— Я свернул ему шею, и он застыл, — громко объявляет рассказчик. Его голос разносится по всему лагерю. Сам он весь застывает, давая понять, что бой окончен. — Вот так, друзья мои, нужно укрощать зверя.
Он низко кланяется под шквал аплодисментов.
— Хорошо, Родерик, садись уже, — говорит Пейдж. — Мы все знаем, как ты любишь приукрашивать.
Родерик плюхается на место рядом с ней под всеобщий смех.
— Эй, Трей, — зовёт Пейдж. — А помнишь, как в лагере «Грани» затопило туалет?
— О да, — хмыкает Трей. — Нам потом пришлось часами убираться.
— Мы с тобой тогда всю ночь выжимали тряпки, помнишь?
Пейдж делает акцент на словах «всю ночь» и бросает на меня косой взгляд, желая дать понять, что они провели вместе целую ночь.
— Ага, помню. Это было ужасно.
Пейдж застенчиво улыбается ему.
— Ну не всё было так плохо, согласись?
Трей прочищает горло.
— Да, пожалуй.
У меня внутри всё сжимается от скрытого подтекста. Пейдж не останавливается.
— А помнишь, как мы сломали твою кровать…
Я вскакиваю на ноги, отказываясь сидеть и выслушивать всё это.
Трей ловит мою руку.
— Сиенна…
Я вырываюсь.
— Я… устала и хочу спать. Пойду… в палатку, да.
Он опускает руку. Уходя от костра, я одновременно испытываю облегчение и разочарование от того, что он не последовал за мной.
Лагерь довольно небольшой, поэтому до палатки я добираюсь быстро. Оказавшись внутри, я всё ещё слышу смех, доносящийся со стороны костра. Моя одежда пропахла дымом, что только сильнее напоминает мне о Пейдж и её словах. Она хотела, чтобы я почувствовала себя ничтожной.
Вместо того, чтобы лечь спать, я беру сменную одежду и одеяло, которое использую в качестве полотенца, а затем иду к ручью примерно в ста метрах от палатки. В темноте я несколько раз спотыкаюсь, но путь достаточно расчищен. Здесь почти не растут деревья, вокруг только высокие холмы, песок, грязь и редкие колючие кустарники. Ручей спускается с горы, а потому вода в нём ледяная. Пока я училась освежёвывать белок, Трина почти каждый день стирала вещи в этом ручье, где даже на самом неглубоком участке вода достаёт до коленей. Я пока не рисковала больше, чем просто намочить здесь руки, но вроде глубина достаточная, чтобы быстро сполоснуться.
Снимаю с себя одежду, за исключением нижнего белья, и оставляю её на ближайшем валуне. В первый же день в лагере Лорел дала мне мыло, которое сама изготовила в походных условиях. Оно пахнет как спрей, с которым мама протирала дома мебель, но я не жалуюсь. Это лучше, чем запах дыма, пота и другой вони.
Медленно подхожу к ручью. В ночи раздаётся вой некого зверя, отчего у меня по коже пробегают мурашки. На небе горит полумесяц, отражаясь в воде. Я бы восхитилась красотой пейзажа, если бы всё это ночное купание не было таким жутким.
Осторожно проверяю воду пальцем ноги. Ледяная. Начинаю дрожать, но всё же заставляю себя войти. Дно каменистое, но не острое — вода всё сгладила. Глубоко вдыхаю, заходя в ручей по голени, затем по бёдра, и останавливаюсь, только когда вода достигает моей талии. Стараюсь максимально быстро натереть тело мылом и как могу промываю волосы, но с одним куском мыла это не так-то просто. Понимаю, почему Пейдж предпочла косички. Живот скручивается в узел при мысли о ней.
Я почти заканчиваю намыливаться, когда у берега слышится шорох. Замираю и оглядываюсь. Месяц скрылся за тучей, и в кромешной тьме ничего не видно.
Мои колени дрожат от холода, зубы стучат. Я смываю с себя остатки мыла и начинаю возвращаться к берегу. Успеваю сделать несколько шагов, как в паре метров от меня раздаётся всплеск. Моё сердце стучит кувалдой. Я проглатываю крик, пытаясь убедить себя, что это рыбка выпрыгнула из воды.
Что-то ударяет меня по голове, и я теряю равновесие. Падаю в воду, погружаясь с головой, холод пробирает до костей. Я пытаюсь снова встать на ноги, успеваю вынырнуть на секунду, чтобы сделать быстрый вдох, как вдруг сильные руки снова толкают меня вниз.
Я дико барахтаюсь, дёргая руками, пинаясь ногами. Плечо ноет от боли. Прошло пять секунд. Десять. Двадцать. Белые точки появляются за моими закрытыми веками. Всё тело — как скульптура из льда.
Я больше не могу задерживать дыхание.
Откуда-то доносится приглушённый крик, затем следует громкий всплеск, и давление исчезает.
Я нахожу опору под ногами и выныриваю из-под воды, судорожно хватая ртом воздух. Лёгкие сжались от холода, и как бы я ни пыталась, я не могу вдохнуть достаточно кислорода. Задыхаясь, ползу на берег. Кто-то пытается мне помочь, но я отшатываюсь.
— Не трогай меня, — шиплю я. Только полностью выбравшись на берег, я перекатываюсь на спину и вижу Трея, на лице которого тревога за меня. Позади него стоит Пейдж, вся мокрая и дрожащая то ли от ярости, то ли от холода. Трей быстро хватает одеяло, которое я принесла, и накрывает мои плечи. Я отталкиваю его.
— Это была ты! — кричу я, поднимаясь на ноги и указывая дрожащим пальцем на Пейдж.
— Какого чёрта это было? — требует ответа Трей, встав между нами, словно собираясь защищать меня, если Пейдж решит наброситься.
