– Ты читал это стихотворение? – спросил Дорренс с заднего сиденья. – Оно начинается: «Я делаю все, что я делаю, в спешке, чтобы успеть сделать что-то еще».
Ральф повернулся к Дорренсу и увидел, что тот по-прежнему улыбается своей безмятежной широкой улыбкой.
– Да, я читал. Дор…
– Разве это не шедевр? Потрясающее стихотворение. Стивен Добинс напоминает мне Харта Крэйна, только без претензий. Или, может быть, я имел в виду Стивена Крэйна, хотя вряд ли… Конечно, ему не хватает мелодичности Дилана Томаса, но разве это так уж плохо? Наверное, нет. Современная поэзия не музыкальна. Она энергична… все дело в напоре, а он либо есть, либо нет.
– О черт, – прошептала Луиза, закатив глаза.
– Ты мог бы сказать нам все, что нам надо знать, если бы мы поднялись на несколько уровней, – сказал Ральф. – Но ты не хочешь этого делать, да, Дор? Потому что там, наверху, время идет быстрее.
– В самую точку, – ответил Дор. Впереди показались синие указатели на южный и северный въезды на магистраль. – Мне кажется, вам сегодня еще предстоит подниматься, и тебе, и Луизе, так что лучше вам сэкономить как можно больше времени. Сэкономить… время. – Он сделал странно знакомый жест: поднял вверх скрюченный указательный и большой пальцы и соединил их, изображая сужающийся проход.
Джо Вайзер включил поворотник и повернул налево на съезд на шоссе в сторону Дерри.
– А ты-то как оказался замешанным во все это, Джо? – спросил его Ральф. – Почему Дорренс выбрал своим шофером именно тебя?
Вайзер покачал головой, он как раз выехал на шоссе, и машину снесло на встречную полосу. Ральф молниеносно потянулся к рулю и выправил курс, напомнив себе, что Джо, наверное, тоже почти не спал в последнее время. Хорошо еще, что на дороге не было машин, по крайней мере так далеко от города. Лишние волнения им ни к чему. Сегодня им еще предстоит поволноваться, Господь свидетель.
– Мы все связаны вместе узами Предопределенности, – неожиданно проговорил Дорренс. – Это ка-тет, что значит: одно, образованное из многих. Как разные рифмы образуют одно стихотворение, понимаете?
– Нет. – Ральф, Луиза и Джо ответили одновременно слаженным, хоть и не отрепетированным хором и хором же нервно рассмеялись. «Три Бессонника Апокалипсиса, – подумал Ральф. – Боже, спаси нас и сохрани».
– Это нормально, – успокоил их старина Дор, улыбаясь своей широченной улыбкой. – Просто поверьте мне на слово. Ты и Луиза… Элен и ее дочка… Билл… Фэй Чапин… Триггер Вашон… и я! Все мы – части Предопределенности.
– Ну, это все замечательно, Дор, – сказала Луиза, – но куда эта Предопределенность ведет нас сейчас? И что нам нужно будет сделать, когда мы туда доберемся?
Дорренс наклонился вперед и что-то зашептал на ухо Джо Вайзеру, прикрыв рот отекшей, покрытой старческими пятнами рукой. Потом он снова откинулся на спинку сиденья, явно довольный собой.
– Он говорит, что мы едем в Общественный центр, – сказал Джо.
– Общественный центр! – воскликнула Луиза встревоженно. – Нет, это неправильно! Те два коротышки сказали…
– Теперь это не важно, – перебил ее Дорренс. – Просто запомните: энергия и напор. У кого они есть, а у кого нет.
Они все замолчали и молчали примерно на протяжении мили. Дорренс открыл свой сборник стихов Роберта Крили и погрузился в чтение, отмечая свой путь от строки к строке желтым ногтем на узловатом пальце. Ральф вспомнил игру, в которую они играли мальчишками, – не слишком приличную. «Утиная охота», так она называлась. Ребята постарше находят детишек помладше и подоверчивее, впаривают им истории о каких-то мифических птицах, потом дают им силки и отправляют на болота – проводить активный досуг в поисках несуществующих птиц. По-другому эта игра называлась «Погоня за дикими утками», и у Ральфа вдруг появилось стойкое ощущение, что Клото с Лахесисом сыграли с ними в эту игру на больничной крыше. Причем понятно, кто выступил в роли доверчивых ребятишек.
Он обернулся к старине Дору. Дорренс поглядел на него поверх книги, закрыл ее и снова поднял глаза на Ральфа с вежливым интересом.
– Они нам сказали, чтобы мы даже близко не подходили ни к Эду Дипно, ни к Доктору номер три, – сказал Ральф. Он говорил нарочито медленно и с расстановкой. – Они особенно подчеркнули, чтобы мы даже не думали к ним приближаться, потому что сейчас они оба получили огромную силу, и нас просто прихлопнут как мух. На самом деле Лахесис сказал, что если мы попытаемся остановить Эда или Атропоса, то все закончится тем, что появится какой-то там монстр с верхних уровней… которого Эд называет Кровавым Царем. По всем отзывам, не самый приятный парень.
– Да, – слабым голосом подтвердила Луиза. – Так они нам и сказали там, на больничной крыше. Они сказали, что мы должны убедить женщину, ответственную за выступление Сьюзан Дей, отменить это мероприятие. Поэтому мы и поехали в Хай-Ридж.
– И как, вы ее убедили? – спросил Вайзер.
– Нет. Психбольные приятели Эда появились там раньше нас. Они подожгли дом и убили по крайней мере двух женщин. Застрелили. И как раз с одной из этих женщин мы и хотели поговорить.
– Гретхен Тилбери, – уточнил Ральф.
