Нуска с той же ласковой улыбкой поднялся и, сократив дистанцию, запрокинул голову только для того, чтобы кратко коснуться губами щеки мужчины. Это было традиционным приветствием в Арценте, но Жамин каждый раз так смешно шарахался, что лекарь не мог удержаться от того, чтобы не поддеть торговца, преисполненного чувством собственного достоинства.
– Нуска, ты опять…! – только и успел возмущённо выдать он прежде, чем спрятаться за длинным обеденным столом.
– Нуска опять! – согласился, не увиливая, лекарь, тихо смеясь и вскидывая руки с двумя тяжёлыми глиняными кувшинами. – Но кто виноват, что ваши законы не позволяют продавать алкоголь сурии младше двадцати лет?! Эти правила что, ввёл какой-то наместник-аскет?!
– Мы уже обсуждали это! Живёшь в Арценте – подчиняешься законам Арценты! – отрезал Жамин, хмуро уставившись на украденный товар. – Как мне вести дела в городе, если мой жилец ворует у других торговцев?!
– Я не арцент! Если вы сходите с ума, выпив чашу вина, то я в чём виноват?! – парировал Нуска, одновременно медленно отступая к двери, желая поскорее спрятать добытое в недрах своей комнаты.
– Верни всё обратно! Верни украденное! – запальчиво стал повышать тон Жамин и стукнул кулаком по столу. От этого удара искры так и полетели по комнате, только вот торговец всё ещё не выглядел устрашающе, скорее он походил на насупленную сестрицу.
– А вот и нет! – со смехом отказался Нуска и уже вбежал в дверной проём, но… вновь оказался чересчур неудачлив.
Именно в этот момент на шум пожаловал третий жилец небольшого глиняного домишки: совсем юнец, коим и лекарь был совсем недавно. Двое столкнулись, и Нуска, успевший развить приличную скорость, повалился на пол.
Внешность того была так чудна, как его имя и поведение, что лекарю было тяжело иметь с ним дело и даже просто находиться рядом под одной крышей. И сейчас ему посчастливилось приземлиться на него.
Нуска был не дурак: при падении он возвёл руки к потолку, спасая кувшины от неминуемой гибели, но именно из-за этого столкнулся прямо нос к носу с вошедшим.
– А… Ох… Оанн, ты это, кхм… Прости! – быстро проговорил Нуска и, вымученно улыбнувшись, сразу же поднялся.
Мальчишка, которому только стукнуло шестнадцать, покраснел как переспевшее яблоко. Он мелко задрожал, видимо, ещё и больно ударился спиной при падении, но не издал ни звука. Его необыкновенные каре-синие глаза в этот момент походили на два блюдца.
– Оаннес, немедленно останови его! – успел только услышать Нуска, скрываясь в проходе.
– Брат, я…! – вскричал в ответ юноша дрожащим голосом, но было поздно.
Конечно, этот задохлик не мог даже мечтать о том, чтобы встать у лекаря на пути. Даже Жамин не смог бы противостоять Нуске: не только из-за разницы в силе, но и в ранге.
Этим Нуска и пользовался день ото дня, безобразничая в столице огненных магов и злоупотребляя гостеприимством двух братьев-торговцев.
Спрятавшись в своей комнате, больше похожей на каморку с голыми стенами, лекарь устало вздохнул, опустился на постеленный на пол матрац и пристроил рядом кувшины.
Глиняные дома арцентов отличались простотой. Гладкие стены, иногда испещрённые трещинами, ничем не украшались, но днём дарили прохладу в этом h’aidgel[3] жарком городе. Иногда, когда приходилось выходить днём на улицу, лекарь думал, что оказался в занявшемся кострище, – до того здесь было жарко. Но звезда продолжала палить, обжигая кожу, словно не слышала мольбы спешащих по своим делам жителей.
Нуска не ждал: молча откупорил один из сосудов и наполнил чашу, которая так кстати оказалась на низком деревянном подносе у матраца. Казалось, что лекарь сдался, прекратил всякие попытки сбежать и вернуться в столицу, но… это было не так. Просто Нуска поумнел.
Только оказавшись в городе, он, конечно же, предпринял несколько попыток, но всё было бесполезно. Пройти через стражу могли лишь подписавшие военный контракт добровольцы, направлявшиеся на фронт. Нуска же никоим образом не походил на смуглых, темноволосых и темноглазых арцентов. Даже сейчас, проведя на юге по меньшей мере месяц, он почти не загорел, лишь содрал с себя несколько слоёв кожи.
И сейчас, сидя на закате дня в своей тёмной комнатушке, Нуска смотрел в маленькое резное окно на окрасившееся в красный небо и распивал вкуснейшее местное вино.
Он был в ловушке. Син поймал его, сковал цепями своего влияния, но… ненадолго. Все эти дни лекарь искал… искал одного человека, внешность которого запомнил смутно, но слава о котором разошлась далеко за пределы Арценты.
Словно из тумана вновь всплыли старые воспоминания:
«Если будет нужна помощь, то всегда обращайся ко мне или в дом Герье. Буду рад встрече, если вдруг решишься посетить Арценту…»
– Жеро. Жеро Герье, – вслух повторил Нуска и нахмурился.
