Федор Макеев – учащийся Филиала МБОУ «Многопрофильный лицей» в с. Ключи.
Пензенская область,
С. В. Горячева – учитель
Месть партизана
Ефтеев Василий Михайлович (1906–1991)
Мой дед не любил рассказывать о войне. Даже своим детям (кроме моей матери у него были еще два сына и дочь, еще двое сыновей, родившихся до войны, умерли во время оккупации) почти ничего не рассказывал. Но в 1981 году, когда деду исполнилось 75 лет, на юбилей выбрались все его дети. Именно тогда я узнал о своем дедушке то, что до того момента не знали даже его сыновья и дочери.
За праздничным столом поздним вечером остались одни мужики – дед, мой отец, дядя Юра (муж сестры матери), дядя Коля и дядя Сергей (братья матери). Разговор зашел о войне и о недавно вышедшем на экраны мини-сериале «Подпольный обком действует». В этом фильме рассказывалось о партизанском движении в Черниговской области Украины и в южных областях Беларуси. Партизанский отряд, в котором мой дед возглавлял взвод разведки, входил как раз в это объединение.
Мужики были в изрядном подпитии, хотя дед даже в свои 75 был покрепче молодых зятьев и сыновей. С чего начался разговор, я точно не помню. Проснулся в тот момент (я спал на печке как раз в той комнате, где был накрыт праздничный стол), когда дед Василий резко повысил голос и, перемежая свою речь руганью, в пух и прах разделывал популярный фильм.
– Да что ты можешь знать, молокосос! – орал дед на своего старшего сына, которому в тот момент было 37 лет. – Ничего ты не видел и не понимаешь, – и, немного подумав, закончил: – И слава Богу!
– Так ты же ничего не рассказываешь, – обиженно протянул дядя Коля.
– Вы действительно хотите знать? Ну так слушайте!
Дед родился в Ветковском районе Гомельской области (юго-восток Беларуси) в семье старообрядцев. Семьи у староверов всегда были многочисленны. У деда (он был четвертым ребенком в семье, первым ребенком от второй жены прадеда, всего Михаил Ефтеев, отец моего деда, был женат четыре раза) было 11 братьев и четыре сестры. Все Ефтеевы мужского пола (исключая прадеда) ушли в 1941 году на фронт. И, что самое невероятное, с войны вернулись ВСЕ 12!
После революции и организации колхоза в деревне Тарасовке (родная деревня деда) Василий Михайлович, два его брата и две сестры вступили в колхоз. Остальные предпочли уйти на заработки в артели или на индустриальные стройки.
В 1937 году 31-летнего Василия Михайловича назначили бригадиром. В том же году он вступил в коммунистическую партию. Что уж там он не поделил с лесником, дед не распространялся. Но в 1939 году означенный лесник написал донос в милицию о том, что Василий Ефтеев занимается расхищением соцсобственности. Расхищение состояло в том, что дед увез из леса, примыкавшего к сенокосной поляне, два сухих дерева, поваленных ветром, на дрова. В результате обвинение в хищении, исключение из партии и приговор. Впрочем, довольно мягкий: «всего» 7 лет трудовых лагерей, да не где-нибудь в Сибири или Архангельской области, а почитай рядом с домом, в лагере под Оршей (около 200 км от Гомеля).
Почти сразу после начала войны деда доставили в Гомельский обком ВКП(б), вернули партбилет и заявили, что он остается в Гомельской области для подпольной партийной работы. Дед вернулся в родную деревню примерно за неделю до того, как туда же пришли немцы. Как пострадавшего от советской власти, Василия Ефтеева назначают старостой деревни. А потом, по словам деда, начался настоящий ад. Его постоянно третировали сразу с двух сторон: немцы требовали сдавать почти весь урожай, выращенный бывшим колхозом, а с другой стороны, того же требовали и партизаны. И обе стороны грозили самыми страшными карами. Василию Ефтееву приходилось изворачиваться и крутиться как уж на сковороде.
Вплоть до весны 1942 года у него это худо-бедно получалось. Пока в деревню не приехало с проверкой (перед посевной) районное и областное начальство в лице оккупационных властей и разных важных чиновников из числа перешедших на немецкую сторону бывших советских граждан. В числе данной комиссии присутствовал и начальник полиции Ветковского района. И им оказался тот самый лесник, по доносу которого дед попал в сталинские лагеря. И Василий Ефтеев не удержался.
Вечером, когда члены комиссии, включая полицаев и комендантский немецкий взвод, охранявший какого-то тылового немецкого инспектора, порядком напились, дед с тремя помощниками из числа односельчан заперли двери домов, где расположились члены комиссии и охраны, и одновременно подожгли. Из огня не удалось выбраться никому. Василий Ефтеев вместе с помощниками ушел в партизанский отряд, а женщины, старики и дети ушли в заранее вырытые добротные землянки в лесу.
