До начала блокады в саду расцветало около шестнадцати тысяч видов растений. К концу первой блокадной зимы удалось сберечь ценой неимоверных усилий и совершенно немыслимой изобретательности едва лишь около пяти тысяч нежных созданий природы.
Надо было отправлять драгоценный груз на Большую Землю – ученые становились столярами, плотниками, стекольщиками и грузчиками. Прекратилась подача электроэнергии – и печниками становились кочегарами. Но при этом ни на мгновение не забывали о научной работе – главном Деле жизни. Профессор Шипчинский при свете коптилки продолжал свою монографию «Озеленение пустынь». У него дома зимовали юные пальмы и орхидеи. А Курнаков стеснил себя и членов своей семьи до предела, взяв на дом в качестве постояльцев две с половиной тысячи кактусов! Я побывал в гостях у Курнакова и могу лично засвидетельствовать: не был такого места в его квартире, где можно было бы укрыться от уколов этих своенравных гостей. Я ушел на передовую весь утыканный «кактусиными» колючками! Удивительно, но факт, который я готов засвидетельствовать как очевидец: в блокадной квартире ученого впервые в истории растительного мира зацвел дивный кактус, у которого не было еще ни латинского, ни русского наименования. А зацвел этот кактус яркой рубиновой звездой!
…Ранней весной 1942 года я снова оказался на Аптекарском острове. Пальмовый рай оживал: появились стекла, был наведен относительно возможный в тех условиях порядок. В сохраненной оранжерее была устроена своеобразная больница для растений. Умиравшим растениям, прежде всего пальмам, были сделаны операции, которые я безо всякого преувеличения готов назвать хирургическими.
Курнаков при мне высаживал своих колючих питомцев, доставленных из его квартиры. По соседству ботаник Правдин спасает японский виноград. Ботаник Щеголова на практике проверяла свою методику стимулирования роста с помощью так называемого «укороченного дня».
Наряду с больницей для растений, появился и… детский сад для крошек-эвкалиптов, кипарисов, пальм… Окрепнут – войдут на равных в мир взрослых растений.
Продолжая образные сравнения, назову еще и санаторий для ослабевших растений – их пересаживали на воздух, под солнечные лучи, под первые весенние дождики.
Вы скажете: «Это всё – внутриинститутские работы!». Да, но, во-первых, без них не было бы и работ внешних, во-вторых, все они были залогом и важнейшим морально-психологическим фактором для других деяний в области научно-прикладной.
Питание есть жизнь. Эта формула стала для ботаников руководством к действию. Чирков вывел наиболее хладостойкий сорт брюквы, получивший номер 110. Корякина показала мне рукопись своего научного труда «Воздействие светового фактора на быстрый рост овощей». Не считайте это название слишком специальным – весной и летом весь наш огромный город превратился в необозримый огород, а Ботанический сад дал горожанам девять миллионов кустов рассады, выращенной по всем правилам высокой академической агронауки!
В спешном порядке решались проблемы повышения урожайности овощей. Биолог Николаева развернула работу шампиньонной лаборатории. Этими вкусными и полезными грибами снабжались госпитали и стационары. Специально на повестку дня был поставлен вопрос, какие дикорастущие травы более всего содержат витамин С, а этот витамин – неустрашимый борец с цингой! Ботаник Никитин обнаружил в сорняке купыре витамина С во сто раз больше, чем, например, в морковке! Подлинной сенсацией стала выставка съедобных дикорастущих растений, заставивших посмотреть на них новыми глазами. А Никитин, продолжая свои начинания, пропагандировал салаты, супы и приправы из питательной растительности, настойки витаминов из клевера, крапивы и иван-чая. Добавим к этому перечню хвойный напиток, получивший скромное название «С». На себе испытал его целебное действие, когда меня лечили в госпитале от дистрофии.
Лекарственные растения выращивал в убыстренные сроки профессор Монтеверде, и не только выращивал, но и производил тут же из них лекарства для города и фронта. А профессор Голлербах открыл и внедрил вещество, заменяющее дефицитную при массовых ранениях вату. Этим веществом оказался препарат из… торфяного мха.
Лечили больных и… насекомыми. Были получены стерильные личинки мух для быстрейшего заживления ран, которые лечили также чудодейственным пихтовым бальзамом.
Огороды блокадного города
Ботаники, как и биологи других специальностей, разумеется не очень-то приветствовали курение но раз уж положена бойцу махорка, а ее недостает так они стали ее выращивать в пальмовой оранжерее. Как это поется в нашей фронтовой? «Давай закурим товарищ, по одной! Давай закурим товарищ мой!». И мало кто знал из бойцов что благодарить за этот «закур» надо ботаников с Аптекарского острова!
Как-то мне довелось не только повидать но и попробовать сей деликатес: для праздничных новогодних столов изготавливались на первое блюдо разваренный лишайник а на десерт – желе из водорослей! Вполне съедобно и даже по-своему вкусно.
