В другой раз муж сестры, — продолжал бай Коста, — мучился в поисках куска хлеба и опять вынужден был обратиться к своему старшему брату, а тот велел дать ему расписку и написать, что он добровольно помогал ему. Мацуока щедро расплачивается за помощь! Попробуй докажи теперь, что ты не верблюд! Вся околия страдает от этого зверя. Его жена, поняв, что к чему, уехала куда-то в Пловдив. О сыне и совсем нет никаких вестей. Не знаю, что и сказать вам, товарищ начальник, но плохи их дела. Братьев своих он совсем запугал.
— Стены ваших домов, — грозит он, — не укроют вас от пуль моего автомата. Я спалю ваши дома! Не вздумайте донести! Прежде чем я уйду в могилу, уничтожу и вас, и ваши дома, и ваши семьи! Запомните это!..
И, скажу я вам, товарищ начальник, — вздохнул бай Коста, — этот зверь и глазом не моргнет — всех уничтожит!.. Родственники говорят, будто он к тайнику прокопал себе подземный ход. С тех пор как он занял это помещение, где они прятали зерно от властей, никого туда не впускал. А ход в тайник — с чердака, там между стойками в потолке сделан специальный лаз. Сразу его и не заметить. Оконце, в которое наблюдает Мацуока, заложено дровами. Тоже не сразу обнаружишь... Ну а если он действительно прокопал туннель — то совсем плохи дела... Тут надо действовать осторожно!.. А теперь попрошу тебя об одном: если я виноват перед законом, то и судите меня по закону, но, когда управитесь с Мацуокой, защитите невинных. Они и так долго страдали, а помогали ему только по принуждению. Больше мне нечего сказать, товарищ начальник... — И он умолк.
Я слушал его внимательно, не прерывая, а сам думал о том, с чего начинается подвиг. Откуда берется у человека та сила, которая побуждает его на героический поступок, несмотря на риск и опасность? Очевидно, в основе подвига лежит непоколебимая вера в правоту дела, которому служишь.
— Я хочу сказать еще вот о чем, товарищ начальник, — проговорил после небольшой паузы бай Коста. — Конечно, в душе Мацуоки тоже произошли перемены, но я уверен, что он все равно остается опасным человеком. Когда и как схватить его, чтобы больше не лились кровь и слезы людей, — это ваше дело.
— А что, может, он добровольно сдастся, если ему предложить? — внезапно спросил я.
Бай Коста замолчал. Он, видимо, не ожидал такого прямого вопроса. Потом, вздохнув, заговорил:
— Что ты меня спрашиваешь? Хочешь моего совета? Я не знаю, что тебе ответить! Конечно, не может быть, чтобы Мацуока не видел всего происходящего вокруг и не понимал, что приходит конец грабежу и насилиям. Теперь народ поверил в свое будущее... Не знаю, может, и сдастся! Но я тебе, товарищ начальник, вот что скажу: больное дерево надо вырывать с корнем!..
Я слушал бай Косту и думал о том, какое нужно принять решение. Было совершенно ясно, что действовать надо немедленно, иначе Мацуока уйдет отсюда и, появившись в другом месте, совершит новое преступление, новое насилие, новое убийство. Надо действовать! Но с кем? Бай Коста сделал свое дело, он выполнил свою миссию до конца. Теперь наступила моя очередь. Было бы безрассудно появиться одному перед домом, где скрывался этот потерявший человеческий облик бандит, и объявить: «Эй, Мацуока, нам известно, что ты здесь скрываешься! Выходи, сопротивление бесполезно!» Это означало бы верный провал. Надо как можно скорее связаться с начальником околийского управления государственной безопасности!..
Я посоветовал бай Косте возвратиться к сестре или поселиться в гостинице на денек-другой, так как он мог понадобиться. Спросил, не побоится ли он очной ставки с Мацуокой, чтобы подтвердить его личность. Бай Коста отрицательно покачал головой и, вдруг спохватившись, заговорил:
— Как же это я? Чуть было не забыл самого главного!
И рассказал следующее. Когда поздно ночью хозяйка и двое мужчин уже хотели идти спать, в комнату неожиданно вошел Мацуока. Он бесшумно отворил дверь и вошел так внезапно, что все сразу вскочили на ноги.
— Добрый вечер! — сказал Мацуока, но руки никому не подал: он держал ее на рукоятке пистолета. — Что, сестру решил навестить? Ты, кажется, препожаловал вовремя! Уж не хочешь ли ты услужить своему зятю-капитану? Может, он и майора получит за твою услугу?
Мацуока сел. Бай Коста, не спуская с него глаз, смело ответил:
— Да, конечно, вот сейчас прямо отсюда пойду в милицию! А то как же? Побегу, чтобы вместе с тобой погубить и свою сестру!
— Ну раз так — молодец! Но я пришел не для того, чтобы хвалить тебя! Мне показалось, будто ты не так просто прибыл, что-то ищешь. Вот я и подумал: выведает что-нибудь у сестры! Или ты что другое задумал? Если тебе дорога собственная жизнь и жизнь сестрицы, говори прямо, я могу и пощадить!
Бай Коста, оценив свое положение и заметив два золотых перстня на руке бандита и красивую золотую цепочку, свисавшую из его кармана, сразу смекнул, что нужно предпринять.
— Ты хочешь знать, что заставило меня прибыть сюда?
