Лариса с ужасом посмотрела на кинжал, опустила голову. Я терпеливо ждал. Наконец она заговорила:
— Простите, это все меняет. Если его убили… Если… — Встала с кресла. — Извините, я выйду. Я ничего не соображаю. Я должна побыть одна.
Вышла. Я услышал ее нечеткие шаги по коридору. Ясно, она что-то знает о «Перстне Саломеи».
Изучив все корешки книг на полках, я занялся было осмотром напольных часов, но раздались шаги. Войдя и сев в кресло, Лариса покосилась на все еще лежащие на столе кинжал и копию перстня:
— Простите, что заставила вас ждать. Но вы должны понять. Все это очень неожиданно.
— Я понимаю.
— Люди, которые подозреваются в убийстве Малхаза, они… на свободе?
— Нет, арестованы.
— И сколько их?
— Пока двое.
— Кто это?
— Одного я уже называл. Его зовут Омари Джомардидзе, он же Бугор. Второй — Шалва Челидзе. Он же известен как Сергей Петрович. Слышали о нем?
— Сергей Петрович… Его рекомендовал Малхазу Витя Чкония. Малхаз говорил: Сергей Петрович — интеллигентный человек, с ним можно иметь дело, но я никогда его не видела и не знаю фамилии.
Я выложил перед Ларисой фотографии Челидзе и Джомардидзе:
— Посмотрите, может, кого-то из этих людей вы знаете?
Склонившись над снимками, она покачала головой:
— Нет. Я их не знаю.
— Лариса, вы не предполагаете, из-за чего убили вашего мужа?
— Я не предполагаю, я знаю из-за чего его убили. Из-за этого перстня.
— Вы в этом уверены?
— Да. Ведь Малхаз поехал в Галиси продавать его.
— Кому он собирался его продать?
— Сергею Петровичу.
— Что, муж так и сказал, что едет в Галиси продать перстень Сергею Петровичу?
— Нет, он об этом не говорил. Но договоренность с Сергеем Петровичем была. Мужа с ним познакомил Витя Чкония. Он живет в Галиси. Были и другие признаки, что муж возьмет перстень с собой.
— Как вообще у вашего мужа появился этот перстень?
— Как все появляется? Малхаз меня очень любил. Часто делал подарки. Прошлой осенью, в день рождения, подарил мне этот перстень. Сказал, что перстень мужской, но носит имя женщины — грузинской царевны, которой был подарен, чтобы она надела его на палец своему избраннику. Для меня этот подарок много значил.
— Муж объяснил, где достал перстень?
— Купил у какой-то старушки. Через Котика.
— Вы его знаете?
— Да. Это знакомый мужа. Довольно часто у нас появлялся. Такой… на подхвате.
— Тбилисец?
— Тбилисец. Его тут все знают. Он каждый вечер сидит или в «Аджаре», или в «Иверии».
— Описать его сможете?
— Конечно. Довольно высокий. Лет тридцати. Темноволосый, глаза карие. Одевается во все фирменное. Есть машина, бежевая восьмерка.
— Фамилию, имя знаете?
— Зовут Константин. А фамилия то ли Малагадзе, то ли Манагадзе.
— Где работает?
— Кажется, реставратором.
— Про старушку муж что-нибудь говорил? Ту, у которой купил перстень.
— Нет.
— Телефон или адрес этого Котика у вас есть?
— Телефон.
Задавая следующий вопрос, я ожидал заминки.
— Лариса, перстень, который вам подарил муж, был настоящим?
Никакой заминки.
— Вот же он. Разве сами не видите? Конечно, настоящий.
— Если вы говорите об этом перстне, это копия. Я спрашиваю о перстне, который вам подарил муж. Может, тоже была копия?
— Неужели вы думаете, Малхаз купил бы такой перстень не проверяя?
— Вы хотите сказать, муж его проверил?
— Конечно. У очень хорошего ювелира, нашего знакомого. Левана Самсоновича Глонти. Глонти подтвердил, что это старинный перстень.
— Простите, Лариса, сколько ваш муж заплатил за этот перстень?
Вздохнула:
— Сто тысяч. Ну и… что-то там Котику. За услуги.
— Почему же ваш муж решил продать перстень? Ведь это подарок?
— Ну… как-то мы собрались в театр. Я надела вечернее платье, к которому очень подошел бы этот перстень. Я попросила Малхаза: надень… Но Малхаз вдруг говорит: надевать его при выходе в публичные места пока не стоит, надо подождать. Я как-то сразу к этому перстню охладела. Зачем он нужен, если его нельзя носить?
— Значит, муж его так и не надевал?
— Нет. Ну а весной Малхаз как-то приходит и говорит: «Лариса, у меня появился хороший покупатель на этот перстень. Продавать или нет?» Я сказала: «Конечно, продавай, раз ты не можешь им пользоваться».
— Что значит хороший покупатель?
— Ну, предложил хорошие деньги. Двести тысяч. И рекомендовал его Витя Чкония. Малхаз Вите доверял.
— Этим покупателем был Сергей Петрович?
— Да.
— Муж говорил вам что-нибудь о нем?
— Сказал только, что приличный человек, которому вполне можно доверять.
— Почему же тогда вы уверены, что мужа убили из-за перстня?
— Когда Малхаз уехал, я что-то предчувствовала. Интуиция, наверно. А потом… Дело в том, что я нашла у Малхаза пистолет. Перед самым его отъездом.
Опять пистолет! Уже был «Беретта», сданный Челидзе, был «Байярд», найденный у Джомардидзе при задержании. Теперь еще один!
— И как же вы его обнаружили?
