Василий Дмитриевич Шишкин, второй слева
В 1944 году они поженились. Родились дети: Любочка и Толик. Дедушка безумно любил своих детей, а дети любили его. Моя мама доверяла заплетать свои косы только ему. С сыном он конструировал самолеты и называл его «мой комиссар». Всем соседским детям Василий Дмитриевич помогал делать уроки, т. к. имел опыт преподавания математики в педагогическом училище. К дедушке часто приезжал его брат, Шишкин Николай (военный врач), также прошедший войну. Они могли часами говорить о том, что пережили.
Бабушка рассказывала о том, что в семье была традиция – лепить вместе пельмени. «Ну что, Катюха, налепим пельменей?» – достаточно было дедушке спросить, и все принимались за работу…
В 1979 году погиб его сын. Василий Дмитриевич тяжело перенес утрату. Ему пришлось ехать в другой город и забирать гроб. Бабушка рассказывала, что вернулся он другим человеком: «Осунулся, почернел, похудел за пять дней на 20 кг. Не плакал. Понимал, что я могу не выдержать. С этого момента опекал Любу и меня как никогда ранее».
В 1981 году родилась я. Он так радовался, так ждал встречи со мной… Пока бабушка поехала в Новосибирск, чтобы забрать маму и меня, дедушка утеплил веранду, сделал ремонт, сам купил кроватку. Ему даже пришлось расстаться со своей любимой кошкой – Белочкой. Соседи рассказывали, что он плакал, когда ее отдавал.
Но сердце не выдержало… Дедушка умер 15 мая 1981 года, не дожив несколько дней до встречи со мной.
Это человек, который часто смотрел в небо, мечтал о самолетах, летал после войны только во сне, любил свою семью, дорожил детьми, уважал людей, всегда протягивал руку помощи всем, кто нуждался, ждал встречи со мной и считал главным праздником – праздник Победы!
Я и моя семья очень гордимся им.
Елена Александровна Штанько
Художник, не рисующий войну
Михаил Николаевич Стругов в 1940 году Ленинградским комиссариатом был призван в действующую армию, а 22 июня 1941 года – направлен на фронт в составе 17-го отдельного полка связи Северо-Западного фронта. Имеет боевые награды, среди них – орден Отечественной войны, медаль «За оборону Ленинграда» и другие награды. О его военном прошлом рассказывает дочь, Людмила Михайловна ФРОЛОВА.
Мой отец – Михаил Николаевич Стругов – в 20 лет стал очевидцем тяжелейших дней начала Великой Отечественной войны, находясь на передовой. Юношей встретить смерть своих товарищей, видеть весь ужас и боль войны – такое не забывается, остается в душе на всю жизнь. Наши отцы не такие, как мы, дети ветеранов, они скромнее нас, участливее, и жизнь для них – это самое дорогое, они ее ценят и бережно к ней относятся.
Михаил Николаевич Стругов
Мой отец воевал в роте по обеспечению связи с Генеральным штабом, а это значит, был впереди всех с катушкой связи. Он вспоминает, что вначале было очень страшно, а потом он привык идти на смерть, и до сих пор воюет во сне. Я рада, что мой сын и внуки всегда внимательно слушают его рассказы о войне, а это значит, они понимают, что Родина – это то, за что отдавали свои жизни наши отцы и деды. Патриотизм воспитывается в семье, в отношении родителей к защите своей Родины как к жизненной необходимости.
До войны мой отец учился в Художественном училище, после войны он стал профессиональным художником и работал в Ленинградском художественно-оформительском объединении. Он неоднократно выставлялся на ежегодных выставках в Доме художника. Из воспоминаний детства я помню, как летом на даче он уходил рано утром на этюды, у него была внутренняя потребность рисовать всегда, пока рука держит кисть. Но к своим работам всегда относился критически, называл их «нашлепками». Рисовал природу, а войну не мог. Много лет работал портретистом. Для меня картины моего отца, то, как он изображал природу, – это его отношение к жизни. Он очень чистый и светлый человек. Дай Бог ему здоровья!
Записала Марина Горская
Девушка в военной шинели
Серова (Кузнецова) Ольга Михайловна (1923–2007)
Когда я была маленькой, и моя бабушка рассказывала о войне, казалось, что она была так далека по времени, хотя с победного дня прошло тогда не более 25 лет. Теперь прошло 70, но, как ни странно, военные события стали казаться ближе, понятнее. Тогда ветеранов, участников войны, было много. 9 мая они, надев военную форму, украшенную орденами и медалями, или отметив штатский костюм наградными колодками, выходили на городскую площадь, радостные, торжественные, вспоминали молодость, которая была позади, но недалека. Им было не более пятидесяти лет, и воспоминания о войне были ярчайшими в их жизни. В череде смутных детских впечатлений я хорошо помню их счастливые лица – лица победителей. Теперь самым молодым участникам великой Отечественной за 90 лет. Немногие дожили до очередной памятной даты. Но в каждой семье живы их воспоминания. И наш нравственный долг, семейная честь и обязанность перед светлой памятью о фронтовиках – сохранить и донести до потомков воспоминания их жизни. Свою эстафету жизненного подвига они передали нам – внукам.
