– А эрд Син, офицер Нуска? Какой он? Вы же общались с ним лично? – вдруг восторженным голосом поинтересовалась Ойми. Однако тут же осеклась, увидев, как весь запал лекаря вмиг пропал, а с его лица сползла наигранная улыбка. Веселье резко сменилось глубокой задумчивостью, и все члены отряда мгновенно затихли.
– А эрд… – неуверенно пробормотал Нуска, но затем нахмурился и заговорил громче. Он поставил ногу на бревно, на котором сидели солдаты, и поднял над головой глиняную чашу, до краёв наполненную вином. – А эрд Син нуждается в нас, в простых бойцах. Он заботится о нас и сражается, и поэтому… Мы должны отплатить ему за заботу и сделать всё, чтобы как можно скорее закончить войну.
И поза, и голос Нуски показались бойцам такими уверенными, переполненными патриотизма, что они повскакивали со своих мест.
– Верно! За эрда!
– Будем сражаться за эрда Скидана!
– До последней капли крови, до победы! – выкрикнула громче остальных Варла.
И тогда их крики подхватили солдаты из других отрядов – они и без того долгое время вслушивались в речи Нуски, а теперь и сами прониклись невиданной любовью и преданностью к своей стране, к своему правителю.
А сердце Нуски быстро и громко колотилось, сжимаясь от страха.
Он убеждает людей жертвовать собой. Но без их жертвы Син не справится. Имеет ли Нуска право на то, чтобы убеждать их умирать во имя Скидана и Сина Рирьярда?
Нуска всё ещё делил палатку с Оанном. Хоть тот и быстро засыпал, но своей необычной дэ невольно мешал лекарю, и без того потерявшему покой, засыпать. Но когда Нуска наконец провалился в беспокойные сновидения, то пожалел об этом.
Перекрёстный огонь. Прожигая насквозь небеса и звёзды, от горизонта до горизонта потемневшее небо расчертили яркие всполохи огня и льда. От перепадов температур многие падали штабелями – умирали от остановки сердца. Нуска с животным рёвом рвался вперёд, отбиваясь от нападавших полупрозрачным щитом светлой дэ, но защитить других он не мог. Весь его отряд – Варла, Ойми, Оанн, Гард и несколько незнакомых лиц – не подавал признаков жизни. Лицо Варлы прожгло до костей, а из плеча Ойми торчало длинное ледяное копьё. Оанн лежал лицом вниз и не шевелился, а Гард… Гард лишился ног. И Нуска остался один наедине с повозкой снабжения – защищать и пробиваться вперёд, к другому корпусу. Его цель была ясна, он уже видел скиров соратников за спинами врагов, но противники всё прибывали, а Нуска не мог ни одного из них проткнуть мечом. Просто не мог. Потому что его вторая рука повисла вдоль тела и, кажется, была сломана.
И тогда он, потерявший всякую надежду, услышал за спиной пугающе знакомый по десятку сновидений голос. Как ночной кошмар, он преследовал его. Нуске никогда не доводилось видеть эту страшную женщину воочию, но во сне он узнавал её даже по лёгкому дуновению дэ.
– Забирайте хаванца. Отступаем. Наша миссия выполнена.
Тяжёлый удар пришёлся по голове – в глазах в одно мгновение потемнело. И Нуска, запутавшись в собственных ногах, повалился на землю. Кровь заливала глаза, и лекарь почти ничего не мог разобрать, но, вскинув голову, всё же успел в последний раз обвести взглядом поле боя.
Перед ним стояла женщина в белоснежном одеянии. Ярким пятном она выделялась на фоне мёртвых тел и потемневшей от крови земли. Чистая и ослепительная, она ласково улыбалась, а её бледно-серые глаза сверкали как никогда ярко.
Глава 63. Давно не виделись
Это была Эрьяра. Именно та, которую Нуска помнил: вымощенная камнем, красивая и сверкающая, полная разодетых, праздношатающихся аристократов. Лекарь ожидал, что в столице его встретят военные отряды, марширующие вдоль улиц солдаты и нахмуренные лица сурии. Но всё было так же, как и всегда: лавочники распродавали своё барахло и съестное, ночные забегаловки постепенно зажигали огни, а люди, довольные и счастливые, спешили по своим делам. Словно войны и вовсе не было, а все слухи, случайно дошедшие до Арценты, были чьей-то выдумкой.
Огромный вооружённый отряд совсем не вписывался в эту расслабленную обстановку. Люди провожали их задумчивыми взглядами и вновь возвращались к пустой болтовне. Нуска с некоторым изумлением наблюдал за этим и в какой-то момент понял, что совершенно не рад вновь оказаться здесь.
Ему не нравились эти высокие каменные стены, эти твёрдые дорожки под ногами и эти сытые рожи богатых hve. Пускай некоторые улочки и хранили приятные воспоминания, но их было настолько мало, что в какую-то секунду Нуска просто застыл на месте, удивлённо разглядывая дома, снующих торговцев, бедняков и богатеев.
Неужели Нуска прожил здесь несколько лет? Неужели называл это место домом? Сейчас, попав сюда вновь, лекарь не смог припомнить ни одного хорошего момента из своей прошлой жизни.
Он был бедняком и изгоем, привлекающим слишком много внимания своей внешностью. Он умел лишь то, чему когда-то обучил его отец, – лечить. Медяки, которые он зарабатывал, в тот же день уходили на еду, свечи, тряпьё и мыльные корни. Изредка случалось, что больной оказывался щедр, – тогда Нуске выпадал шанс выпить и отведать кусок поджаренного на масле мяса. Так и проходили дни, недели, месяцы.
