– Так точно, господин оберст-лейтенант, есть выполнять приказ! Слава фюреру! – снова выпалил гауптман, чувствуя, как от страха у него по спине течет липкий пот.
– Трибунал, Дорвельц! – напоследок прошипел командир полка.
Когда за командиром захлопнулась дверь, Карл с облегчением вздохнул, прикрыл на секунду глаза и тут же взвизгнул от ужаса – перед ним мелькнула зеленая лента, пропитанная кровью.
Глава 2
Утром, еще не открыв глаза, Алексей Соколов почувствовал ритмичное качание вагона. «Мы едем освобождать Ленинград», – мгновенно вспомнил он, куда направляется состав. Готовится ленинградско-новгородская операция – наступление, которое объединит Ленинградский, Волховский и 2-й Прибалтийский фронты. Задействованы авиация, флот, наземные войска, танковые бригады. Цель у всех одна – разгромить немецкую группу армии «Север» и полностью снять блокаду Ленинграда, в которой уже девятьсот дней умирают от голода и холода миллионы людей. Именно туда направлен первый из десяти «сталинских ударов», именно туда, где советским гражданам приходится тяжелее всего, откуда немцы начнут отступление и побегут за линию «Пантера». Его роте в составе танковой бригады Ленинградского фронта предстоит держать линию обороны от Финского залива до Невы-реки, конечная точка их передислокации – Ораниенбаумский плацдарм, откуда ударные группировки будут наносить точечные удары по группе армий «Север».
Германская наземная группа армий объединила две полевые, одну танковую армию и воздушный флот под командованием немецких генералов. Шестьсот сорок танков, четыреста самолетов, тысяча орудий и почти миллион единиц личного состава летом 1941 года сломили сопротивление Красной армии на границе с Пруссией, заняли Прибалтику, а затем Ленинградскую область. В августе после успешного штурма Шлиссельбурга кольцо вокруг Ленинграда было замкнуто, несмотря на попытки Красной армии прорваться к окруженным жителям города. И сейчас готовится третья попытка пробить брешь в германском кольце на южном побережье Ладожского озера.
Вдруг его размышления прервало плавное торможение, танкисты по фронтовой привычке отреагировали мгновенно. Только что еще весь вагон, кроме дозорных, наслаждался утренней дремотой в серых сумерках, и вот уже бойцы натягивают ватники, сдвигают дверь теплушки, осторожно высматривая вокруг то, что послужило причиной остановки. Они на войне, рядом с линей фронта, где боевая ситуация может измениться в любую минуту. Вдоль состава бежал в распахнутом ватнике мужчина с петлицами майора:
– Остановка, товарищи! На полчаса! Пропускаем санитарный эшелон на разгрузку! Отправление по сигналу локомотива!
Соколов огляделся вокруг – по обе стороны от состава раскинулась заснеженная степь, разрезанная в паре километров от ленты путей узкой полосой черного леса. Солнце еще не встало, лишь на горизонте начала появляться розоватая светлая линия. Состав из вагонов и платформ с танками замер черной полосой посредине заснеженного пространства. Машины были укутаны в белый маскировочный брезент, сливавшийся в предрассветных сумерках с общим пейзажем.
– Командиры взводов, осмотреть танки, очистить маскировку от снега!
По приказу Алексея танкисты бросились к машинам, стали стряхивать влагу и небольшие сугробы из наметенной поземки с натянутого брезента. На платформах застыли в ожидании своего часа десять боевых машин – танки Т-34, легенда Красной армии. Скорость, маневренность, проходимость и надежность – вот главные достоинства фронтовой машины благодаря мощному дизельному движку, наклонным броневым листам толщиной сорок пять миллиметров, мощной пушке 76-мм. В бою машины творили чудеса, не уступая по мощности стрельбы немецким «панцерам», при этом обгоняя их в легкости хода. Поэтому так быстро наладили на нескольких заводах в тылу безостановочный конвейер по их производству. «Тридцатьчетверок» боятся немцы как огня, называя «потрошителем» и «адской машиной». Алексей же смотрел на бронированную технику с любовью и благодарностью, танк стал для его экипажа за годы войны родным домом, товарищем и послушным оружием в боях с фрицами. Да, внутри танка тесновато: внизу механик-водитель за рычагами управления и радист у пулемета ДТ, а остальные члены экипажа ютятся в башне. Поэтому, нарушая устав, командир роты практически всегда ездил на марш-броске с откинутым люком, чтобы хоть немного выпрямиться во весь рост. Да и во время боя не задраивал наглухо тяжелую крышку. При попадании снаряда в машину это шанс на спасение для экипажа. А с крепко закрытой крышкой люка от высокой температуры машина за несколько секунд превратится для членов танкового экипажа в адскую печь. Недаром редко кто из танкистов выживает. Смерть от осколков фугаса, от угарного газа при пожаре, от страшных ожогов – вот от чего погибают в охваченной пламенем машине танкисты. Начав свою службу в армии, молодой лейтенант Соколов чтил каждый пункт устава, зная наизусть каждое предложение. Только бои с германской армией выработали у командира взвода, а потом и танковой роты, свой устав, написанный кровью бойцов.
Вот и сейчас он нутром почуял невидимую опасность и напрягся. Опытный старшина Логунов тоже вслед за командиром нахмурился и пробормотал под нос:
– Ох, не нравится мне, когда так тихо. Не к добру.