Мацуока пожал плечами:
— Мне нужна только правда, и больше ничего! Против лжи у меня есть хорошее средство!
— Я работаю завхозом в рудоуправлении Рудозема, — начал бай Коста, — Ты ведь знаешь, брат у нас умер, и мы теперь остались с сестрой вдвоем. Подвернулся тут недорогой домишко, решил я купить. Обратился к директору, тот обещал помочь. Ну я и взял из кассы в долг! Собрал кое-что у себя. Купил. А тут бац — ревизия! Выявили недостачу — сто восемьдесят две тысячи левов. Я туда-сюда, побегал по соседям — да где там! Позвонил зятю-офицеру, а он ответил по телефону, что в такие дела не вмешивается. Приехала дочь. И что вы думаете? Начала учить меня уму-разуму. И вот дали мне срок — неделю. Или внесу недостачу, а я дал письменное обязательство, или арест, тюрьма, откуда в моем возрасте уже не вернуться. Вот и прибыл. Думаю, может, выручит сестра. Обещает завтра поискать...
Мацуока внимательно ловил каждое его слово, в интонацию голоса. Бай Коста говорил спокойно, как в его рассказе и в самом деле была доля правды. Он действительно был должен в кассу, но только не сто восемьдесят две тысячи, а восемь. И те он взял не для себя, а чтобы купить мебель в кабинет директора. Получилось так, что директора внезапно перевели в другое место, а истраченные деньги стали требовать с бай Косты.
— Послушайте, люди, за что же вы работаете и в ведомостях расписываетесь, если не можете денег накопить? Я вот нахожусь в горах и ничего не получаю, а такую сумму могу пустить только на раскурку! Пиши расписку!..
Мацуока достал из кармана карандаш и протянул его бай Косте, затем положил перед ним лист бумаги и начал диктовать:
— Полковнику полиции, народному воеводе, верховному представителю власти Восточной Рилы и Среднегорья... — Дальше следовали текст расписки и клятвенное заверение Косты в преданности и верности.
Мацуока тут же отсчитал указанную сумму, потом жестом благодетеля добавил еще восемнадцать тысяч и повелительно сказал:
— Вот, смотри, двести тысяч. Бери и знай: только я способен на такую щедрость! Я помогаю своим братьям, делаю из них людей, а когда в Болгарии вновь запоют «Боже, царя храни», я не забуду вас. Все получите высокие посты!..
Слушая Косту, я лихорадочно размышлял: «Если сегодня же не возьмем Мацуоку и дадим ему уйти, а это не исключалось, он может устроить проверку в Рудоземе. В таком случае мы невольно доставим массу неприятностей многим невинным людям, которых он втянул в свое грязное дело. Конечно, заманчиво было бы посмотреть, поедет ли он в Рудозем, но этот район мог привлечь его внимание. Он, видимо, не случайно дал деньги Косте. Наверняка хочет заманить его в свои сети: ведь у Косты зять офицер-пограничник... Нет! Дальше медлить нельзя...»
Я сразу же отправился в Ихтиман. Начальник околийского управления не поверил мне и, как мне показалось, воспринял мое сообщение даже с усмешкой. Правда, он тут же посерьезнел, так как я стал звонить к себе в отдел в министерство и просить как можно быстрее прислать мне нескольких оперативных работников. Пока мы ждали их прибытия, я еще раз обдумал план действий. Решили ударить внезапно и, как говорится, средь бела дня, чтобы Мацуока ничего не заподозрил, чтобы не успел и ахнуть, а когда сообразит и надумает отстреливаться, дом будет уже взят в кольцо.
Не прошло и часа, как в канцелярию околийского управления вошли трое наших сотрудников.
— Товарищ инспектор, разрешите доложить! Группа в составе трех человек прибыла в ваше распоряжение! — коротко и четко отрапортовал Наско, один из самых опытных и находчивых работников.
Через несколько минут после прибытия оперативной группы в кабинет буквально влетел начальник окружного управления государственной безопасности, человек редкой энергии и решительности.
— Что нового? — проговорил он еще с порога и, не дождавшись ответа, задал следующий вопрос: — Верные ли у вас сведения?
Мне так и не удалось выяснить, каким образом и от кого стало известно начальнику окружного управления о подготовке операции по задержанию и обезвреживанию опасного преступника. Начальник окружного управления бросил все дела, но не для того, чтобы выяснить обстановку, а для того, чтобы лично участвовать в этой опаснейшей операции. Времени для обстоятельного доклада не оставалось. Он, как старший, утвердил доложенный ему план операции, и мы направились к деревне, где скрывался Мацуока. Чтобы не терять времени и не дать Мацуоке возможности уйти или открыть стрельбу, шофер резко повернул машину с улицы и направился прямо по лугу к дому, где прятался Мацуока.
Яркий солнечный свет, отражаясь от окон, мешал рассмотреть что-либо внутри дома. Мы ждали, что вот-вот раздастся выстрел, так как знали: если Мацуока заметит нас, непременно будет отстреливаться. Однако мы надеялись одним броском достичь дома, укрыться за его стенами, а уж затем проникнуть внутрь.
Газик как вкопанный остановился метрах в десяти от дома, все сразу выскочили из машины и заняли распределенные заранее места. Несколько быстрых скачков — и мы втроем — Наско, начальник окружного управления и я оказались у входа в логово. Наско сбил висячий замок и чертыхнулся: