На самом деле, если подумать, большую часть времени она проводила с дядей Элом без матери. Хотя бывали случаи, когда он брал ее с матерью на прогулку, в научный центр или зоопарк в субботу или воскресенье. На самом деле, он как бы занял место ее отца, по крайней мере, в ее жизни, если не матери.
«Забавно, как она об этом забыла», — подумала Шерри, слегка нахмурившись.
Но дядя Эл исчез из ее жизни в школьные годы, видясь с ней все реже и реже за последние два года перед поступлением в университет, и она совсем не видела его в то последнее лето. Она училась в школе, готовилась к поступлению в университет, наслаждаясь бурной общественной жизнью, но в то время не замечала его отсутствия… «а может, и нет, потому что он контролировал ее», — мрачно подумала она.
Люциан, казалось, думал, что дядя Эл был бессмертным в ее жизни и что он изменил свою внешность, а затем снова появился, когда она была в университете.
Эта мысль заставила ее просеять людей, которых она знала там. У нее было несколько хороших друзей мужского пола в университете и после. У нее также была пара профессоров, которые наставляли ее. Но единственным человеком, которого она видела ежедневно в течение этого периода и в течение нескольких лет после этого, был Лютер.
Они познакомились на первом курсе университета, несколько раз вместе ходили на занятия, а потом вместе с другими людьми сняли дом с пятью спальнями на второй год. Они оставались соседями по комнате все остальное время, пока она училась в университете. В то время как их другие соседи по комнате менялись, они оба остались в этом доме, пока не получили свои степени MBA, а затем продолжали быть соседями по комнате после перехода в мир труда. Лютер был ее лучшим другом и доверенным лицом. Она плакала у него на плече, слушала его советы и делила с ним свою жизнь. Он был ей как старший брат. Лютер работал пару лет до поступления в университет, и когда они познакомились, ему было двадцать четыре, на пять лет больше, чем ей.
«По крайней мере, он утверждал, что ему двадцать четыре», — подумала она. А потом, после похорон матери, когда Шерри деловито расплачивалась по счетам матери, а потом покупала и пополняла запасы магазина своей мечты, Лютеру предложили работу в Саудовской Аравии, за которую платили столько денег, что было бы безумием отказаться. Конечно, он не исчез из ее жизни, как и дядя Эл.
Единственными мужчинами, которых она видела ежедневно с тех пор, были Аллан, Эрик и Зандер, которые работали в ее магазине и делали это с тех пор, как она открыла его три года назад.
Шерри зашла обратно в ванную, чтобы убедился, что ее плойка остыла, и наклонилась, чтобы уложить ее обратно в ее сумку, стоящую на полу. Когда она выпрямилась, все наконец-то встало на свои места.
— Сукин сын, — пробормотала она, мельком взглянув на свое отражение, затем развернулась и поспешила через спальню в холл. Она двигалась быстро, стремясь добраться до остальных, чтобы сказать им, что она знает, кто этот бессмертный, но замедлилась, а затем остановилась, услышав, что они говорили в гостиной.
— Ну… — сказал Бэзил, просматривая свои записи, — согласно датам, перечисленным здесь Шерри, ее университетский друг Лютер и этот дядя Эл — люди, которые были в ее жизни дольше всех, и, насколько она помнит, ее дядя был в ее жизни только от семи до восемнадцати, а сосед примерно от восемнадцати до двадцати девяти.
— Значит, они оба были в ее жизни одиннадцать лет, — задумчиво произнес Харпер.
— Я подозреваю, что этот дядя Эл — отец, и что он был рядом, вероятно, со дня ее рождения, — задумчиво сказал Баша.
— Да, но вряд ли он был в ее жизни до того, как умер ее брат Дэнни и человек, которого она знала как отца, ушел от Линн, — нахмурившись, сказала Дрина. — Ричард Карн вряд ли приветствовал бы его.
— Верно, — согласился Маркус. — Ни один мужчина не хочет, чтобы старый любовник его жены околачивался поблизости.
— Даже если он родной отец девочки? — спросил Баша.
— Особенно если он ее отец, — заверил Маркус. — Есть причина, по которой львы едят потомство предыдущих самок львицы, когда они захватывают логово. Смертные не могут убить потомство женщины, но многие негодуют на ребенка, который им не принадлежит. Это постоянное напоминание о том, что у нее был другой мужчина до них.
— Есть ли сейчас мужчина, которого она видит ежедневно? — спросил Люциан.
Дрина просмотрел список. — Эрик, Зандер и Аллан. Они все сотрудники магазина.
— Кажется, все просто, — сказал Брикер. — Дядя Эл теперь Аллан.
— Разве соседа по комнате не звали Лекс? — внезапно спросила Стефани, и Бэзил посмотрел туда, где сидела девушка, положив ноги на диван и обхватив руками колени, глядя на них, подняв брови. Она выглядела бледной, и ее брови были сведены вместе, как будто ей было больно. Катрисия сказала ему, что Стефани не только может слышать мысли смертных, молодых бессмертных и даже пожилых бессмертных, но и не может заглушить их голоса, что ей кажется, будто они выкрикивают свои мысли ей в уши. Он подозревал, что присутствие стольких из них там одновременно, причиняло ей много горя.
— Да, Лекс Браун, — ответила Дрина, когда больше никто не заговорил. — А что с ним?
Стефани подняла брови, скрестила руки на груди и села. — Серьезно? Ты не видишь?
