– Почему все в вашем лагере в таком состоянии? Не хватает поставок продовольствия? Война идёт настолько тяжело? – не выдержал Нуска, игнорируя словесные плевки арцентки. Даже если бы у лекаря было желание прийти сюда только ради того, чтобы прилюдно разругаться с главнокомандующей, сейчас было не до этого. Он не хотел так бездарно тратить время, когда сам эрд мог находиться в соседней палатке.
– Война… Да что ты знаешь о войне, Нуска! Ты довёз всего одну партию продовольствия, угодил в засаду и свалился без сил! Знаешь ли ты, что мы с наступления жаркого времени день за днём отбиваем атаки противника?! Знаешь ли ты, что даже ночью никто из главного состава не может сомкнуть глаз! Не то что валяться в кровати целыми днями, Нуска! Да что ты… – Вильна резко взревела, и так же быстро её возглас сошёл на нет. Она замолчала и, размышляя, склонила голову над столом.
Сейчас главнокомандующая была в обычных красных одеждах арцентов – конечно, качество тканей демонстрировало её знатное происхождение, как и золотые узоры на них, но в её глазах больше не светилась непоколебимая уверенность, так злившая Нуску раньше. Это было лицо измождённой, валившейся с ног, выжатой без остатка женщины, чей прежде безукоризненно ровно заплетённый хвост сейчас свисал на плечо. Выбившиеся из причёски пряди прикрывали лицо, неаккуратными змейками спадая до самого подбородка.
– Нуска, – вновь начала она, – зачем ты… пришёл сюда? Тебе разве не говорили, что это не твоя война? Что не каждый рождается для битвы, что не любой сумевший обнажить меч способен правильно применить его на поле боя? – Она нахмурилась и, вскинув голову, устремила на Нуску всё ещё уставший, но такой же дерзкий взгляд. – Тебе здесь не место. Убирайся немедленно. А лучше – сразу из Скидана долой. Син не в том состоянии, чтобы нянчиться с тобой…
– Син?! Что с Сином?! – запальчиво выкрикнул Нуска и подскочил на месте.
– Не твоего ума дело! Не твоя война, не твои заботы! Не лезь! Сколько раз мы с Наридом пытались тебя пнуть под зад?! Когда ты уже поймёшь, что от твоего вмешательства всё становится только хуже?!
Нуска помотал головой и уставился на Вильну. Его решимость всё равно была непоколебима – так зачем так стараться?
– Я не уйду, пока не увижу Сина, – медленно и чётко проговорил лекарь, смотря Вильне прямо в глаза.
Сначала она разозлилась. Ударила по столу и перевернула его – он покатился, а тлевшие свечи вспыхнули и потухли, упав на подстилку. Но, выплеснув свою ярость, Вильна встретилась взглядом с двумя немигающими глазами, в которых даже в полумраке можно было разглядеть абсолютную непоколебимость.
Нуска не отступит. Не теперь, когда проделал такой путь. Не теперь, когда от эрда его отделяет всего несколько поворотов. Нуска плёлся сюда с самой Арценты – и каждая секунда этого бесконечного путешествия сейчас отразилась на его лице.
– Бездна с тобой. Иди. Пусть Син сам разбирается с тобой – может, хоть у него получится сбить с тебя эту спесь! В самом конце лагеря, на возвышении высокая чёрная палатка с гербами – он сейчас там. Но, Нуска…
Он больше не слушал. Добившись своего, Нуска тут же вскочил на ноги и вышел вон. Эта мерзкая женщина в который раз пыталась встать у него на пути, как будто не понимала, что у Нуски уже нет никакого права отступить даже на один шаг.
Он утратил свою волю и возможность отступить тогда, много месяцев назад, впервые представ перед самим эрдом в Эрьяре.
Белые одежды Нуски запачкались во время битвы, а длинные рукава местами прогорели и покрылись сажей. Разноцветные волосы, где-то всё ещё чёрные, а где уже белые, свободно спадали на плечи. Но, наверное, Нуска не был бы нищим голодранцем из трущоб, если бы беспокоился о своём внешнем виде в такой момент?
Спустя несколько бесконечных минут блужданий между однотонными чёрными палатками лекарь нашёл, наконец, холм, на котором возвышалась огромная постройка. Эта палатка могла бы сравниться в размерах с жильём Нуски в трущобах – только здесь мог почивать сам правитель.
Взобравшись на холм по ведущей ко входу тропинке, лекарь на несколько секунд застыл, ощупывая бахрому полога. Тянущая изнутри тёмная энергия говорила лишь об одном – Син сейчас там.
Был бы Нуска собой, если бы сейчас в нерешительности отступил или простоял там ещё несколько минут, переминаясь с ноги на ногу? Конечно же нет.
Нуска влетел в палатку подобно урагану. Не разбирая ничего на своём пути, перелез через выставленный посреди комнаты столик. Столкнувшись с Сином лицом к лицу, Нуска вдруг накинулся на правителя и выдал:
– Свинья вы, больше никто! Вышвырнули меня в Арценту и заставили пешком плестись через пустыни ради этой встречи!
Однако лицо правителя, как всегда, было спокойно – лишь приподнятая бровь и округлившиеся глаза выдавали его удивление. Он очень долго рассматривал лицо Нуски и молчал. Лекарь уже хотел подать голос и на всякий случай напомнить, кто же он, но Син вдруг заговорил:
– Нуска, не знаю, каким образом тебе удалось добраться сюда, но если ты сейчас же не покинешь это место, то я выделю целый вооружённый отряд для того, чтобы тебя сопроводили до самой южной границы и на шлюпке доставили к морским племенам.
