– Жери, ты…
– Каждая секунда этой бесконечной жизни причиняет мне боль. Я не видела света в начале своего пути, я не вижу его и здесь, в конце.
Нуска вздрогнул. Вместе с ним – и Гирру. Арцент вдруг поднялся на ноги, его руки дрожали.
– Нуска! – закричал он.
– Ха? – Лекарь заморгал чаще.
– Подойди сейчас же!
Нуска кое-как доковылял до Гирру. Жери продолжала сидеть на земле, а её белое платье всё перепачкалось в пепле. Мара тоже не шевелилась, но переводила взгляд то на Нуску, то на Гирру, словно ожидала удара.
Когда Нуска подошёл, Гирру даже не взглянул на него. Он смотрел не отрываясь на сидевшую в грязи Жери, покорно свесившую вниз голову. Её глаза были закрыты, а на губах дрожала полубезумная улыбка, грозившая захватить её сознание.
– Нуска, проверь её голову. Скажи мне, что думаешь. Сейчас же.
Нуска не совсем понял, что от него хотят, но спорить не стал. Сейчас бы выделываться, когда ты кое-как остался в живых…
Лекарь спрятал меч в ножнах и, осторожно посматривая на безучастную Мару, прикоснулся руками к голове Жери. Та не шелохнулась и не оказала никакого сопротивления, но… Нуска, только коснувшись её, охнул и упал на колени.
Больше он не стеснялся. Как слепой, со всех сторон ощупывая голову Жери, он пытался найти… хотя бы один целый канал дэ. Но огненная энергия, что бушевала в её теле, больше не текла по каналам. Она потоком врывалась в разум Жери, переполняя его и, видимо, причиняя немыслимые мучения.
Она… больше не была дееспособна. Она сошла с ума. И ни Нуска, ни какой-то другой лекарь не смогли бы это исправить. Хуже того… каждый выброс дэ сопровождался для Жери дикими приступами боли. Как она стояла всё это время на ногах, для Нуски было загадкой.
Нуска в качестве ответа несколько раз отрицательно помотал головой и зажмурился. Вылечить это нельзя.
Нуска приложил все оставшиеся силы для того, чтобы унять болевые ощущения в голове девушки. В какой-то момент Жери вздрогнула и, оттолкнув Нуску, посмотрела на Гирру снова. Улыбка сошла с её лица – теперь в глазах арцентки дрожали слёзы.
Она повторила:
– Каждая секунда этой бесконечной жизни причиняет мне боль. Я не видела света в начале своего пути, но я не вижу его и здесь, в конце. Гирру, ты и Ванери были единственными лучами света в ней. Пожалуйста, не забывай тот сад, который мы вырастили в нашем дворце.
Жери приподнялась на коленях и коснулась рукавов Гирру. Они долго смотрели друг на друга, пока окровавленные губы Гирру не задрожали и с них не сорвался такой болезненный стон, словно его проткнули насквозь.
Гирру обнажил оружие, а Нуска на всякий случай отступил на несколько шагов назад. Мара поступила так же.
А затем Гирру занёс посох над собой и проткнул грудину Жери. Хлынула кровь. Раздалось несколько взрывов и вспышек, но, видимо, Гирру бил ровно в сердце, поэтому выброс энергии не стал таким губительным.
Губы Жери приоткрылись – и застыли в немом стоне. Глаза закатились. Она упала.
А сверху на неё упал Гирру, который рыдал так отчаянно и так крепко обнимал Жери, словно это могло вернуть её к жизни.
Когда Нуска поднял взгляд и посмотрел на Мару, он удивился. Потому что в глазах сифы, как и в его, дрожали слёзы.
– Нуска, – наконец заговорила Мара, – это не мы жестоки, это жизнь слишком жестока с нами. Я дам тебе все ответы завтра. А пока иди к эрду и скажи ему, что… – Она посмотрела на валявшихся в грязи Гирру и бездыханное тело Жери, глаза её сузились, а лицо болезненно сморщилось. – Что проблема с поджигателем решена.
У Нуски не осталось сил спорить. Он просто кивнул и отпустил Мару, которая вновь исчезла в земле так же внезапно, как и появилась.
Нуска сел, поджав под себя ноги, и больше не сдерживал слёз. Лишь спрятав своё перепачканное лицо в руках, он оплакивал всех.
Всех, с кем жизнь обошлась так. Всех, кто не смог выдержать тягот и сошёл с ума. Всех женщин, чья судьба походила на собачье дерьмо. И всех мужчин, которые, не уподобляясь животным ублюдкам, плакали и сочувствовали им, как он и Гирру.
Глава 83. Церемония согласия
Но Нуска не отправился сразу к эрду. Всякая смерть сопровождается ритуалом. И Нуска решил, что он должен побыть рядом с Гирру. Даже если он не понимает его или того, что происходило между ним и Жери.
Они не стали углубляться в лес, чтобы не спровоцировать пожар, потому что… Тело каждого мёртвого арцента исчезает в огне.
Огромное выжженное поле, на котором в тёплое время взрастут посевы, чтобы стать зерном и хлебом, кормящим Скидан. Уже светлело, когда они нашли подходящее место: стык леса и поля.
Гирру нежно, как только мог, опустил тело Жери на землю, прошептал что-то неразборчиво, а затем пролил свою кровь – стоило каплям коснуться тела его сестры, как оно занялось огнём. Последний пожар на этих полях получился таким сильным, что Нуска, прикрыв рукавом лицо, отступил на несколько шагов.
