й треск, и с шумом хлынула кровь. Вильна даже поморщилась, наблюдая, как судорожно сокращаются мышцы рира – он практически висел на внезапно потяжелевшем лезвии, с его одежд рекой стекала кровь, но сам он молчал, лишь низко повесив голову.
Вильна ждала. Минуту, пять минут, десять. Сильный металлический запах бил в ноздри, а концентрация тёмной энергии в воздухе только повышалась.
Арцентка непонимающе приподняла бровь.
«Как оно так? Если он умирает, хоть и так долго, то дэ должно становиться меньше, а не больше?»
Но нет. Тяжелел сам воздух. Отрава витала на узкой улочке, а Вильна уже почти задыхалась от смрада тёмной дэ.
– Син! Что за штуки?! Это какая-то ваша магия?! – выкрикнула она, но Син хранил молчание, тяжёлым мешком свисая с её меча.
«Бездна! К отродьям!» – мысленно выругалась она и, упёршись коленом в плечо рира, с усилием выдернула меч из его тела.
И тогда Син повалился наземь. Арцентка наблюдала и не верила своим глазам: его грудина была пробита насквозь, в ней зияла огромная чёрная дыра, а рёбра неестественно изогнулись. Но Син продолжал дышать. С головы до ног он обливался по́том, изо рта его текла чёрная кровь, но, откинувшись на стену, он продолжал ловить ртом воздух.
И прямо на глазах у изумлённой Вильны рана начала медленно срастаться: кость за костью, мышца за мышцей, повреждение за повреждением. Уже через минуту рир был совершенно цел, и, хоть под ним и собралась огромная лужа крови, на нём не осталось ни царапинки.
Вильна хмурилась. Она ждала, что Син всё же выкинет какой-то фокус, но он продолжал лежать, облокотившись на стену и прикрыв глаза. Кажется, приходил в себя. Арцентка и сама окаменела, наблюдая за этим чудовищным чудом.
Наверное, прошло около получаса, прежде чем рир снова открыл глаза. И хрипло спросил:
– Теперь веришь, Вильна?
– Хорошо, Син, хорошо! Ты всегда во всём прав и никогда не врёшь, великолепный наш! Тогда скажи мне: что ты вообще здесь забыл? Что ты сделал для того, чтобы расплатиться за свои грехи?!
– За них невозможно расплатиться. – Син даже отвернулся. Казалось, слова Вильны делали ему куда больнее, чем её меч. Это обрадовало арцентку.
– Ты принёс столько зла Скидану! Фэнни и Айли отправились обратно в Хавану и не смогли закончить учебу, Галан погиб, а чёрная мразь… Син, я ведь была там, была на месте, где погиб Галан! Сразу после инцидента в Хаване! И теперь я знаю… Я знаю, это тоже сделал ты!
Син не стал оправдываться, лишь кивнул.
– Так… так и знала. – Вильна вдруг тихо рассмеялась и схватилась за свои волосы. – Так и знала! Во всём виноват ты! Во всех бедах!
– Это так. Я почти уничтожил Скидан, ранил наших соучениц и убил нашего учителя. И повинен ещё во многих преступлениях. Что мог, я исправил. Но излечить кого-то или вернуть к жизни неспособен.
– И… ты правда желал им смерти? Нашим… Фэнни и Айли? Нашему Галану? Всем хаванцам?.. – Голос Вильны задрожал. Она знала, что это так, но по какой-то причине всё равно боялась услышать ответ. Возможно, в ней всё ещё жила та привязанность и симпатия?
Но Син моргнул и поднял на Вильну растерянный взгляд.
– Я никогда и никому не желал зла. Всеми своими силами я добивался лишь одного – собственного исчезновения. Каждый раз, когда закрывал глаза, я мечтал лишь о том, чтобы от меня не осталось и следа. Чтобы исказилась сама моя суть и… рассыпалась пылью.
Вильна переменилась в лице. Она недоумённо смотрела на рира, который взирал на неё снизу вверх этими чистыми глазами, переполненными отчаянием. Ему… невозможно было не поверить.
– Тогда… что же ты делаешь здесь? – почти шёпотом, срывающимся голосом спросила арцентка.
– Пытаюсь умереть от истощения и больше не приносить вреда, – вдруг по-детски откровенно выдал Син и отвёл взгляд.
Вильна растерялась вдвойне, а затем разозлилась.
– Так не пойдёт! – вдруг, нахмурившись, громко заговорила она. – Ты обязан исправить всё, что в твоих силах! Ты должен бороться, ты должен оправдать то, что родился и что существуешь!
– Это невозможно, – горько усмехнулся Син, склоняя голову ниже. – Оправдать… существование этого? Нет. Сколько бы я ни сделал, мне не отмыться.
– Тогда… Тогда! – вдруг ещё громче и быстрее затараторила Вильна, размахивая руками. – Тогда есть ли что-то, что могло бы заставить тебя жить? Какое-то желание? Цель?
Син открыл было рот, но тут же захлопнул его и задумался. Вильне казалось, что прошла вечность, прежде чем он выдавил из себя:
– Один… один мальчик…
– Что? Мальчик? – переспросила она.
– Да. Я вижу его каждый раз, когда засыпаю.
– Ты бы хотел… помочь ему чем-то? – предположила Вильна.
– Нет, нет… Ему невозможно помочь. Уже нет.
– Но он жив?
– Я не знаю, – помотал головой Син.
– Но, возможно, жив? Тогда что бы ты сделал, если бы встретил его?