Отряд, куда пришел дед, состоял в основном из солдат Красной армии, отставших от своих частей. Окрестности они почти не знали, да и с населением у них отношения складывались нелучшим образом. Партизанам надо было что-то есть, а у крестьян и так немцы почти все отнимали. Так что красноармейцы по сути занимались разбоем, отбирая последнее. Что не добавляло им симпатий со стороны белорусов. Местные жители пришлись как нельзя кстати: из них сформировали взвод разведки, который и возглавил Василий Ефтеев.
В первую очередь он навел контакты с теми земляками, которые сочувствовали советской власти. Те стали сообщать маршруты немецких продовольственных караванов, и партизаны стали нападать уже на них. По настоянию деда, часть отбитого у немцев отдавали ограбленным крестьянам. Кроме того, прекрасно зная местные леса, разведчики устраивали ловушки для зверей, охотились на птиц. Частенько устраивали крупные рыбалки вместе с местными жителями. Такой подход дал незамедлительный результат: отряд рос как на дрожжах за счет притока местных жителей.
Из этих же контактов дед под руководством офицера НКВД (присланного из центрального штаба объединения) формировал сеть осведомителей. Благодаря их информации удавалось проводить удачные операции против тыловых оккупационных частей, полицейских соединений, частей СС, взрывать штабы, железнодорожные полотна, мосты, устраивать диверсии даже в довольно крупных городах, захватывать склады с оружием, имущественные, продовольственные.
К энкавэдэшнику дед относился двояко. Отдавая должное профессионализму, он ругал «синего подштанника» (так тогда называли сотрудников НКВД за их синие штаны) за полное пренебрежение к людям. В первую очередь того интересовала цель, которая должна быть достигнута любыми способами, невзирая ни на какие потери ни среди партизан, ни среди мирного населения.
К началу 1944 года Василий Михайлович был награжден медалями «За отвагу» и «Партизану Великой Отечественной войны» I степени (была учреждена 2 февраля 1943 года, вручалась весьма редко: во время войны были награждены менее 5 тысяч партизан, той же медали II степени были удостоены более 20 тысяч человек).
В 1943 году советские войска форсировали сильно укрепленный Днепровский рубеж и освободили почти всю Украину. А вот в Беларуси на запад удалось продвинуться всего на 150–200 километров. В результате чего образовался «белорусский балкон» – на севере и юге советские войска продвинулись сильно в глубь оккупированных территорий, а в Беларуси и южной части Прибалтики неосвобожденные земли глубоко вклинивались на восток СССР. Но это положение позволяло осуществить глубокий охват, окружить группу армий «Центр» и полностью ее уничтожить или принудить к сдаче.
Будущая операция получила название «Багратион» и стала одной из самых успешных наступательных операций Красной армии времен Отечественной войны. Именно после операции «Багратион» союзники, наконец, открыли второй фронт, испугавшись, что русские без их участия захватят всю Европу.
План операции «Багратион» предусматривал стратегию «двойного удара» (то есть не один мощный таранный удар, который так любил Георгий Жуков, а наступательные действия сразу в двух направлениях), и участие в этой операции партизан было ключевым. На них возлагалась одна из самых существенных ролей в этой кампании. Партизаны должны были максимально затруднить немецким частям взаимодействие между соединениями, лишить их мобильности, не давать прорываться из окружения, максимально нарушить связь.
А еще во время операции «Багратион» Красная армия впервые на войне не добивалась тотального преимущества личного состава (обычно наступательные операции проводились с учетом двойного, а то и тройного, перевеса русских над немцами). Против 900 тысяч немецких солдат и офицеров выступали (без учета партизан) чуть более миллиона красноармейцев. Так что поддержка партизан, действовавших с немецкого тыла, оказывалась не просто существенной, а прямо-таки одной из главных составляющих успеха всей операции.
Для выполнения приказа Ставки к прифронтовой зоне были подтянуты более 250 тысяч партизан. Более месяца партизанам потоком текло (в основном, самолетами) оружие, боеприпасы, взрывчатка, мины, даже артиллерия. Немцы фиксировали увеличение партизан в прифронтовой зоне, участившиеся перелеты транспортников и понимали, что русские готовятся к крупномасштабной операции с помощью партизан. Но помешать этому почти никак не могли: на тот момент партизанские соединения контролировали 2/3 Беларуси, а в небе превосходство советских истребителей было просто глобальным. Благодаря действиям советской разведки и контрразведки, командование группы «Центр» было убеждено, что советские войска не начнут операцию до максимального увеличения личного состава солдат и офицеров. И были уверены, что, как и в прошлые разы, будет нанесен удар по одному направлению, а не по двум.
Прибывавшие из глубины Беларуси партизаны отдавались в подчинение местным, что было вполне логично: местные гораздо лучше знали и оперативную обстановку, имели налаженные связи с подпольщиками, превосходно знали районы боевых действий. Василию Ефтееву, в дополнение к его взводу, были приданы восемь диверсионных групп, три минометных расчета и более 150 человек групп прикрытия подрывников, снайперов, саперов. В общей сложности дед оказался командиром соединения, по численности равного батальону регулярной армии.