Языки огня плясали в воздухе, целовали рассветное небо. Ветер мчал куда-то облака вместе с дымом.
Нуска решился посмотреть на Гирру и сразу же отвёл взгляд, потому что арцент обливался такими слезами, которые не каждый мужчина мог себе позволить.
Но Гирру позволил. Ведь то, что он потерял в этом огне, было более важной частью его жизни, чем он сам.
И в его глазах стоял ужас, который испытывают люди, когда погибают. Он словно сжигал самого себя и смотрел, как его плоть и кости уничтожает огонь.
Нуска потянул арцента за рукав и усадил рядом на пепелище. Они вместе смотрели на этот погребальный костер. Когда Гирру немного пришёл в себя, лекарь решился завязать разговор:
– Почему ты сделал это?
– Мои воспоминания о жизни во дворце Герье очень обрывчатые, но когда она сказала, я вспомнил. Мы договорились, что произнесём это, когда будем не в силах переносить мучения: сойдём с ума или наши страдания станут слишком невыносимы. Это просьба прервать жизнь любым способом.
– Она ещё в детстве предполагала что-то подобное?
– Верно. Эта встреча оживила мои воспоминания. – Гирру тихо выдохнул и задрал голову, чтобы, пока говорит, смотреть на пламя, поднявшееся уже выше крон. – Это она должна была носить имя Гирри, а я – Жеро. Она родилась несколькими годами раньше меня. Когда я появился на свет, наш общий отец уже знал, что она станет сильнейшей сурии семьи. Годами наш род стремился догнать семью Ариера, взявшую власть в свои руки, поэтому этот ублюдок решил, что моя сестра должна стать… свиноматкой, но никак не избранной духами. Поэтому с моим рождением изменилось всё: мне отдали имя, отмеченное звёздами, а её назвали Жери. Однако… забеременеть моя сестра не смогла. И тогда отец посудил, что раз она настолько сильна, что её дэ убивает зарождающуюся внутри неё жизнь, избранный духами без проблем сможет… оплодотворить её.
Гирру замолчал, а на лице его застыла маска отчаяния и глубокого раскаяния.
– Ты не виноват, – покачал головой Нуска.
Однако Гирру был непреклонен:
– Конечно, я виноват. Только сын такого отца мог сотворить подобное. Моя кровь проклята от рождения. Я пытался выжечь её дотла той отравой, от которой ты меня отучил. Но я никогда не смогу простить себя или принять, Нуска. Я должен был умереть вместе со всеми членами своей семьи.
– Гирру… – вдруг обратился Нуска и схватился за руку арцента, пытаясь привести его в чувства. Лекарю в голову вдруг пришла странная мысль, и он её сразу же озвучил: – Достань обломок меча Жери.
Гирру выглядел растерянным, однако они оба поднялись на ноги, а затем арцент коснулся своей груди: вместо посоха он достал маленький обломок меча, который, как и думал Нуска, ещё не успел исчезнуть.
Однако алый обломок тут же рассыпался в воздухе, а его частицы потекли к пламени. Коснувшись языков огня, крупицы дэ соткали в пламени расплывчатые лицо и фигуру… погибшей Жери.
Нуска еле успел вовремя отреагировать, потому что в следующую секунду Гирру чуть ли не бросился в пламя. Сжигая дэ, лекарь шипел, изо всех сил пытаясь удержать арцента.
Но затем произошло то, о чём лекарь уже не догадывался. Огненная фигура покачала головой и заговорила.
– Гирру, я горжусь тобой, – сказала она так мягко и тихо, что Нуска опешил, ведь этот голос словно не принадлежал той сумасшедшей Жери; это звучал голос той Жери, которая просила лекаря о помощи во сне. Словно услышав мысли лекаря, прощальный образ обратился уже к нему: – И тобой, Нуска. Спасибо, что защитил моего брата.
– Я ничего не сделал, – отмахнулся лекарь.
– Вы оба освободили меня, вы спасли друг друга и Скидан от неминуемой гибели. Гирру… От нашего рода остались только ты и Ванери. Только в ваших силах смыть кровь, что испачкала род Герье. Только в ваших силах победить в этой войне. И спасибо… за те слёзы, которые вы пролили за меня. Они позволили мне в последнюю секунду пробудиться от бесконечных страданий и увидеть небо, лес и… тебя, Гирру. Единственного человека, который всегда оставался на моей стороне. Если этой судьбы нельзя было миновать… Я рада, что Ванери – именно твоя дочь. И что именно ты научишь её тому, чего никогда не знал ни один потомок Герье.
Образ таял, а вместе с ним – и последние крупицы дэ в теле Нуски. Когда лекарь уже не мог держать Гирру, он просто повалился наземь, а арцент бросился прямо в огонь, пытаясь поймать его руками. Но лицо Жери, отразив улыбку, растаяло, а вместе с ним и затух пожар.
От тела Жери осталась лишь горстка пепла.
Гирру пожелал остаться там, на пепелище, чтобы как следует захоронить останки Жери. Да и как оба они рассудили, вскоре должны были пожаловать стражники Сифы. Несмотря на это, Гирру захотел, чтобы Нуска ушёл: он хотел побыть с сестрой наедине.
Нуска не настаивал – у него были свои проблемы, требующие немедленного решения. Например, эрд, который был ни сном ни духом о том, где этой ночью шляется его личный лекарь…
Даже здесь, на юге, ночи стояли холодные. В голове у Нуски царила полная неразбериха, а холод словно подталкивал лекаря к невесёлым рассуждениям: