«Получается, даже будучи наречённым и избранным духами, ты можешь быть несчастен. Даже если бороться… Гирру уже говорил об этом. Способность менять судьбу не говорит о том, что тебе хватит на это сил. Я должен стать сильнее и…»
Но Нуска не успел закончить мысль или даже дойти до города: прямо в чаще вековых деревьев, на маленькой тропинке, терявшейся в тени, его нашли.
Сначала ворон, каркая, пронёсся над головой, а следом за ним из-за стволов возникла чёрная фигура – эрд едва ли не летел навстречу своему лекарю.
Над их головами соединили ветви несколько дубов. Листва шуршала, а предрассветные песни птиц на секунду смолкли. В холодном рассеянном свете утренней звезды Нуска столкнулся с Сином нос к носу. Только вот правитель, не ожидавший столь скорой встречи, сделал несколько шагов назад. Его взгляд был взволнованным, волосы распущены и спутаны – видимо, от быстрого бега и спешки.
– Нуска… что произошло? – хрипло, пытаясь перевести дыхание, спросил Син.
И Нуска без запинки отчитался:
– Мы вместе с главным сурии огня Гирру Герье обнаружили поджигателя. Это оказалась сестра Гирру, Жери Герье. Я оценил состояние её каналов – они оказались разорваны в области мозга. Гирру собственными руками прервал жизнь Жери и остался там, чтобы похоронить её останки. Сообщник Жери – Мара Сивьера. Я предполагаю, что они действовали под руководством Тиамы…
– Нуска, что с твоей шеей? С рукой? С одеждой?
Ледяные пальцы коснулись раны на шее.
– Я уже устранил все повреждения, – холодно ответил Нуска и отстранился от протянутой руки.
– Нуска… – начал было Син.
– Син, – уверенно отозвался Нуска.
– Что происходит?
– Вы держите меня поблизости только потому, что во мне сердце Тиамы, я ведь прав?
– Это не так. – Син мотнул головой и уставился на Нуску. На секунду лекарю показалось, что в его глазах промелькнула растерянность.
– Тогда из чувства вины? Это потому, что вы дважды уничтожили мой дом?
– Нет, Нуска, нет. – Син продолжил мотать головой.
– Тогда?..
– Нуска…
– Син, ответьте, – потребовал Нуска, стиснув руки в кулаках. – Я устал бояться и сбегать. И устал ждать, пока от этого устанете вы.
Две холодные руки накрыли голову Нуски. Глаза эрда в этот момент были закрыты, но его ресницы дрожали.
– Я не нашёл тебя во дворце. Ни один из стражников не видел, куда ты направился. Я опросил всех, даже Тирру. Сейчас ты стоишь передо мной в разорванных, окровавленных и обожжённых одеждах. На твоей шее появился глубокий шрам от ожога. И это первое, что ты мне говоришь?
Нуска закусил губу, но ответил:
– Да.
– Нуска… ты – луч звезды, что на секунду озарил сумрак моей жизни. Я жил в надежде, что смогу защитить тебя. Я жил и страдал для того, чтобы в один день встретить тебя.
Глаза Нуски блестели, но он строго сказал:
– Докажите. Мне этого недостаточно.
Птицы снова запели. Лучи звезды пробились из-за облаков и крон деревьев, осветив бледное лицо Сина.
– Нуска?..
– Пойдёмте со мной.
И Нуска повёл Сина через тернистый лес, петляя, натыкаясь на корни деревьев и на стволы. В полутьме они бежали, пока ноги лекаря не коснулись поляны, бережно укрытой росой.
Руки помнили. Сорвав самые красивые осенние цветы, Нуска сплёл два венка. Ему хватило пяти минут. А затем, заразительно смеясь, лекарь развернулся и венчал голову Сина венком из белоснежных бархатных цветов.
Эрд не понимал, что происходит. Приняв из рук лекаря второй венок из красных и жёлтых цветов, он медленно опустил его на голову Нуски.
В лесу так сладко пели сирьки, что лекарь смог вспомнить ту самую песню. Дыша энергией леса, впитывая её и позволяя ей течь по своим каналам, лекарь закружился по поляне. Из-под его ног взмыл в воздух рой разноцветных бабочек. И когда их мягко трепещущие крылья скрылись с глаз Нуски, он смог увидеть лицо эрда.
Нуска прикрыл глаза и запел на лесном:
Как бы сладко птицы ни пели
В нежно-розовой ласковой мгле,
Все мы знаем, о чём их трели:
О любви и разбитом крыле.
Этой ночью, о, спойте, птицы,
О двоих, что застыли в тени:
Для неё он сбежал из темницы,
А она – от сумы и родни.
Пусть наступит рассвет нескоро,
Ото всех пусть их скроет листва.
Эта ночь коротка, как их ссора,
А любовь их полна колдовства.
Мы не знаем, что будет дальше,
Но мы молимся духам лесным
О двоих, потерявшихся в чаще,
О двоих, ставших в чаще одним.
Когда Нуска открыл глаза, Син дрожал. На секунду лекарю почудилось, что в глазах правителя стояли слёзы.
– Син, вы согласны быть на моей стороне несмотря ни на что?
– Да, Нуска. Что бы ни произошло потом – согласен. Ведь ты – тот свет, что озарил мою жизнь.
– А вы, Син, та тень, в которой я могу укрыться от пекла звезды.
Они оба опустились в траву и цветы.
Пока они лежали, Нуска решился завязать разговор:
– Вы ведь догадались, что это была церемония согласия лесных? Вроде обряда побратимства?
