[25]! Скоро ударят холода – и ты уже ничего не сможешь исправить. Мы пытались сажать зерно сразу после поджогов, но безуспешно. Преступник возвращался и превращал посевы в золу. Наши запасы истощены. Если ты так рвёшься геройствовать – действуй. Был бы толк.
– Я уже сузил круг подозреваемых и практически напал на след.
– Как ты был высокомерным юнцом, так и остался. Я не стану мешать тебе, но если ваши потуги не завершатся успехом, то Гирру пойдёт под стражу, а ты больше никогда не переступишь границы Сифы. И о поставках ячменя, пшеницы и ржи в будущем году можешь забыть.
Два пугающих своей энергией сурии разошлись. Нуска услышал приближающиеся шаги, но так и не смог заставить себя подняться с пола. Поэтому, когда Син выглянул из-за поворота, уставившись на развалившегося на полу лекаря, Нуска выдавил из себя беспомощную улыбку.
– О, эрд Син, я не хотел подслушивать, но… – начал было оправдываться Нуска.
Син вздохнул, а затем придержал лекаря под локти, помогая подняться. Когда они оба, наконец, стояли на ногах, эрд вдруг спросил:
– Что думаешь?
– А…? Что…? – не понял Нуска.
– Кто жжёт поля? И кто помогает поджигателю?
Нуска уставился на Сина во все глаза. В груди разлилось тепло – сам эрд, правитель Скидана интересовался его мнением. Конечно, Нуска никогда не считал себя глупцом, но… оказывается, что и Син не считает его последним дураком на деревне.
Нуска снова уставился на статую дракона – Син проследил за его взглядом и нахмурился. И тогда лекарь сказал:
– Мы с Гирру почти установили личность поджигателя, дайте нам время, эрд Син. Мы – ваши подчинённые, доверяйте нам чуточку больше, – Нуска вдруг неловко улыбнулся и перевёл взгляд на правителя. От лекаря не укрылось, как Син тут же отвернулся, не в силах выдержать этот взгляд. – Но кое-что не даёт мне покоя. Мара, дочь Тирры Сивьеры. Она была с нами во время похода в Дивур, затем – со мной в одном отряде во время Бессонной войны. Теперь пришла новая беда – и она снова тут как тут. К тому же она…
Но Нуска вдруг остановился. Он почувствовал, что его ноги словно вросли в пол. Лёгкая дрожь пробежала во всему телу, дэ в теле взволновалась.
Син почувствовал это и остановился в нескольких шагах впереди. Развернувшись к своему лекарю, он некоторое время разглядывал его. На секунду Нуске даже показалось, что в его глазах мелькнуло беспокойство.
– Нуска, ты думаешь, что Мара – предательница? Она помогает поджигателю пробираться на поля незамеченным?
Но Нуску одолевали сейчас совсем другие мысли. На него словно вылили ведро воды. Он не мог сделать ни шагу, не мог даже поднять взгляд на эрда.
– Син… – наконец смог выдавить лекарь. – Син, вы ведь тоже почувствовали, верно? Не врите мне. Вы – сильнейший сурии на континенте. Вы не могли не почувствовать.
Син сделал шаг к Нуске, но тот отступил на два шага.
– О чём ты? – аккуратно уточнил эрд.
– Не врите. Мара сказала… Она почувствовала, что во мне… Что я… – Нуска приложил руку к груди и до треска рубашки стиснул пальцы. – Она услышала биение сердца Тиамы. Вы тоже, Син? В какой момент вы…
Речь Нуски оборвалась. Он с трудом переводил дыхание. Син тем временем настойчиво пытался сократить дистанцию между ними, а Нуска продолжал отступать, пока не упёрся спиной в стену. Тогда Син замер в двух шагах от лекаря и, внимательно разглядывая его, коротко ответил:
– Да. Я знаю, что́ отдали тебе в лесном племени. Очень-очень давно лесные выкрали сердце Тиамы, за что она и пыталась отомстить им, то наводя болезнь, то… – Син не нашёл в себе силы уточнить, поэтому поспешно продолжил свою мысль: – Но это не имеет никакого отношения к тебе или к тому, что…
– Син, поэтому вы решили меня приблизить? Встретив хаванского мальчишку, в котором бьётся сердце Тиамы, вы…
– Нуска, подожди, это…
Но Нуска не стал слушать. Почувствовав, что силы возвращаются к нему, он тут же дал дёру.
Этот инстинкт оказался неискореним. Встретившись с опасностью, с которой он не в силах справиться, Нуска всегда бежал. Так вышло и теперь.
Вместе с Гирру они разбили лагерь в лесу. Главный сурии огня на этот раз молчал, но бо́льшую часть времени походил на потерянного ребёнка.
Пока они теснились у костра, так старательно разведённого руками Гирру, Нуска раздумывал о многом.
Действительно ли он был просто хранилищем сердца Тиамы?
Нуска так глубоко ушёл в свои мысли, что и не заметил, как Гирру присел рядом. На влажную траву они постелили оленьи шкуры, на которых и устроились друг напротив друга. Но Гирру вдруг подсел вплотную к Нуске, и лекарь всем телом ощущал его высокую температуру и жар бурлящей в нём энергии.
Гирру тихо заговорил:
– Ты сказал, что мне нечего тебе дать, но это не так. Возьми. – Он положил шёлковый свёрток Нуске на колени. – Это – реликвия моей семьи, от которой я с радостью избавлюсь. Она подавляет волю смотрящего, чем дольше он смотрит на тебя, тем быстрее оказывается в твоей власти. Этот артефакт бесполезен против сурии, вроде меня, Тирры или эрда, но он способен защитить тебя от толпы или покорить её. Это артефакт правителей и полководцев.