– Какое-такое место я должен покинуть, эрд Син? – Нуска, наглевший не по часам, а прямо на глазах, пятой точкой приземлился на стол эрда. – Вашу палатку, достопочтенный эрд? Или северную границу, на которой проходят боевые действия?
Трибунал, военное предательство, изгнание, суд… Что из этого ещё не довелось пережить Нуске? И что из этого смогло бы его остановить?
– Нуска… Духи… Нуска, как ты вообще добрался сюда? Ты научился управлять скиром? Нашёл один из торговых караванов? Запрыгнул на одну из повозок?
– Пешком, Син, пешком, – с глупой улыбкой отвечал Нуска, смотря на эрда во все глаза. – Только поэтому мой путь занял так много времени.
Лицо Сина было бледным как никогда. Распущенные чёрные волосы правителя спадали на плечи. В сравнении со своим обычным одеянием Син был одет слишком легко: тёмная, наполовину расстёгнутая рубаха выдавала ряд выпирающих рёбер.
– Син… Син, Вы не имеете никакого права прогнать меня теперь. Я вернулся. Я нашёл вас. Я тащился через h`aidgel пустыни, степи и леса, чтобы найти вас. Нужно быть самым настоящим отродьем бездны, чтобы теперь меня выгнать! – вдруг выдал Нуска.
– Значит, я им буду, – так же холодно отозвался Син, смерив лекаря взглядом. – Ты немедленно покинешь лагерь и с отрядом снабжения отправишься в ближайшую крепость, а оттуда – в Эрьяру.
Нуска, не ожидавший никакого другого ответа, склонил голову набок, пытливо глядя на эрда.
– Я могу понять Вильну и Нарида. Но не могу понять вас. Тот, кто не может скрыть своей радости при виде меня, вдруг гонит меня прочь. Это ли не трусость, Син?
– Верно, Нуска. Я – трус, – не переменившись в лице, вдруг тихо ответил Син. Так много было намешано в том взгляде, которым эрд наградил его, что лекарь просто сидел, наблюдая за каждой переменой на непроницаемом лице.
– Раз ты признаёшь это, то… – начал было Нуска, но его перебили. Эрд, схватив его за загривок, поднялся на ноги и, не сводя глаз с лекаря, вынуждая его вытянуться и стоять на носочках, медленно и уверенно проговорил:
– Да, Нуска. Я – трус. И каждое моё действие обусловлено страхом. Каждое моё слово и каждый поступок пропитаны им. Именно сейчас ты прав как никогда. Трус не способен идти вперёд – он вынужден целую вечность отбиваться от теней прошлого и ужаса настоящего. У труса нет будущего – лишь клетка отчаяния, в которую он заточил себя сам.
Напор правителя в этот момент был таким сильным, что ноги Нуски вмиг ослабли. Тёмная энергия бурлила, затмевая рассудок, комната наполнилась тягучим чёрным дымом – лекарь не мог воспротивиться или сказать хоть слово против.
Во второй раз всё его существо оцепенело под взглядом голубых бесчувственных глаз, в которых, вопреки сказанному, не было и тени страха. Этот человек одним движением руки мог прихлопнуть Нуску на месте, но вместо этого выпроводил из палатки под локоть, прогнав прочь. Этот человек, следуя только одному своему желанию, мог смести с лица континента сам Скидан, но вместо этого предпочёл бережно держать его в своих ладонях, укрывая ото всех невзгод.
Нуска не хотел уходить, но сила эрда была такой, что никто не сумел бы противиться ей. Лекарь же и сам не помнил, как добрёл до лагеря арцентов, поздоровался со бдящими и вошёл в свою палатку.
Наверное, только в этот момент пелена спала с его глаз. Нуска опомнился и начал ругать себя на чём мир стоит за слабость, потерянную возможность, недостаток решимости, но… Мягкое дуновение тёмной дэ привлекло всё внимание лекаря. Нуска рванул ко столу и заметил на нём красную испачканную и помятую ленту.
Именно ту, которую раньше носил эрд. Именно ту, которую всучил Нуске в качестве извинения и которую в итоге он бросил Сину в лицо.
Схватив ленту, ещё сильнее сминая её в кулаке, Нуска вновь выскочил из палатки и, налетев на ночного стражника, выпалил:
– Кто… Кто-нибудь входил в палатку в моё отсутствие?!
Опешивший арцент сначала задумался, но затем, медленно кивнув, ответил:
– А, верно. Пока вас не было, офицер Нуска, вас искал тот мальчишка. Ну… который нечистокровный. Что-то там намешано у него, и так странно выглядит… Но он только зашёл проверить, вернулись ли вы, а затем сразу вышел… Мне позвать его?
– Нет. Ни в коем случае. Нет, – отмахнулся Нуска и, потоптавшись ещё на месте, с тяжёлыми мыслями вернулся обратно, в темноту своей палатки.
Может, Нуску некоторое время и донимали мысли о том, где Оанн мог достать этот артефакт, но лекарь до самого погружения в сон, до беспамятства обдумывал, как ему снова встретить Сина. Представлял их встречу и воображал…
«Сколько раз тебя будут прогонять, чтобы ты…»
Нуска повязал памятную ленту на запястье, укрылся с головой набитым соломой одеялом.
Если бы он знал, что ждёт его в этих снах, он бы бодрствовал ещё много месяцев подряд и уверял всех, что бессонница – наилучший путь к тому, чтобы переродиться духом.