– Верно, – тихо отозвался Син и улыбнулся.
– И как же вы решились на это?
– Никто не способен выбросить удачу, упавшую ему в руки.
– А как же выглядит церемония согласия у риров? – поинтересовался с улыбкой Нуска.
– Не так трогательно…
Нуска лишь рассмеялся и сел. Сейчас его тело впитывало и источало лесную энергию. И ему вторил сам лес.
– Син, посмотрите, – позвал лекарь, указывая в гущу леса.
Весь лес искрился. Каждое дерево, каждая ветвь и каждый листок светились. Мягкий зелёный свет озарил чащу на километр вокруг.
Их облепили бабочки и окружил волшебный лес. И тогда лекарь услышал над самым ухом сдавленный голос эрда:
– Я жил и страдал для того, чтобы встретить тебя.
Глава 84. Тёмный обряд
Они успели только вернуться во дворец и отмыться от грязи. Стоило Нуске в чистых одеяниях покинуть ванную комнату, как Син снова возник перед ним.
– Ты ведь хотел знать, как это происходит в Рире?
Нуска знать не знал, какой ополоумевший скир покусал правителя, но тот был в приподнятом настроении.
– Син, мы же в чужом дворце… А наша энергия… И…
– Не спеши. Обряд риров немного сложнее.
Син потащил Нуску к балкону. Распахнув огромные витражные дверцы, он вывел лекаря на площадку. Бурная зелёная поросль скрыла две фигуры от зевак. Лучи дневной звезды пробивались через густой полог винограда и плюща. Было холодно, и Нуска не понимал, что же такое задумал эрд.
Они стояли напротив друг друга. Нуска присел на балконные перила, изогнув бровь. Син тяжело выдохнул – он выглядел напряжённым, а затем прикрыл ладонями лицо. Когда же он убрал пальцы, лекарю предстал не самый лучший вид: чёрные белки глаз и вертикальные, налитые кровью зрачки. От уголков глаз вниз побежали тёмные узоры. Лицо Сина вытянулось, а уголки губ приподнялись, обнажив кончики клыков.
Сердце Нуски подпрыгнуло, а может, и сделало сальто. Он вскочил с места, но Син остановил его, приложив ладонь к груди лекаря. Нуска отчётливо ощутил, как его коснулись острые когти.
– Син?.. – неуверенно позвал он.
Но Син захлопнул двери за своей спиной, перекрывая все пути к отступлению. В его глазах горела сама бездна, а лицо приобретало звериные черты.
– Нуска, готов ли ты увидеть то, что я хочу тебе показать?
– Син, я… мне… – замямлил вдруг Нуска.
– Решай.
– Да, – не раздумывая, выплюнул лекарь.
Син опустил взгляд в пол. Он выглядел потерянным и одиноким, словно не ожидал, что лекарь согласится. Но, закрыв глаза, он просто стоял. А Нуска смотрел, как маленькие чешуйки покрывают уши и скулы Сина, его шею. Как на голове вырастают два закрученных к концам рога. Как змеёй к полу спускается длинный гладкий хвост. Как чернеет некогда белоснежная кожа.
Син опустил руки, склонил голову набок и сощурился, глядя на Нуску. Когда по губам эрда скользнул змеиный язык, вздрогнул даже лекарь. В чертах Сина теперь не читалось почти ничего человеческого: перед Нуской словно застыла в раздумьях змея.
«Не змея. Дракон, – поправил себя Нуска. – Но что же он хочет мне показать? И на что рассчитывает? Что я сбегу?»
– Син, о чём вы думаете? Надеялись, что я брошу вас, если увижу это? – с улыбкой спросил Нуска.
Но Син продолжал смотреть сквозь лекаря. Нуска, смеясь, спросил:
– Что дальше, мой господин?
Но Син ответил:
– То, что тебе не понравится.
В ту же секунду эрд сделал шаг назад, обнажил клинок, а затем одним движением вспорол плечевую и локтевую артерии: огромная полостная рана от плеча до запястья окрасилась кровью, а почти чёрная жидкость, остро пахнущая тёмной дэ, хлынула на пол. Нуска ощутил, как с глухим стуком падает куда-то вниз его сердце. Его губы задрожали – он не смог выдавить ни слова. Он пытался схватиться руками за рану, но Син поднял руку высоко над головой, отходя в сторону. Кровь медленно окрашивала одежду Сина и пол на балконе в тёмно-красный цвет.
– С-син… П-пожалуйста! – Впервые в жизни Нуска начал заикаться, а его дыхание стало слишком поверхностным и частым – он задыхался, не в силах вдохнуть достаточно кислорода. – Н-не играйте т-так!
Но Син, спокойно вглядываясь в круглые перепуганные глаза Нуски, лишь прикрыл веки. Его ресницы дрогнули, а брови сошлись у переносицы.
– По рирским законам, если ты хочешь стать для меня семьёй, то должен сделать то же самое.
– А-а если н-не сделаю?! – вскричал Нуска.
Син усмехнулся, обнажая длинные толстые клыки, а затем поднёс кровоточащее предплечье к лицу, чтобы длинным змеиным языком слизнуть собственную кровь.
– Перевязать мою рану можешь только ты, Нуска. И только после окончания обряда.
Нуска дрожал, вцепившись в плечи Сина.
– С-Син, вы понимаете, что это н-ненормально! Получается, если я н-не соглашусь, т-то что?! В-вы у-умрёте?!