И оказался прав. В одно мгновение воздух наполнился ревом двигателей бомбардировщиков. В воздухе закружились хищные птицы Ju 87 со свастикой на крыльях. Stuka – Sturzkampfflugzeug, «пикирующий боевой самолет». В голове мелькнула мысль: «Нет воя, значит, у нас есть несколько секунд для спасения, пока самолет не пошел в пике!»
– Все от поезда, укрыться в снегу! Уходите от вагонов! – успел выкрикнуть Соколов.
И тут с воем черные силуэты понеслись к земле – немецкие асы люфтваффе вышли на пикирование перед сбросом бомб.
Лейтенант отбежал как можно дальше от вагона и бросился в настил из жесткого снега, стараясь зарыться в его складках, чтобы не стать черной мишенью на белой земле. Сзади ухнул взрыв, от которого заложило уши, спину опалило жаром. Земля с такой силой ударила по телу, что ему показалось, будто весь мир подпрыгнул на несколько метров вверх. Грудь пронзила боль, он закричал, раскрыв рот, но в него набился снег и звук прервался. Сквозь порошу на ресницах он видел, как разлетелся на куски соседний вагон, откуда еще выпрыгивали люди. Взрывная волна разметала тела во все стороны, заваливая сверху горящими обломками обшивки и крыши теплушки. Из стоящих рядом теплушек тоже хлынула толпа, там ехали пехотинцы. В одном белье, без шинелей солдаты вываливались в двери, падая на снег и друг на друга. Взрыв! Черный столб взвился вверх над товарняком, красное воющее пламя накрыло людей. Со страшным грохотом лопались деревянные перекрытия, скрипел и выгибался от жара металлический остов. Со всех сторон неслись предсмертные крики бойцов, погибающих под завалами, изрешеченных осколками бомбы, горящих заживо в эпицентре взрыва. Вой «юнкерсов» прекратился, за облаками мелькнула тень крыльев смертоносных самолетов – они уходили обратно.
Соколов с трудом поднялся на ноги – надо спасать машины, людей! Бомбардировщики могут вернуться и продолжить дальше громить беззащитный состав. Он повернул голову в сторону локомотива – так и есть, немецкий летчик уничтожил бомбой паровоз, и теперь поезд обездвижен, стал легкой целью в голой степи. Лейтенант со всех ног кинулся к платформам, где стояли не тронутые взрывом танки.
– Танкисты, экипажи, по машинам! Заводите технику, срочная эвакуация в соседний лес, в укрытие! Командиры взводов, ко мне! – Соколов сам не узнал свой охрипший низкий голос – от пламени и сажи, плавающей в воздухе, он мгновенно осип.
На команду из сугробов-укрытий к нему начали сбегаться люди, черные от сажи, почти все в одних гимнастерках. Сейчас бы пересчитать личный состав, выявить потери, но времени нет. Взглядом он отыскивал знакомые лица:
– Мехводы, в танки! Бабенко!
– Я здесь! – раздался крик с платформы, Семен Михайлович уже взбирался на командирский танк с номером «007».
– Логунов!
– Тут! – выкрикнул Василий Иванович, который сам напряженно высматривал в толпе закопченных танкистов Колю Бочкина.
Перед взрывом он успел сам сигануть из вагона и за шкирку, как котенка, выбросить Кольку. Потом ударом взрывной волны их разбросало в разные стороны, так что теперь обеспокоенный командир танка крутил головой в поисках пасынка.
– Организуйте эвакуацию раненых в лесок как можно быстрее, – Соколов раздавал команды членам своего экипажа, тем, кого знал и был уверен, что их выполнят. – Омаев!
– Здесь! – бодро откликнулся чеченец, он один из первых бросился к ледяному сугробу во время остановки состава, чтобы умыться пригоршней снега, и поэтому успел избежать последствий артналета.
– Руслан, возьми троих ребят, организуйте огневую точку и попробуйте сбить самолеты, если снова прилетят. Нужно остановить их, чтобы мы могли провести эвакуацию.
– Есть! – Младший сержант выхватил взглядом из скопища знакомое лицо. – Марк Тенкель, новичок! Идешь со мной! Снимай пулемет с танка, я найду винтовку, – сам он бросился к соседнему разбитому вагону с пехотным батальоном.
Среди развалов лежала целая груда оружия, взрывом выбило стенку, возле которой рядовые сложили свои винтовки, и теперь на снегу возвышалась куча трехлинеек. Вдоль уцелевших вагонов бежали люди, пытаясь помочь раненым. Уже из одежды и брезента сооружали носилки, чтобы унести окровавленных людей подальше от состава. Все понимали – счет идет на минуты, в любой момент вражеские самолеты могут вернуться после того, как пополнят израсходованный смертоносный груз, и атака люфтваффе начнется вновь.
Лейтенант Соколов следом за водителем взобрался на платформу, помог откинуть маскировочную ткань и спросил с надеждой в голосе:
– Сможем машину спустить вниз, Семен Михайлович?
Перед тем как нырнуть в люк, Бабенко крикнул:
– Боезапас, личные вещи, все, что можно убрать из танка, надо срочно вытащить! Облегчить вес машины по максимуму.