И Нуска, застывший ровно напротив своего обветшалого жилья, сейчас раздумывал над тем, что… почти все девятнадцать лет своей жизни он ничего не видел и был несчастен, даже не осознавая этого.
Нуску настолько поразила эта мысль, что он так и продолжал стоять, пока другие отряды стройными шумными рядами проходили мимо. Члены четвёртого отряда просто стояли поодаль, дожидаясь, пока их командир сдвинется с места. Оанн же оказался смелее остальных – он подошёл и снова коснулся лекаря.
– Господин Нуска, ваши волосы уже почти белые. Остальные начинают задавать вопросы.
Лекарь только поморщился и накинул на голову капюшон, а затем, всего на несколько секунд повернувшись к своему отряду, бросил через плечо:
– Да, верно, я не арцент, а хаванец. Если кого-то подобное не устраивает, то это может стать хорошей причиной, чтобы покинуть войска и присоединиться к местной страже.
Солдаты только вылупили глаза от такой дерзкой прямолинейности. Разве офицер может так просто сознаваться в таком проступке? Не отправится ли Нуска после этого под трибунал? И не сочтут ли их причастными к обману, если они примут решение остаться в отряде сурии, посмевшего обмануть всё военное командование?
Нуска же почувствовал, будто с его плеч свалилось сразу несколько неподъёмных мешков. Наконец-то он снова свободен, наконец-то может не притворяться. И, потоптавшись ещё немного напротив покосившегося и криво сложенного деревянного домишки, лекарь уверенным шагом направился дальше.
Ничто не держало его здесь. И не было ни одного воспоминания, которое смогло бы заставить его хоть ненадолго задержаться у этой хибары.
Отряд Нуски вновь сократился. Оанн, Ойми, Варла и Гард решили продолжить свой путь на границу в рядах четвёртого отряда, а остальные предпочли его покинуть. И тогда лекарь во второй раз испытал облегчение: чем меньше людей будет под его командованием, тем лучше.
Нуска не стал вместе со всеми разбивать лагерь и воздвигать палатку у городских стен. Он просто пару минут понаблюдал за работой своего отряда, а затем скрылся в толпе. Лекаря тревожило ощущение чужого присутствия – оно гнало его дальше, вглубь города, на оживлённые улицы.
Этим вечером, проходя под одним из фонарей, Нуска выхватил взглядом из толпы облачённую в плащ фигуру. Они шли навстречу друг к другу и, поравнявшись, застыли плечом к плечу. Не сговариваясь, они обменялись взглядами, внимательно изучая лица друг друга.
– Нуска.
– Вьен.
Лекарю было трудно предположить, по какому судьбоносному стечению обстоятельств они оба могли оказаться здесь в один день и один час.
– Верно, ты думаешь, что я тебя преследую? – с усмешкой проговорил арцент.
– А разве это не так? – переспросил Нуска. Он не ожидал, что брат решит оправдываться.
– Ты никогда не задумывался, почему две повозки могут ехать не сворачивая по одному и тому же пути, а, Нуска? – продолжая усмехаться, тихо поинтересовался Вьен. Его тонкие брови насмешливо взметнулись, а глаза опасно блеснули.
– Я не люблю сложные сравнения. Может, старший брат выразится попроще? – с нажимом сказал Нуска и натянуто улыбнулся в ответ.
– Потому что они направляются в одно и то же место, – покачав головой, разъяснил Вьен таким тоном, будто разговаривал с тупицей. – Пойдём.
И Вьен, нисколько не смущаясь, развернулся на месте, чтобы продолжить путь в противоположную сторону – туда, куда шёл Нуска.
– Если ты хочешь отомстить мне или… – повысив голос, начал лекарь, но не успел договорить – Вьен замотал головой и нахмурился, оглядываясь по сторонам.
– Будь тише. Я не собираюсь сегодня обнажать оружие. Поговорим.
Нуска не знал, что предпринять, но, кажется, ему не оставили выбора. Да и между ними действительно имелось слишком много разногласий, которые необходимо было уладить – словами или в бою.
Толпа начала редеть. Последние прохожие поспешно затворяли за собой двери, а по периметру всего города парами расходились солдаты, прочёсывая каждый переулок. Хоть люди и выглядели такими же беззаботными, как и раньше, но, видимо, Син заранее побеспокоился о безопасности жителей столицы. Введение комендантского часа и патрулей наверняка было правильным решением, но это заставило Нуску хорошенько поволноваться.
«Разве стражники Эрьяры не знают Вьена в лицо? Да и остальные жители? Его ведь прилюдно судили, он даже некоторое время провёл в местной темнице. Если его поймают, то казнят, а я ещё и по лбу получу за то, что разгуливал с ним прямо посередь города».
Однако вскоре они шмыгнули в переулок и окольными путями быстро вышли в трущобы. Нуске здесь были знакомы каждый уголок и каждая выгребная яма. Серые каменные стены домов сменились разношёрстными постройками: бо́льшая часть бедняков отстраивали жильё своими силами, кто из чего горазд. Один – деревянный, другой – из старательно подобранных обломков кирпичей, третий – вовсе из какого-то мусора, глины и палок. И лекарь в который раз с удивлением перечислял в своей голове имена местных жителей – он знал их всех. И также помнил, что каждый из них хотя бы раз в жизни плюнул ему в лицо или спину, словом или делом.