Син задрал голову, наблюдая, как последняя защита Эрьяры падает под натиском дракона.
Верно. Когда красная пелена над головой истончилась, Нуска смог разглядеть в небесах не только кружащие осколки кометы, но и серебристого дракона. Он был размером с трёхэтажный дом, его пасть могла целиком заглотить десятерых, а крылья ударом раздробить тело.
«Последний выживший дракон пришёл по наши жизни. Так и закончится история Скидана?»
Нуска чувствовал, что ещё немного и он сдастся. Если Син вступит в бой, то и дракон, и осколки кометы обрушатся на него, Нуску и город. Если же он не расправится с драконом, тот просто пробьёт защитный купол.
Подтянувшись, Нуска вцепился в крышу башни и зажмурился.
«Мама, что бы сделала ты?»
Малодушие целиком захватило Нуску, но внезапно перед глазами заплясали картинки из прошлого. Вскинув голову вновь, лекарь преисполнился уверенности. И пополз вверх во второй раз. Вновь ухватившись за ноги эрда, он прокричал:
– Подтяните, сейчас же подтяните меня! Если вы сбросите меня, мы с вами больше никогда не увидимся!
Нуска сглотнул. Его слова звучали глупо. Если он ничего не придумает, то, возможно, Тиама уничтожит весь Скидан, а он тут бормочет про какие-то встречи…
Пристальный взгляд чёрно-красных глаз лишь на секунду задержался на Нуске. Окровавленные руки Сина, из которых торчали мечи, явно не могли затащить его наверх. Поэтому эрд обвил лекаря хвостом и, подбросив в воздух, дал возможность повиснуть на своих плечах.
Нуска обнял Сина за плечи. Держась за его шею, он задрал голову и увидел, как огромная пасть с чавканьем распахивается и смыкается прямо над головой. Предчувствуя эту челюсть на своей коже, лекарь поёжился.
– Син? – позвал он.
Но эрд не отвечал. Возможно, болевые ощущения и ударившая в голову дэ не позволяли ему как следует оценить происходящее. Поэтому Нуске не оставалось ничего, как взять ситуацию в свои руки.
– Син, снимите купол. Я знаю, вы боитесь, но доверьтесь мне, я прошу вас. Если дракон успеет проникнуть внутрь, то атакуйте его, – быстро прошептал Нуска.
Син не ответил, но поднял взгляд, уставившись на клыкастое отродье, так старательно пожиравшее его кровь. Он вдруг злобно сощурился, а затем, разрывая сухожилия и вены на своём запястье, выдернул из него меч.
Нуска тут же обхватил руку эрда. Сцепив на ней пальцы, он залечил первую рану. Кровавый купол стал бледнеть.
Хватая ртом воздух, Нуска почувствовал, как от страха сжимается грудная клетка, а пот градом заливает глаза. Однако Нуска уже переключал рычажок в своих каналах, по которым текла светлая энергия. Очень медленно его каналы наполняла чистая и дикая лесная дэ.
Син слил клинки, а затем выдернул единый меч из второго запястья. Эту рану Нуска залечить уже не мог, поэтому купол не исчез сразу. Он таял, как глыба льда на солнце. Сверху на лекаря обрушился кровавый дождь, в одночасье заливший всю Эрьяру.
Нуска усмехнулся. Его план был прост как два медяка, прост, как он сам. Он не в первый раз использовал техники, лишь раз увиденные где-то глубоко во сне, но сейчас… слишком многое стояло на кону.
Как и ожидал Нуска, осколки кометы не успели прорвать оборону, но дракон – да. Его огромная слюнявая пасть, прогрызя проход в щите, с невероятной скоростью понеслась сразу на них. А за ней – и камни, которые должны были уничтожить дворец и город.
В ту же секунду Син взмахнул крыльями и понёсся навстречу погибели. Но, вознеся меч остриём вверх, он пронзил верхнюю челюсть твари изнутри. Раздался оглушительный визг, а за ним – оглушительный рык.
Крылья дракона оказались так сильны, что от каждого взмаха Нуска подлетал в воздух. Держась дрожащими мокрыми пальцами за рубаху Сина, лекарь зажмурился и прижал руку к груди.
Проткнутая насквозь челюсть сомкнулась на руке и мече Сина. Снова брызнула кровь – драконья и рирская. Ещё секунда – и тварь отгрызёт руку эрда, они упадут, и всё это закончится навсегда.
Но Нуска отыскал это в себе. Что испытывала его мать, когда преследовали и истребляли её племя? Что она чувствовала, уводя свою семью на верную смерть? И чего она желала, зная, что не выживет, но из последних сил сооружая купол над землями своего племени?
И что чувствует Син сейчас, в одиночку борясь с драконом и дождём из звёзд?
«Моя смерть – лишь один кусок мозаики. Я не позволю убить всех. Я не позволю истребить весь свой народ. Даже если это будет стоить мне жизни, кто-то останется после меня. Кто-то продолжит просыпаться по утрам, выкуривать весь табак и выпивать весь эль в трактире. Кто-то продолжит петь песни, а кто-то… продолжит любить».
Лесная дэ переполнила каналы, а Нуска, замедлив течение времени, до кровавых слёз сжигал энергию в своём теле. Его каналы рвались изнутри, а тело превращалось в сгусток чистой концентрированной силы.
Той единственной силы, неподвластной драконам. Той, которая могла их спасти.