– Да, – сказала Луиза. – Но я уверена, что нам больше и не понадобится ничего делать. После всего, что случилось, они просто обязаны отменить выступление. Я хочу сказать, разве можно… Бог мой, убиты четверо по крайней мере! А может, и больше! Они должны отменить ее речь или по крайней мере перенести на потом. Правильно?
Ни Дорренс, ни Джо не ответили. Ральф тоже молчал – он вспоминал бешеные глаза Элен. «Как ты можешь такое спрашивать? – сказала она. – Если они остановят нас сейчас, значит, они победили».
Если они остановят нас сейчас, значит, они победили.
Есть ли какой-нибудь законный способ, которым полиция может их остановить? Или Городской совет? Может быть. Может быть, они могли бы созвать экстренное заседание и отменить разрешение на это выступление. Но пойдут ли они на это? Если две тысячи озлобленных, убитых горем женщин выйдут на демонстрацию у здания муниципалитета с криками «Если они остановят нас сейчас, значит, они победили», отзовет ли совет разрешение?
Ральф почувствовал, что у него засосало под ложечкой.
Элен ясно дала понять, что считает сегодняшнюю встречу крайне важным событием, и она не единственная. Дело было уже не в том, кому решать, что женщина может делать с собственным телом, теперь речь шла о вещах таких важных, что за них было не жалко умереть. А кое-кто уже умер. Теперь это выступление будет восприниматься не только как общественное или политическое событие, но и как мирской реквием по невинно убиенным за правое дело.
Луиза схватила его за плечо и потрясла. Ральф вернулся к реальности, но медленно, как человек, которого разбудили посреди ночи.
– Они отменят выступление, да, Ральф? Но даже если они его не отменят, даже если по какой-то непонятной причине они его не отменят, то большинство из тех, кто хотел туда пойти, теперь уже не пойдут, правда? После того, что случилось в Хай-Ридже, они побоятся прийти!
Ральф подумал и покачал головой.
– Большинство решит, что опасность миновала. Репортеры сообщат, что два экстремиста, которые напали на Хай-Ридж, мертвы, а третий в коме, или что-нибудь в этом роде.
– Но Эд! Как насчет Эда?! – Она буквально кричала. – Ведь это он их подбил на это, ради всего святого! Это он во всем виноват, в первую очередь – он!
– Может быть, даже наверняка. Но как мы это докажем? Ты знаешь, мне почему-то кажется, что полицейские найдут у Чарли Пикеринга записку, что все это – его идея. Записку, которая полностью оправдает Эда, может быть, даже в форме обвинения… что-то типа того, что Эд отступился от принципов и дезертировал в самый ответственный момент. А если они не найдут такой записки в комнате Чарли, ее найдут у Фрэнка Фелтона. Или у Сандры МакКей.
– Но это же… это… – Луиза замолчала, прикусив нижнюю губу. Потом с надеждой посмотрела на Вайзера. – А как насчет Сьюзан Дей? Где она? Кто-нибудь знает? Может, ты знаешь? Мы с Ральфом позвоним ей и…
– Она уже в Дерри, – сказал Вайзер, – но я сомневаюсь, что даже полиция точно знает, где она. Но я слышал в новостях, что выступление состоится сегодня вечером… предположительно, это была информация с ее слов.
Конечно, подумал Ральф. Конечно, так оно и есть. Представление продолжается, представление должно продолжаться, и она прекрасно об этом знает. Она сколько лет уже в женском движении… черт, да с Чикагской конференции в 68-м… она различает, когда приближается переломный момент. Она оценила риск и нашла его приемлемым. Или она прикинула ситуацию и решила, что риск не стоит потери доверия в случае ее отъезда. А может, и то и другое. В любом случае она такая же жертва обстоятельств – ка-тета, – как и все остальные.
Они уже подъезжали к Дерри. Ральф уже видел Общественный центр.
Теперь Луиза повернулась к старине Дору.
– Где она? Ты знаешь? Это не важно, сколько вокруг нее охраны, мы с Ральфом можем становиться невидимыми. И у нас хорошо получается убеждать людей.
– О, даже если вы убедите Сьюзан Дей не выступать, это уже ничего не изменит, – сказал Дор. Он все еще улыбался своей широкой, безумной улыбкой. – Они в любом случае придут сегодня в Общественный центр. И если они придут и увидят закрытые двери, они просто их выломают, и все равно войдут, и проведут собрание. Чтобы показать, что они не боятся.
– Сделанного не воротишь, – пробормотал Ральф себе под нос.
– Правильно, Ральф. Молодец! – весело провозгласил Дор и похлопал его по руке.
Минут через пять Джо проехал мимо уродливого памятника Полу Буньяну, который стоял у Общественного центра, и повернул за щитом с указателем и надписью: «ВСЕГДА БЕСПЛАТНАЯ ПАРКОВКА У ОБЩЕСТВЕННОГО ЦЕНТРА!»
Сама парковка располагалась между Общественным центром и беговыми дорожками Бэсси-парка. Если бы событие, которое должно состояться сегодня вечером, было рок-концертом, или каким-нибудь представлением, или соревнованием по борьбе, то в такой ранний час на стоянке еще не было бы ни одной машины, но сегодняшнее событие было позначимее, чем открытие баскетбольного сезона или шоу механических монстров. На стоянке было уже около шестидесяти машин, и люди уже собирались у здания, поглядывая на двери. Женщин было, конечно же, большинство. У кого-то были с собой корзинки для пикников, кто-то плакал, и у всех на руках были черные траурные повязки. Ральф увидел женщину средних лет с изнуренным интеллигентным лицом и сединой в рыжих густых волосах. На ней была футболка с портретом Сьюзан Дей и надписью: МЫ ПОБЕДИМ.