Вот уже девять лет нет на свете моей любимой бабушки, шесть лет назад умер дед. Они прожили долгую жизнь, трудную, как жизни их современников, восемнадцатилетними встретивших Вторую мировую. Их, рожденных в начале 20-х, оставалось мало, но они жили после войны, казалось, не только за себя, но и «за того парня», не вернувшегося с фронта. Их память за военные годы вобрала так много, что из года в год открывала мне, слушательнице семейной истории, все новые и новые её страницы. Уже в отрочестве я научилась видеть прошлое глазами бабушки, и с тех пор далекая война становилась все понятнее.
Ольга родилась в 1923 г. в Москве, а в конце 30-х годов её отец, Михаил Петрович Кузнецов, инженер-энергетик, был назначен начальником энергосетей Дмитровского участка канала Москва – Волга и перевез семью в Дмитров. Они жили в знаменитом итээровском доме близ Борисоглебского монастыря (стоявшем на том месте, где ныне установлен памятник святым Борису и Глебу). Старшеклассница Ольга училась в школе № 1, собиралась поступать в Литературный институт, мечтала о журналистике. Мечты не сбылись. На следующий день после школьного выпускного вечера началась война.
День 22 июня в её память врезался со всеми подробностями, и, рассказывая мне о нем много раз, она каждый раз испытывала волнение, отголосок той, лета 1941 г., тревоги.
С утра Оля и приехавшая к ней в гости двоюродная сестра собирались на прогулку, но не успели выйти из дома, как тревожную весть принесла соседка: «По радио Молотов выступает. Война началась!» Весь день в квартире начальника энергосетей Михаила Кузнецова не умолкал телефон, а девушки разыскивали Ольгиного отца, ушедшего в последнее раннее мирное утро с удочками на канал…
Сначала в то, что война будет долгой и тяжелой, не верилось. В памяти были короткие победоносные японская и финская кампании, а вера в советскую боевую мощь не допускала и тени возможности отступления нашей армии от границ. Но уже через несколько дней стало понятно, что предстоит трудное время. М. П. Кузнецов, получивший как ценный специалист бронь на службе, отказался от нее в пользу своего заместителя, у которого было четверо детей, и ушел на фронт. В августе 1942 г., в бою под Смоленском, военный инженер связи капитан II ранга Михаил Петрович Кузнецов погиб.
Ольга Михайловна Серова
В первые месяцы войны было много страха и тревоги. Когда Ольга с матерью и старенькой бабушкой на телеге пытались пробраться в Москву, к родным, но вынуждены были вернуться назад, т. к. мирное население в сторону столицы не пропускали, когда удалось в ноябре эвакуироваться на утлом переполненном катере по Волге в Куйбышевскую область, и под немецким обстрелом судно стало тонуть; когда все вещи, чтобы облегчить его вес, полетели в воду. Холодные волжские волны навсегда унесли дорогие воспоминания – фотографии из довоенного детства, семейные реликвии, теплые вещи… Сами уцелели, хотя на глазах затонул подобный катерок с эвакуированными… Добрались до степной деревеньки Вислая Дубрава, поселились в крестьянской избе. Работали в колхозе. Из выданного ватного одеяла сшили обувь – чуни, а ночью укрывались пальто. Но это – не самое страшное. Почти вся страна тогда жила так. С тревогой ждали новостей с фронтов. Наши войска отступали. Ноябрьским вечером репродуктор скорбным голосом диктора Совинформбюро сообщил, что «высота Дмитров после тяжелых боев оставлена нашими войсками». Мало кто сейчас знает об этой информационной ошибке военных лет. Но это было – и бабушка всегда, даже на склоне лет, вспоминала, как, услышав о том, что Дмитров занят немцами, все они: Ольга, её мама и бабушка – плакали, обнявшись, ибо уже не надеялись вернуться в город, ставший им за несколько лет родным. Но вскоре выяснилось, что Дмитров стал рубежом, через который враг не переступил, а затем был отброшен от Москвы. Весной 1942 г. семья возвратилась домой, и Ольга приняла естественное для её поколения решение – подала заявление в военкомат с просьбой отправить её на фронт. Обладавшую совершенным музыкальным слухом образованную девушку определили в радистки. После краткосрочного обучения в школе радистов в Горьком формировался специальный дивизион связи резерва Верховного главнокомандования. На всю жизнь врезались в память Ольги древние крепостные стены Нижегородского кремля и широкая площадь с памятником Валерию Чкалову, перед которым, как на военном плацу, изо дня в день маршировали юные девушки в гимнастерках и кирзовых сапогах, отрабатывая строевой шаг, а местные старушки, глядя на них, утирали слезы… Затем были фронты – Волховский, Прибалтийский, 1-й Белорусский. Военные будни по молодости лет воспринимались естественно. Девичий дивизион обеспечивал контроль за связью фронтов со ставкой Верховного главнокомандования. Сменами приходилось просиживать в специальных машинах-радиостанциях, ловя «морзянку», и записывать столбики цифр – шифровки.