— Знала бы, кто ты такая, оставила бы гнить в той тюрьме! — заорала Пейдж.
Пожалуйста, скажите мне, что это всё не просто из-за какого-то парня. Иначе эта стерва совсем тронулась умом.
— Вот уж не думала, что ты ревнивая психопатка, Пейдж. Тебе самой не противно?
— Из-за тебя умер мой папа! — Она надвигается на меня.
Понятия не имею, о чём она говорит, и если честно, я слишком зла, чтобы интересоваться. Кто станет топить человека, которому совсем недавно спас жизнь? Только полный псих.
Трей поднимает руки, останавливая её.
— Пейдж, ты ошибаешься. Это я убил твоего отца, а не Сиенна.
О чём это он?
Взгляд Пейдж устремляется к нему.
— Я не идиотка, Трей. Думаешь, я не в курсе? Но ты убил его из-за неё.
— Люди Дьявола первыми напали на нас. Похитили наши припасы и угнали грузовик.
— Но зачем было его убивать? — шипит она. — После всего, через что мы прошли, Трей. Зачем? Зачем ты это сделал?
Трей понуро опустил голову.
— Ты права. Мне было страшно. Думал, если оставлю его в живых, он придёт за Сиенной.
Пейдж протягивает руку к валуну и хватает пистолет. Видимо, специально оставила его там, перед тем как попытаться по-тихому меня утопить. Трей заслоняет меня, Пейдж направляет дуло на него.
— Ты и твои люди убили моего отца и братьев. А затем ты солгал мне! Ты знал, что я пытаюсь найти его убийцу, и лгал мне!
— Пейдж, прошу, опусти пистолет. Давай поговорим. Только ты и я.
— Мне сообщил один из моих ребят. Он искал убийцу моего отца несколько недель, вернулся сегодня в лагерь и рассказал мне то, что узнал. То, что след вёл прямиком к тебе и взорванной «Грани». Я ушам своим не поверила, когда он сказал, что это сделал ты. Ты и граневцы. Думал, я не узнаю?
— Пейдж. Пожалуйста. Мы со всем разберёмся. Давай поговорим…
— Я не хочу выслушивать от тебя очередную ложь, Трей Винчестер! — визжит она. — Ты врал, говоря, что любишь меня. Ты врал про убийство моего отца. Ты врал про Сиенну. Враньё, враньё, ты всё время только врёшь!
Я стою, застыв на месте, и потому, что мои мышцы перестали слушаться, и потому, что мне жутко холодно.
— Пейдж, ты не хочешь этого делать, — убеждает Трей.
— Хочу, Трей. Око за око и всё такое. — Дуло трясётся. Пускай прямо перед ней стоит Трей, но на самом деле она целится в меня.
— Пейдж, ты помнишь, как уже однажды направила на меня пистолет в «Грани»? — Трей натужно хмыкает. — Помнишь, чем всё закончилось?
— Я не думала, что он выстрелит! — Её лицо смягчается. — Я даже не знала, что он заряжен.
— Пуля срикошетила от бетонной стены и попала тебе в ногу. — Трей смеётся. — Это послужило тебе уроком.
Пейдж тоже хихикает.
— У меня всё ещё остался шрам.
Она опускает пистолет, чтобы показать, и Трей реагирует мгновенно, выбивая оружие и обхватывая её так, что руки оказываются прижаты к телу.
— Всё кончено, Пейдж, — произносит он. Его глаза находят мои. — Возвращайся в свою палатку, Сиенна, — командует он. Я продолжаю стоять, таращась на него, и он добавляет: — Пожалуйста.
Ну раз пожалуйста. Надеваю обувь и иду в сторону лагеря. В какой-то момент меняю решение, остаюсь за кустом и прислушиваюсь. Пейдж и Трею явно нужно поговорить, но будь я проклята, если оставлю их наедине.
Слышу, как Трей рявкает:
— О чём ты только думала, Пейдж? Ты не можешь просто так нападать на других.
— Я не собиралась её убивать. Это просто предупреждение.
— Боюсь спросить, что ты хотела до неё донести этим своим предупреждением.
— То, что я спасла её в Рубексе, не означает, что она мне нравится или что мы теперь подружки.
— Она ничего тебе не сделала.
Вот именно, чёрт возьми.
Пейдж затихает на несколько секунд, прежде чем ответить.
— Ты солгал мне, Трей. Когда ты пришёл сюда, чтобы попросить меня о помощи, ты сказал, что нужно спасти несколько граневцев.
— Это чистая правда. Сиенна состоит в «Грани».
— Но ты забыл упомянуть, что она работала на моего отца. И что ещё важнее, что она твоя девушка.
— В тот момент я и сам не знал, в каких мы отношениях. Не знал, захочет ли она быть со мной после всего, что произошло.
— А в «Грани»? Ты тоже лгал. Ты говорил, что любишь меня.
Я не хочу это слышать. Правда, не хочу. Но это всё равно что смотреть на крушение поезда — просто невозможно уйти.
Трей отвечает ледяным тоном.
— И ты ушла от меня. — Он прочищает горло. — Я не врал. Я любил тебя тогда, но твой уход разбил мне сердце. Это было давно. Я оставил это в прошлом.
— А её? Её ты любишь?
Горечь в голосе Пейдж ни с чем не спутаешь.
— Люблю, — твёрдо заявляет Трей. — Больше, чем что-либо и кого-либо.
В груди разливается тепло от его признания. Трей уже признавался мне в любви — в здании ВИГ, сразу после того, как меня подстрелили, — но тогда это было слишком рано. После всего произошедшего я не была готова услышать признание. Я знаю, что для него эти слова — не пустой звук, поэтому то, что он говорит о своих чувствах Пейдж, много для меня значит.