– Я бы упал ему в ноги и молил о прощении. Молил так, как последний мерзавец просит о помиловании перед виселицей.
Вильна нахмурилась, а затем вздохнула.
– Неважно. Чего бы ты ни хотел, теперь пойдёшь со мной прямиком к эрду Фавэру, и он решит твою участь. Ты испускаешь столько тёмной дэ, что люди из дома выходить боятся. Тебе нельзя здесь больше оставаться.
Син скрипнул зубами и опустил голову ниже. Больше он ничего не сказал.
– Маленькая мерзкая мразь пробралась к нам в город, так, главнокомандующий Аверис? – монотонно изрекала статная фигура, разгуливая от стены до стены в своих драгоценных драконьих одеждах, свисающих до самого пола.
– Хм-м… Так и есть. Однако он когда-то обучался в северной обители, но был исключён, потому что ранил своих соучениц во время тренировки. После этого его видели недалеко от места гибели младшего учителя Галана.
– Впервые о таком слышу. Мелкая сошка?
– Возможно, что так, высший сурии. Я слышал, что тот учитель был изгнан из семьи Герье, поэтому его смерть не предавалась огласке. Мало ли кто умирает каждый день.
– И то верно, – закивал эрд, а затем развернулся лицом к растянувшемуся на полу Сину. По потрёпанной одежде можно было предположить, что его не так давно избивали кнутами, но на теле пленника не осталось никаких повреждений.
– Высший сурии эрд Фавэр, так… что прикажете? – неуверенно залепетал Аверис.
Фавэр поморщился. Сложив за спиной руки, он стоял напротив окна, а его белоснежные сверкающие одежды, украшенные драконьей чешуёй, переливались в лучах звезды. Когда он кривил своё покрытое старческими морщинами лицо, оно напоминало кору дерева.
– Эти мрази, риры, созданы для того, чтобы убивать и калечить. Так не лучшее ли место для него на фронте? Даже в таком состоянии он испускает неведомую мне мощь. Какова дата его рождения? – задумчиво проговорил Фавэр, уставившись, не моргая, на Сина. И Син тоже не сводил с него глаз, даже лёжа на полу и прижимаясь щекой к грязному полу.
– Это… Мы достали некоторые записи из архивов северной обители, – начал Аверис, взвешивая каждое своё слово. – Оказалось, что он родился под чёрной звездой. В ночь затмения, когда тёмная комета расчертила небо, он родился в семействе Рирьярдов…
– Рирьярдов?! Тех вонючих псов, самых грязных отродий?! – повысил голос Фавэр и взмахнул рукой – Авериса тут же прибило к стене. Как мёртвая муха, прихлопнутая стопкой бумаги, он медленно сполз наземь.
– Д-да…
– Почему я не получил никаких донесений о том, что род Рирьярдов стал на одного ублюдка больше?! – кричал Фавэр, а его лицо с каждой секундой становилось всё уродливее.
– Нет… нет никаких упоминаний об этом! Этот… этот рир не жил в Рире! Кажется, отец… Отец его, глава семьи, Ранмом, избавился от него сразу после рождения!
Фавэр усмехнулся. В несколько шагов сократив дистанцию между собой и Сином, он навис сверху и наступил на голову рира.
– И вот что у нас выросло… спустя двадцать лет! – втаптывая Сина лицом в пол, продолжал выкрикивать Фавэр. – Ничего-ничего! Пускай он сослужит хорошую службу! Это же офицер Вильна приволокла это уродство?!
– Так… Так точно… – пробормотал Аверис. Он так и не встал с пола, а по голосу казалось, что он вот-вот упадёт в обморок.
– Так пусть поступит в её распоряжение! Никудышная офицер, от которой отказался собственный отец, и отродье бездны, которое не смогла прикончить собственная семейка! Лучшая партия!
Всё это время Син молчал. Никто не видел его лица, да и нечего там было разглядывать: Фавэр вкладывал дэ в каждый удар, наступая на голову рира, и вскоре лицо Сина стало похоже на окровавленную обрезь.
– Пускай расплачивается за своё существование кровью! В первые ряды его, на передовую! Зачем гибнуть чистокровным хаванцам и фасидцам, когда можно пожертвовать одной бездомной тварью, просто созданной для того, чтобы убивать? – Голос Фавэра затих, превратившись в зловещий шёпот. Наверное, в тот момент, когда он обнажил оружие, на его губах кривилась улыбка.
Длинное древко пронзило рира насквозь, пригвоздив к полу. Тот не издал ни звука, до крови стиснув зубы, но это ещё больше раззадорило хаванца, который следом шесть раз провернул копьё вокруг оси, не вынимая его из тела Сина. Несколько секунд огромный тронный зал наполняли лишь хруст костей и отвратительный звук пропускаемого через мясорубку мяса.
Син потерял сознание, а когда очнулся, настала уже глухая ночь. В зале висела тишина, где-то далеко, снаружи, в дворцовом саду стрекотали сверчки. Копьё всё ещё торчало из тела рира, намертво пригвоздив его к полу, но кто-то отчаянно дёргал за древко. Наверное, от этого Син и проснулся.
Скрючившись и до крови разодрав руки, над Сином стояла Вильна. Она прикладывала все силы, чтобы выдернуть копьё, но у неё ничего не выходило. Но арцентка продолжала – на её лице не было ни тени отчаяния, она продолжала пытаться, даже когда первые лучи уже коснулись окон, а длинная жёлтая полоса света побежала по полу.
– Ещё… немного! Ещё… чуть-чуть! Уже поддаётся!