Он запомнил того арцента совсем не из-за его внешности или знатного рода. И даже не потому, что тот прямо на глазах у многотысячной толпы превратил лицо Ив в кровавое месиво. Навык, которым он воспользовался, был настолько ужасающим, насколько и восхитительным. Неповторимый аромат выжженного дотла цветочного поля теперь преследовал Нуску во снах.
Когда шум внизу стих, лекарь услышал шаги. Вскоре в его комнату постучались, но Нуска уже и без того ожидал гостя.
– Проходи, – повысив голос, разрешил лекарь, залпом опрокидывая в рот очередную чашу кисло-сладкого напитка.
Нуске потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к своему положению в этом доме. И Жамин, и Оанн были обыкновенными торговцами и довольно слабыми сурии, а потому и ранг их был соответствующим – тарки. И лекарь, который уже долгое время официально именовался сурии, являлся для них своего рода «господином». Они не могли ни указывать Нуске, ни врываться в его комнату без предупреждения. Поначалу лекарь растерялся от внезапно свалившихся на его голову почестей, но затем очень быстро научился пользоваться своим положением.
Дверь отворилась, и в комнату медленно вошёл скромный юноша, на которого Нуске совсем недавно пришлось, в прямом смысле этого слова, свалиться.
– М-молодой господин… Я смог узнать, где находится поместье Герье, – смущённо пробормотал мальчишка, потупив взгляд. Оанн так и застыл в дверях, не решаясь пройти.
Но вот Нуска не горел желанием распространяться о своих планах. Если Оанн простоват, то вот Жамин… хоть и был слаб, но далеко не глуп. Он бы быстро разузнал, что́ Нуска задумал, а затем воспользовался бы связями, чтобы свести все старания лекаря на нет.
Нуска тут же вскочил на ноги и, приблизившись вплотную к вошедшему, захлопнул дверь за его спиной. Однако лекарь вновь оказался нос к носу с мальчишкой, который тут же отвёл взгляд.
И что не так с этими двумя? Почему в городе, где все только и делают, что лобызают лица друг друга, эти двое боятся даже подходить к кому-то ближе, чем на расстояние вытянутой руки?
– Проходи. Мне бы не хотелось, чтобы Жамин что-то узнал, – шёпотом сказал Нуска и улыбнулся.
– А… да, – кивнул юноша и тут же скользнул за спину лекаря, направляясь к матрацу и аккуратно присаживаясь на краешек.
Нуска лишь ненадолго задержал взгляд на госте, а затем уставился в стену. Если Син обладал лицом, от которого глаз было невозможно оторвать, то этот молодой арцент был наделён обликом столь необыкновенным, что рассматривать его можно было часами. Так как это не считалось нормальным даже в свободной в выражении чувств Арценте, Нуске приходилось каждый раз смотреть куда-то вдаль или же под ноги.
Мальчишка был юн, лёгок, как стебель вереска, но зажат и жёсток в своих словах и жестах, как кремень. И он не был чистокровным арцентом. Тайна его рождения до сих пор была покрыта для Нуски мраком, но… Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что этот ребёнок стал результатом любви между арценткой и фасидцем.
Глаза его были пегими, как и кожа. Радужки цвета ореховой скорлупы были покрыты синими пятнами; словно испачканные, они блестели и часто искрились от влаги. Мальчишка прятал под одеждой руки и шею, но, несколько раз побывав с Оанном в бане, Нуска узнал, что тело его подобно глазам: смуглая кожа была покрыта белыми островками на конечностях и спине. И волосы, блестящие и золотистые, как у сифов, мягкими прядями спускались на плечи и завивались на концах.
В сравнении с ним даже Нуска уже не выглядел шуткой природы.
– Оанн, выпьешь? – не задумываясь, предложил лекарь, усаживаясь рядом и наполняя для себя чашу. – Я бы хотел отблагодарить тебя за помощь.
– О, нет-нет, ни в коем случае! Мне нельзя ничего крепкого ещё четыре года! – с ужасом в глазах запротестовал юнец и смял тонкую ткань шаровар. Оанн уже долгое время сидел, сложив ноги под собой и цепляясь пальцами за собственные бёдра.
– Хах, как скажешь… Хотя не думаю, что ты смог бы что-то натворить. Разве твоё оружие дэ – не музыкальный инструмент?.. – с улыбкой начал разглагольствовать Нуска, не желая сразу переходить к животрепещущей теме. Было бы как-то некрасиво расспросить юношу, а затем сразу выпроводить его вон.
– Это не важно. Помутнение рассудка от этого приятной вещью не становится, – отчаянно замотал головой Оанн и даже отсел подальше, словно боясь, что хулиганистый лекарь сейчас начнёт вливать в него отраву силком.
Нуска только вздохнул. Да разве он даже в те же шестнадцать был таким размазнёй?
– Хорошо, как скажешь, – спокойно согласился лекарь и пожал плечами. Ему же больше достанется.
– Молодой господин… – шёпотом затараторил Оанн, видимо, желая поскорее покинуть покои Нуски. – В западной части города есть потайной ход. Он никем не охраняется, а потому пробраться туда будет несложно. Под землёй вы сможете пройти за пределы первых ворот. Там расположен большой особняк из кирпича, огромное здание в форме пирамиды – это и есть дом Герье. Но… говорят, они не принимают гостей. И вообще не желают общаться с кем-либо, кроме ближайших знакомых, так что…