла тонкая струйка крови, заливая лицо и рыжие пряди волос офицера. Голубые глаза безжизненно уставились в черное небо, а на лице так и застыла полуулыбка.
– Немец, «тигр»! – Крик Бочкина сорвал лейтенанта с места.
Соколов со всех ног кинулся назад к «тридцатьчетверке», выкрикивая приказ:
– Огонь по «тигру», огонь!
Он с разбегу запрыгнул на движущийся танк и вцепился в десантные скобы.
– Орудие заклинило, товарищ командир! – через ветер сверху из люка башни донесся голос Бочкина.
Алексей подтянулся, цепляясь за выступы и край люка, нырнул головой вниз в черный круг проема. Выстрел! Тяжелый снаряд грохнул по башне Т-34, пройдя по касательной. Лицо обожгло горячей окалиной, с криком Бочкин и Соколов упали на дно танка. Бабенко отключил фрикцион и вывернул рычаг так, что Т-34 сделал крутой разворот, потом вылетел на дорогу и рванул назад вдоль пригорка в сторону развилки дорог. Шлемофон в руках Соколова надрывался криком Омаева:
– Товарищ командир, уходите! Уходите, вы нам перекрыли видимость, вы на одной линии с «тигром»! Не могу произвести выстрел!
– У нас орудие заклинило, – прохрипел в ларингофон Соколов и натянул на голову шлем: – Четыреста, это семерка, уходим от «тигра» к элеватору. Прикрой! У нас заклинило орудие, не можем вести огонь!
– Прибавьте скорости! Вы на одной линии с «тигром»!
– Сейчас, уйду на сто метров вправо, быстрее не получится, лед на дороге! – Бабенко снова затянул тормоз фрикциона, чтобы машина резко сдала вправо по обледенелому полотну, уходя от левого края.
Выстрел! Вспышка летящего снаряда прошла почти над башней семерки, с грохотом утонула в темноте за дорогой.
– Мимо! Я не вижу его! Не вижу «тигра»! – от волнения Омаев кричал в ТПУ…
Штурмбаннфюрер Шоллер, который приник к смотровой панораме «тигра», увидел того, кого он так хотел сегодня найти. По дороге перед ним мелькал борт советского танка с красной звездой и цифрами 007. Он выкрикнул:
– Огонь! По цели огонь!
Грохнул выстрел, но наводчик не смог попасть по стремительно удаляющейся цели. Снаряд прошел мимо, лишь задев корму Т-34.
– За ним! Понизу идем вдоль дороги! – Густав был вне себя от возбуждения, охота подходила к концу.
Советский танк не стрелял в ответ. У него, видимо, закончились боеприпасы. Зато в страхе бросился искать спасения на дороге, что вела к разрушенному элеватору в поле. Там у «тридцатьчетверки» нет шансов спастись: открытое пространство и двухэтажная разбитая постройка с огромными проемами, здесь невозможно найти укрытие. Пускай с пригорка палят дальше, обзор там минимальный – влево-вправо по триста метров, а его «тигр» уже прошел по низинке.
– Вперед!
Огромный, почти в два раза массивнее, чем легкий Т-34, «тигр» вылетел на дорогу.
– Огонь! – Шоллер кричал на экипаж, вне себя от охватившего его азарта.
Бронебойный снаряд с грохотом прошел в паре сантиметров от брони советского танка и пробил огромную дыру в земляном основании холма, засыпав фонтаном породы дорогу. Соколов не отрывался от панорамы, прикидывая, где можно укрыться от преследователя, Бочкин возился с пулеметом, готовясь хоть каким-то огнем ответить противнику.
– «Четыреста», прием! Нас преследует «тигр», прикройте! Мы уходим за элеватор! Не выходите на прямой обзор, заходите к нему с тыла.
– Пять минут, продержитесь пять минут! Мы спускаемся! – ответил по связи Омаев.
Логунов и сам понимал, что вылетать с высоты прямо на дорогу опасно, электропривод мгновенно развернет «панцеру» башню и даст возможность произвести выстрел почти в упор. Надо дождаться, пока преследователь уйдет подальше, точно выверить расстояние и дать залп.
Снова выстрел германского танка! С визгом снаряд пропорол глубокую ссадину в командирской башне семерки. Тяжелая машина не поспевала за юрким Т-34, но сила танкового орудия и отличная оптика компенсировали тяжеловесу его нерасторопность. Еще выстрел! В последнюю секунду Т-34 резко ушел в сторону, за узкий остов элеватора, и заряд пробил дыру в разрушенной стене.
– Вперед, короткая!
– Дорожка! – отозвался мехвод танка номер 400 и замедлил плавный ход танка.
Перед глазами Омаева прыгала в перекрестии прицела цель. Он выставил башню по курсу, высота одинаковая.
– Снаряд, Марк!
Заряжающий, кашляя от удушливого дыма, лязгнул казенником.