Я уже не говорю о том, что Ботанический сад стал общегородским консультативным пунктом для огородников. Ботаник Иванов учил наших земляков (здесь это слово – особенно уместно!) разводить картофель методом «отводок».
Не стану останавливаться на том, что сотрудники Ботанического сада жили и работали среди несметных запасов пищи – одних образцов семян было свыше ста тысяч! Но никто не съел даже зернышка!!! ТАК вопрос даже не ставился. Зато за блокадные годы было защищено десять диссертаций, созданы научные труды о флоре Ирана и Памира. И это тоже был вызов врагу!
Но помогали ленинградские ботаники фронту и самым непосредственным образом. Вот военный летчик поднимается в воздух для аэрофотосъемок, а ученый-ботаник занимается дешифровкой, изучая снимки природных явлений, фронтовых ландшафтов, уточняя, где лес, где болото, какова проходимость местности на пути нашего грядущего наступления, где сгоревший лес, как изменилась флора за военные годы. А она порою менялась неузнаваемо!
А вот прифронтовой аэродром, место командировки опять же ботаника. Он советует, как сделать, чтобы маскировочные ветви не пожелтели раньше времени и не демаскировали бы самолеты на фоне свежей зелени.
Но и это еще не всё! Ботаник на борту разведывательного самолета обнаруживает пожухлую зелень и передает по радио нашим артиллеристам:
– Здесь вражеские орудия! Бейте их, товарищи! За Родину, за Ленинград!
Воспоминания военного корреспондента, фронтового переводчика, участника обороны Ленинграда
Николая Афанасьевича Сотникова (1900–1978).
Тексты «Звериное царство» и «Ботаники вступают в бой» подготовил его сын, писатель Н. Н. Сотников.
За себя и за ушедших на фронт
Пащенко Александр Васильевич 1927–2016 гг.
Когда началась война Александру еще не исполнилось 14 лет. Отец, Василий Васильевич Пащенко был шофером, после объявления о войне, в селе Баланда Саратовской области началась мобилизация, как и по всей стране. Всех шоферов собрали с полуторками и отправили эшелоном сначала в Харьков, а затем и на фронт.
А уже 24 июня приехал «представитель» из Саратова набирать ребят в ремесленное училище при Авиационном заводе, с проживанием в общежитии по адресу ул. Чернышевского, 50. Нужны были рабочие руки, замена ушедшим на фронт рабочим.
Александру, самому старшему из пятерых детей, до 14 лет не хватало месяца, но он приписал себе один год и его приняли в училище. Началась суровая трудовая жизнь.
Василий Васильевич Пащенко
Жили мальчишки в общежитии – старом холодном здании. Питание было скудным, постоянно мучило чувство голода. Но упорно учились рабочим профессиям, в частности Александр – специальности слесаря широкого профиля. Курс обучения был ускоренный и почти одновременно ребята работали в цехе № 43 авиационного завода, № 292 – так назывался завод в военное время, на котором разворачивалось массовое производство военных самолетов – истребителей. В цехе к учащимся были прикреплены наставники, которые помогали овладеть рабочей профессией.
В ноябре 1941 года был митинг, на котором директор авиационного завода И. С. Левин и авиаконструктор А. С. Яковлев обратились к учащимся ремесленных училищ с речью и призывом:
«Вся надежда на вас! Работать за себя и за ушедших на фронт»!
В своей книге «Грозные годы» И. С. Левин вспоминал об этом суровом времени:
«По просьбе завода к нам направляют большую группу учащихся школ ФЗО и ремесленных училищ Саратовской области. 15—16-летние подростки пришли на завод, где им предстояло освоить профессию слесарей, токарей, фрезеровщиков, столяров, сборщиков. Их необходимо было принять, устроить с жильем, научить работать. И, самое главное, – воспитать преданными патриотами своей Родины».
Выдающийся советский авиаконструктор А. С. Яковлев в своей книге «Цель жизни» рассказал о происходившем в начале войны разговоре со Сталиным.
«Имейте в виду, – сказал И. В. Сталин, – что нам сейчас очень нужны истребители. Это главная задача. От этого зависит положение на фронтах… Поймите, что истребители сейчас – это главное. Нам нужны истребители, как воздух, как хлеб. Мы требуем от вас истребителей».
И мальчишки самоотверженно работали наряду со взрослыми, выполняя производственное задание, приближая Победу.
Фотография от 1 сентября 1941 года
В семье берегут фотографию от 1 сентября 1941 года, которая была отправлена на фронт отцу семейства – Пащенко Василию Васильевичу – и дяде – Кирносову Ивану Ивановичу, и «хранилась» в нагрудном кармане солдатской гимнастерки и во время обороны Москвы, и во время штурма Кёнигсберга, на фронтах и дорогах войны, которые с честью прошли старшие мужчины семьи.
Пащенко Александр Васильевич – справа, в форме учащегося ремесленного училища, с мамой, братом и сестрами.
Фронтовая переписка с дядей, лейтенантом – танкистом Кирносовым Иваном Ивановичем, письмо из Москвы от 22. 01.1943 г. (после госпиталя).