Бэзил огляделся. Остальные смотрели друг на друга с таким же отсутствующим видом, как и он… все, кроме Люциана, который почти улыбался. Когда Бэзил догадался, он понял, что Люциан видел то, о чем говорила Стефани. И, вероятно, давно. Ублюдок просто сидел и ждал, кто разберется с этим первым.
— И первым в этом разобрался ребенок, а не кто-то из взрослых, — сухо сказал Люциан, очевидно, услышав его мысли.
— Я не ребенок, — раздраженно сказала Стефани.
— Мы можем перейти к тому, чего не видим остальные? — нетерпеливо спросил Бэзил.
Стефани еще мгновение смотрела на Люциана, потом повернулась к Бэзилу и пожала плечами. — Подумай об этом… Дядя Эл? Лекс? Зандер?
Бэзил хмуро взглянул на нее, затем выражение его лица прояснилось, и он выдохнул — Александр, — с внезапным пониманием.
— Так… он живет с тех пор, как ей исполнилось семь. Это двадцать пять лет. Определенно достаточно долго, чтобы создать сильное сопротивление, — поняла Баша.
— Я подозреваю, что он был там с тех пор, как она родилась, — тихо сказал Люциан.
— Значит, ты не думаешь, что он еще один спутник жизни? — спросил Бэзил, чувствуя, как его охватывает облегчение. Эта возможность беспокоила его.
— Ты мог бы воздержаться от притязаний на нее все это время, если бы встретил ее в семь лет или моложе?
— Мне бы пришлось. Я бы не стал претендовать на нее в детстве, — сухо заметил Бэзил.
— Верно, но когда ей исполнилось шестнадцать или около того, было бы очень трудно не претендовать на нее. Возможно, ты захотел бы поступить благородно и позволить ей повзрослеть без помех, — сказал он торжественно, — но твой разум напомнил бы тебе, что она смертна, и несчастный случай мог бы украсть ее у тебя. Ты захотел бы присматривать за ней, оберегать ее, и тогда было бы очень трудно удержаться от того, чтобы не лечь с ней в постель и не заявить на нее права, — покачал головой он. — Этот Александр — ее отец.
— Прекрасно! — радостно воскликнула Стефани. — Теперь, когда я решила это для тебя, кто-нибудь еще жаждет встряски? Мне бы сейчас не помешал один из твоих знаменитых шоколадных коктейлей, Харпер… и я уверена, что молоко полезно для моих растущих костей, — добавила она льстивым тоном.
— Один шоколадный коктейль, — весело сказал Харпер, поднимаясь, чтобы проводить ее на кухню.
— Кто-нибудь еще хочет? — спросила Дрина, вставая.
— А, ну да. Я тоже буду шоколадный, пожалуйста, — сразу же сказал Брикер, но все остальные только покачали головами.
— Так… — сказала Баша, когда Дрина направилась на кухню, чтобы сказать Харперу, что Брикер тоже хочет коктейль, — теперь, когда ты знаешь или думаешь, что знаешь, кто бессмертный в ее жизни… — подняла она брови, — что дальше? Иди, спроси его и узнай, почему он хотел, чтобы она думала, что встретила Лео в Лондоне?
— Мы уже знаем ответ на этот вопрос, — сказал Люциан, а затем указал, — потому что он хотел, чтобы она вернулась в Торонто.
— Да, но почему? — спросил Бэзил, потом склонил голову набок и подозрительно посмотрел на него, — Ты тоже знаешь ответ на этот вопрос, не так ли?
— Шерри дала нам ответ, когда сказала, что родилась через год после того, как ее родители поженились, — мягко сказал он.
— Не понимаю, какое отношение одно имеет к другому, — признался Бэзил.
— Это потому, что ты старый, — вставил Брикер, и на его лице отразилось понимание.
Бэзил хмуро посмотрел на молодого человека. — Какое это имеет отношение к делу?
— Это значит, что до сих пор у тебя не было ни малейшего интереса к сексу или свиданиям, — сухо сказал Брикер.
— Какое это имеет отношение?
— Когда ты без пары и еще достаточно молод, чтобы интересоваться сексом и свиданиями… — Брикер помолчал, словно обдумывая свои слова, потом пожал плечами и сказал: — Ну, честно говоря, мир — это шведский стол. Красивые женщины повсюду, и с нашей способностью читать их мысли и точно знать, что они думают и что хотят услышать, и т. д… — Он снова пожал плечами, — каждая из них может быть вашей, если вы хотите ее. — Он помолчал и добавил торжественно: — Если только они не замужем.
— Ах, да — медленно кивнул Бэзил. Спутники жизни были серьезным делом для бессмертных, и хотя смертные не были благословлены или прокляты ими, в зависимости от обстоятельств, брак был самым близким, что у них было. Брак был обязательным договором, чтобы провести свою жизнь друг с другом. Это было настолько близко, насколько смертный мог подобраться к спутникам жизни. Считалось более чем постыдным для бессмертного мужчины использовать свое несправедливое преимущество, чтобы заставить замужнюю смертную женщину спать с ним. Они даже приняли небольшой закон, чтобы предотвратить это. Небольшие законы карались не смертью, а различными наказаниями. Например, штрафы, санкции, избегание или лишение свободы на определенный срок. Бэзил не мог вспомнить, какое наказание полагается за флирт с женатым смертным, но был уверен, что это что-то неприятное. Было время, когда жену можно было убить за то, что она попалась на измене. В некоторых странах это все еще разрешено. Наказание должно быть строгим, чтобы другим было неповадно.