Нуска от удивления распахнул глаза. Да что же это за h`aidgel такое?! Почему аристократы постоянно сорят своими реликвиями и золотом?!
– Гирру! Я не могу это принять! Неужели непонятно, что такие вещи не просто так передаются из поколения в поколение?! Это не золотое блюдце и не ковёр из шкуры волчака!
– Нуска, я говорил тебе, что мы – избранные. Я чувствую в тебе жизненную силу, которой нет ни у одного аристократа. И эрд, и я живём в ожидании своей кончины, Хайя сфокусирован на своих изобретениях, а Мара – прислужница Тиамы.
– Ты… – Нуска взглянул на Гирру, но тот только кивнул, не сводя с лекаря своего цепкого взгляда.
– Эта задача решается на раз-два. Я, может, и сумасшедший, но не глупец. Мара – не её истинное имя, но она знает слишком много даже для дочери главной сурии. Будь осторожен рядом с ней. Меня беспокоит её особый навык, который я так и не смог разгадать.
– Ты говорил с ней?
– Да, она подходила ко мне. И знала обо мне всё. Но это невозможно, Нуска, ведь все, кто знали обо мне и… о ней… давно мертвы.
Нуска нахмурился. Если Мара знает так много, то и Тиама…
– Но Мара – не слепая раба своей госпожи. Убеди её перейти на нашу сторону. Пообещай ей то, от чего она не сможет отказаться.
Нуска задумался.
– Что же?
– А чего бы ты хотел на её месте?
– А?
– Если бы Син сошёл с ума и его смерти желал весь континент, то каково было бы твоё желание?
Нуска сглотнул и медленно понимающе кивнул. Приняв в свои руки подарок, он спрятал его в поясной сумке. После слов Гирру он стал постепенно понимать…
Но времени на длительные раздумья у Нуски не осталось. Небо над головой вдруг осветила вспышка – яркое пламя змеями расползлось от самого горизонта, а лекарь посреди ночи увидел новый рассвет.
Влажный и прохладный ночной воздух пронзил запах гари. У Нуски была только секунда, но он успел. Гирру, всё ещё беспечно разглядывавший лекаря, оказался под ударом. И Нуска, сжигая дэ, до боли в глазах замедляя время, толкнул главного сурии на землю. Схватившись друг за друга, они покатились с холма, а на том месте, где они сидели, расцвёл пожар.
На этот раз и Нуска узнал эту дэ – именно так пахли сожжённые поля.
Не прячась и не таясь, из-за дерева показалась хрупкая фигура – прекрасная девушка. Белое платье, глаза и кудри цвета меди делали её как две капли похожей на Гирру. Если бы Нуске не с чем было сравнивать, он бы сказал, что перед ним Гирру, но никак не…
– Это… это она? Нуска, скажи, это… – забормотал в полубреду Гирру, а тот лишь коротко кивнул, подтверждая его догадку.
– Жери. Это она. Гирру, – позвал Нуска, смотря на арцента, которого уже начала бить дрожь. – Ты – Гирру. И эта встреча не отменяет того, кем ты являешься.
Гирру судорожно закивал, они расцепились и поднялись на ноги.
Жери стояла в тени деревьев, приобняв одно из них. В местах, где она касалась вековой коры, появлялись обожжённые пятна.
Гирру и Жери смотрели друг на друга не моргая. Это была их первая встреча за последние несколько лет. А момент их прощания случился тогда…
Нуска снова уловил в воздухе запах цветов и гари.
Именно тогда, когда Гирру взорвал оранжерею, сжёг дотла сад Жери и вынес из огня Ванери. Вплоть до встречи с Нуской главный сурии огня верил в то, что его сестра мертва. Теперь же они смотрели друг на друга так, будто встретились со своими ночными кошмарами.
Нуске не с чем было сравнить. Он никогда не встречал людей, подобных им, – переломанных с головы до пят, вцепившихся в друг друга, как в последнюю надежду. Они стали жертвами собственной семьи, принесёнными так бессмысленно и беспощадно.
Это же читалось и во взглядах двух человек, одинаковых, как цветы, распустившиеся на одном древе. На всём континенте только Жери могла понять боль Гирру, и только Гирру чувствовал боль Жери.
Но идиллия длилась недолго. Девушка рассмеялась и грациозно покрутилась на месте, сделав пируэт. Повернув набок голову, она вдруг рассмеялась снова. Её рука коснулась груди – и из неё возник меч, настолько большой, какой даже взрослому мужчине не под силу поднять. Но ей это далось легко – из-под тонких пальцев, сжимавших рукоять, выпорхнули огненные залпы.
Нуска, изрыгая ругательства, схватил Гирру за руку и потащил его за собой.
Перенаправив часть дэ в ноги, Нуска бежал изо всех сил, стремясь выбраться на открытую местность. Если они окажутся в горящем лесу, то это станет для них ловушкой. Однако Гирру всё ещё пребывал в оцепенении – его взгляд ничего не выражал, ноги еле шевелились, поэтому Нуске приходилось тащить арцента за собой.
Огненные стрелы летели одна за другой, обжигая пятки. Одна из них пролетела вплотную к плечу Нуски – лекарь ощутил сильную боль на предплечье, но и это не остановило его.