— В то утро мы очень рано встали. Малхаз спустился вниз проверить машину. Я перед его отъездом всегда смотрю, не забыл ли он что-нибудь. Платок, сигареты, зажигалку. Открыла гардероб, сунула руку в карман куртки, а там пистолет.
— Какой марки, не заметили?
— Я в этом не разбираюсь. Но, по-моему, иностранный. Там было иностранное слово, на пистолете.
— Какое, не помните?
— Помню только первую букву: латинское «В».
— Кроме надписи там ничего не было? Клейма, рисунка, символа?
— Это было. Всадник на лошади. С копьем. Крохотный совсем.
Всадник на лошади с копьем выбит на всех пистолетах системы «Байярд». В том числе и на найденном у Джомардидзе и лежащем сейчас у меня в портфеле. Но показывать этот пистолет Ларисе рано.
— Как выглядел пистолет?
— Такой… небольшой. Аккуратный.
— Вы сказали мужу о пистолете?
— Нет. Получилось бы, что я роюсь у него в карманах.
Кажется, Лариса рассказала все. Но вид у нее был такой, словно она что-то решает для себя. Выждав немного, я спросил:
— Это все, Лариса? Может, еще о чем-нибудь хотите рассказать?
— Знаете, Георгий Ираклиевич…
— Что?
— Я хотела бы сказать о джвари.
— О джвари?
— Да. Вы знаете, что такое джвари?
— Отлично знаю. Нагрудный крест.
— Так вот, года два назад Малхазу подарили старинное джвари, украшенное драгоценными камнями.
— Точно подарили? Или он его купил?
— Георгий Ираклиевич, я говорю то, что мне сказал Малхаз. Ему подарили старинное джвари. Довольно скоро это джвари стали у Малхаза вымогать.
— Что значит «вымогать»?
— Ну… предлагали за него любую цену. Последняя цена — сто пятьдесят тысяч.
— Круто. И кто же был этим богачом?
— Не знаю. Посредник сказал Малхазу, что это крупняк, в смысле «кит». Понимаете?
— Понимаю. А кто был посредником?
— Витя Чкония.
— Чкония? Неужели он даже не намекнул вашему мужу о покупателе? Только сказал, что «кит»?
— Да. Был момент, когда Малхаз почти уже продал джвари, даже деньги у Вити получил. Но в последний момент помчался на вокзал и вернул деньги, забрал джвари назад.
— Ну а потом?
— Потом Витя передал Малхазу, что этот «кит» очень на него рассержен.
— Чкония его так и не назвал?
— Витя поклялся, что, если назовет, ему несдобровать. Но дело в том… Собственно, почему я все это рассказываю… Дело в том, что это джвари сейчас у Вити.
— Опять?
— Да. Малхаз верил Вите как себе. И передал ему джвари, чтобы тот показал эксперту. Малхаз считал, что это джвари принадлежало какому-то грузинскому царю. Но пока от Вити никаких вестей. По галисскому телефону он не отвечает.
— И не ответит. Чкония мертв.
— И он?
— Да. Его убили, причем, боюсь, не последнюю роль в этом убийстве сыграли обе эти вещи. «Перстень Саломеи» и джвари.
Некоторое время Лариса сидела, глядя в пол. Вздохнула:
— Ужас. Просто ужас.
— Да, — согласился я.
— Знаете, хочется плюнуть на все и уехать куда-нибудь подальше. Лишь бы все это забыть.
— Это ваше право. Кстати, джвари, о котором вы говорите, возможно, находится у нас. Похожее джвари Чкония передал своему другу. Случилось это перед самым убийством.
— Д-да? — выдавила Лариса.
— Да. Но вернуть это джвари мы вам не сможем — оно является ценной реликвией, достоянием государства.
— Зачем мне это джвари…
Вот теперь Лариса, без сомнения, рассказала все.
Я встал:
— Лариса, последняя просьба. Вы могли бы поехать со мной в МВД для опознания вещи? По моим предположениям, она принадлежит вашему мужу.
— Пожалуйста… Раз это нужно.
— Нужно. И еще одно: дайте мне телефон Котика. И разрешите от вас позвонить.
— Пожалуйста.
Взяла со стола записную книжку, полистала:
— Вот телефон Котика. Звоните.
Я набрал номер Окруашвили. Он был уже у себя, я услышал спокойное:
— Батоно?
— Манучар, это Квишиладзе. Как мое поручение?
— В порядке. Задание выполнено. Ты где?
— Сейчас приеду, и не один. Ты знаешь такого Котика? Тбилисец, зовут Константином, фамилия то ли Манагадзе, то ли Малагадзе.
— Котэ Манагадзе. Приметная фигура. Знаю.
— Хотелось бы с ним поговорить. И чем скорее, тем лучше. Если нужен его домашний телефон, могу дать.
— Давай на всякий случай. — Записав продиктованный телефон, осведомился: — Все?
— Не все. Мне нужны двое понятых для опознания. И свободная комната.
— Сделаем. Что еще?
— Пропуск на имя Ларисы Васильевны Гогунава. Мы с ней будем минут через двадцать.
В МВД я попросил Ларису подождать меня в холле. Зашел в кабинет Окруашвили. Там, кроме Манучара, сидели две девушки. Как он объяснил, обе они стояли в очереди в паспортный отдел. Задав несколько вопросов, я убедился: понятые отвечают всем необходимым требованиям — в здании МВД оказались практически случайно, какая-либо связь с Ларисой Гогунава исключена. Манучар отправился на поиски двух пистолетов, я же в его отсутствие еще раз объяснил девушкам обязанности понятых. Особых сложностей здесь не было: не вступая ни с кем в контакт, присутствовать при опозна