Нуска ощутил это так, будто его разорвало на куски. Его хватка ослабла, а он бы так и свалился с верхушки дворца, если бы Син когтистой окровавленной рукой не схватил его за пояс.
Но Нуска больше не ощущал себя, своего тела или веса. Он больше ничего не чувствовал, кроме боли. Он стал сосудом, который перевернули горлышком вниз. А лесная дэ лилась наружу.
Не видя это, но чувствуя, Нуска осознавал, что купол Сина рушится, а его заменяет самая крепкая защита на их континенте – древний щит лесного народа.
«Верно. Как моя мать когда-то спасла остатки лесного племени, пожертвовав собой, так и я…»
Больше Нуска ничего не помнил. Ни как он оказался на земле, ни как дворец превратился в труху и пыль. Он лишь на секунду сумел разлепить глаза, чтобы увидеть себя и Сина, лежащих на земле в крови на обломках величайшей постройки человечества.
Однако увидев стены и другие непострадавшие дома, Нуска вздохнул с облегчением, тут же выхаркав под себя не меньше литра крови.
Пострадал только дворец и они. Они. Син?
Нуска нашёл разорванную руку Сина рядом, но не нащупал пульс. Чувства тут же всколыхнулись внутри, рычажок внутри переключился обратно на светлую дэ, но… его каналы были девственно чисты. Он совершенно всё потратил.
Даже осознавая, что он умирает, Нуска не хотел заканчивать так. Он не хотел умереть, зная, что за ним в бездну или же на небосвод отправится и Син. Только не так. Не так.
НЕТ.
«Не знаю, кто ты, но, хаванец, знаешь ли ты, на что способен на самом деле?»
Нуска завертел головой, пытаясь заткнуть знакомый женский голос, зазвучавший в голове. Но он был так слаб, что ничего не мог с этим поделать.
«Ты способен не только дарить жизнь. Ты способен её и украсть».
Нуска вскинул голову и окровавленными глазами обвёл пустошь. Где-то вдалеке в завалах бродил какой-то человек. Видимо, прошло довольно много времени с момента возведения купола, а люди стали возвращаться в город вместе со стражей.
Точно. Это оказался не просто человек – он показался Нуске смутно знакомым рыжей копной волос. Однако сейчас лекаря волновало совсем другое – то, что было внутри этого человека. Жизнь. Сама жизнь и есть светлая дэ.
«Ты правильно понял меня, хаванец. Конечно, проклятье дэ может лечь на твои плечи. Но что выберешь ты, когда твоя жизнь и жизнь Сина под угрозой? Ты позволишь умереть Сину и умрёшь сам, лишь бы не красть? Ты позволишь жить другим, пока ваши тела будут гнить в земле? Так ли?»
Нуска никогда не считал себя жадным. Перед глазами всплыли картинки из детства: как он делился своей единственной деревянной игрушкой с детьми в Хаване, как он отдавал последний кусок хлеба в трущобах Эрьяры. Однако он был жадным до самой жизни. Он хотел жить.
И, переполненный желанием выжить, он из последних сил вскинул руку, чтобы украсть. Но украсть не кочан капусты или серебряную побрякушку, а саму жизнь.
Человек, рыскавший в обломках, застыл, а затем повалился навзничь. Струйками из него вытекала жизнь, но для Нуски она стала ещё одним глотком воздуха – светлая дэ потоком хлынула в каналы.
Остановив внутреннее кровотечение в своём теле, Нуска больше не обращал никакого внимания на распростёртый посреди хаоса труп. Он кинулся к Сину, навис над ним и со слезами на глазах принялся размашистыми толчками отбивать нужный ритм на его груди.
Он обязан запустить его сердце. Он, th`are, обязан!
Лицо Сина побледнело. Вся та тёмная дэ, изъязвившая его тело, – куда она подевалась? Его рога, крылья, хвост – исчезло всё. Перед Нуской в пыли на камнях лежал обычный правитель, но окровавленный и изувеченный настолько, что вряд ли оставался хоть какой-то шанс спасти его.
Син когда-то говорил, что для него был ещё один безопасный для окружающих способ умереть. Сжечь всю свою дэ, растратить все ресурсы своего тела. Видимо, это он и сделал.
«Haidgel i fer, не смейте! Не смейте! Умирать! У меня! На глазах!»
На протяжении часа Нуска, обливаясь слезами, тратил всю энергию в своём теле, пытаясь запустить сердце эрда. И по прошествии часа у него это получилось.
Неизвестно, какие ещё повреждения оставались у Сина, но у Нуски больше не осталось никаких сил. Он лишь увидел, как эрд хрипло вздохнул, а его сердце вновь начало отмерять секунды ударами.
Тогда Нуска просто упал рядом, головой на грудь Сина, и не поднимался, вслушиваясь в долгожданный стук. Он смог. Неважно, как и какими жертвами, но смог.
Нуска думал, что первыми, кто их найдёт, будет отряд стражи Вильны, но ошибался. Хоть огненная дэ ударила в ноздри, но это была не Вильна.
Грубые мужские руки подхватили Нуску, уволакивая прочь от Сина. Лекарь пытался сопротивляться, но, наверное, походил на дохлую рыбу, которая кверху брюхом пыталась бороться с течением.
Над ухом прозвучал смешок.
– Что же такого плохого тебе сделал Миела, что ты решил его прямо здесь и прикончить? Ладно, братец, я рад, что ты выжил. Пожалуй, войду в твоё положение и не убью это отродье, раз уж тебе пришлось пойти на такие жертвы, чтобы вернуть его к жизни.