Я пропала. Я так сильно запала на него, что это даже не смешно. Моё сердце целиком и полностью принадлежит ему.
Остаётся только надеяться, что Трей будет бережно с ним обращаться.
* * *
Как только в лагере наступает тишина, я выскальзываю из палатки. Трей уже ждёт меня у костра. Он подносит палец к губам и берёт меня за руку. Мы покидаем лагерь и подходим к ручью. И только тут он заговаривает:
— Думаю, если пойти по течению, оно приведёт нас к горячим источникам.
Я сильнее сжимаю его ладонь.
Без костра ночью нас окружает кромешная тьма. В воздухе пахнет дымом и горящей древесиной. Как только мы отходим достаточно далеко, чтобы не привлекать внимания граневцев и зенитовцев, Трей включает фонарик, освещая путь впереди.
— Как долго идти до них? — спрашиваю я, когда мы уже несколько минут идём в тишине.
— Не больше мили.
Где-то вдали раздаётся вой койота, и я подпрыгиваю. Трей усмехается и притягивает меня ближе к себе. Теперь я уже не держу его за руку, а буквально вишу на нём. У меня такое чувство, будто ему нравится, когда я в роли девицы в беде. Возможно, это позволяет ему чувствовать себя большим и сильным мужчиной.
Сейчас, когда солнце давно уже скрылось за горизонтом, снаружи сильно похолодало. Я дрожу, пытаясь согреться от Трея. Потому что он как медведь в спячке — всё время тёплый.
— Я ещё ни разу не купалась в горячих источниках, — говорю я, чтобы заполнить тишину. — А ты?
— Купался однажды. Неподалёку от Легаса.
Прикусываю язык, чтобы не спросить, была ли с ним Пейдж. Лучше не знать. К тому же я не хочу, чтобы он думал о ней, будучи со мной.
— Знаешь, — внезапно произносит Трей, — я бы понял, если бы ты выбрала Зейна.
Эти слова стали полной неожиданностью. Ничего ведь не предвещало.
Я тяну его за руку, останавливая.
— В каком смысле?
— Ну, Зейн был рядом с тобой всё это время. И я знаю, что у тебя возникли к нему сильные чувства. Чёрт, возможно, ты даже влюблена в него. Я не стал бы тебя винить, если бы ты выбрала его.
— Ты… Ты этого хочешь? Чтобы я выбрала Зейна?
— Нет! Сиенна, конечно, нет. Я просто надеюсь, что ты здесь со мной, потому что любишь меня, а не потому что тебя грызёт совесть.
Пытаюсь проглотить ком в горле. Мой голос звучит тихо, почти хрипло, когда я говорю ему:
— Я правда люблю тебя, Трей.
В свете луны его глаза полны тепла. Он убирает прядку моих волос за ухо, задерживая пальцы у моей щеки.
— Это всё, что я хотел услышать.
Он вновь берёт меня за руку, и остаток пути мы идём молча. Но что-то между нами изменилось. В лучшую сторону. Воздух заряжен электричеством, и когда Трей проводит большим пальцем по тыльной стороне моей ладони, моё сердце делает кульбит. Ничто не помешает нам быть вместе. Зейна нет. Он выбрал Ариан. А я выбираю Трея.
Чтобы добраться до источников, нам приходится перелезть несколько крупных камней и пройти пару узких мест. Придя на место, мы, не говоря ни слова, раздеваемся. Под футболкой у меня топ. Его, как и трусики, я не снимаю. Купальники — предмет роскоши для преступников в бегах. Трей стягивает с себя всё, кроме боксеров. Знакомая ситуация…
Только когда лунный свет падает на кожу, мне удаётся разглядеть цветную и очень детальную татуировку феникса. Неосознанно протягиваю руку и провожу подушечками пальцев по крыльям гигантской птицы. Мышцы спины Трея сокращаются под моими прикосновениями.
— Когда я думала, что ты погиб, — говорю я, — мне приснился странный сон.
Трей оборачивается ко мне, ища взглядом моё лицо.
— Мне снилось, как мы купаемся в лагуне, и вдруг ты… исчезаешь. А вместо тебя эта птица. Феникс. Смотрит так внимательно. И тут я слышу голос, твой голос, говорящий мне не сдаваться. Словно ты был… там.
Трей на секунду закрывает глаза, а когда открывает, в них блестят слёзы.
— Когда ты говоришь о моей смерти, такое чувство, будто ты говоришь о ком-то другом. Это словно в какой-то параллельной вселенной. Я не помню ничего о той ночи.
— Помнишь, как ты ушёл на поиски Дьявола и его людей, а затем той же ночью лагерь бомбардировали?
— Да, — с улыбкой отвечает он. — А ещё я помню, как между этими событиями держал тебя в своих объятьях. Но затем… пустота.
Я так и поняла. Не уверена, как много он помнит и хочет ли вообще знать, что тогда происходило, но что-то мне подсказывает, что я должна ему рассказать.
— Я проснулась, потому что захотела в туалет. Как вдруг раздался взрыв. Мы с Кудряшом… — Слёзы подкатили к моим глазам. — Мы нашли тебя. Когда я отказалась уходить без тебя, он вынес тебя из лагеря. И нёс всю дорогу.
Трей вытер свои глаза.
— Я обязан ему жизнью… — Его голос надламывается. — Но его самого я спасти не смог.
Я уже открыто плачу.
— Как и я.
Трей заключает меня в объятья, нас обоих трясёт от горя. Его слёзы капают на моё плечо, а мои текут по его груди.
— Мне жаль, — бормочет он снова и снова, сжимая меня до тех пор, пока слёзы не заканчиваются.
Я запрокидываю голову, и он целует меня. Я чувствую солёный привкус, когда его язык раздвигает мои губы. Голова кружится, тело горит, пока его ладони гладят мои руки, заставляя вспыхивать посреди прохладной, казалось бы, ночи.
Он прерывается лишь на несколько секунд, чтобы поднять меня на руки и занести в воду. Я обхватываю руками его шею, прижимаясь носом к его коже. От него пахнет костром, кедром и совсем немного потом. Я льну к нему, потому что он моя единственная опора в этот момент.
Вода такой же температуры, как в горячей ванне. На контрасте с холодным ночным воздухом это очень приятное ощущение. Трей находит какой-то выступ под водой и опускается на него, усаживая меня на свои колени. Наши татуировки светятся, отражаясь в воде: у него дерево, символизирующее силу, а у меня бабочка, означающая перемены.
Он проводит пальцами по моей татуировке, а затем по всей длине руки, посылая мурашки по коже. Я провожу кончиками пальцев по его лицу, запоминая губы, нос, ямочку на щеке. Когда я спускаюсь к его шее и мягкому местечку между ключицами, он закрывает глаза и запрокидывает подбородок. Едва слышный стон вырывается из его горла. Я не останавливаюсь. Мои руки живут своей жизнью, и хотят они одного: исследовать каждый миллиметр его крепкого тела. Они проходятся по его плечам, обводя рельефные мышцы, скользя по гладкой коже ниже, к напряжённым бицепсам. Когда я дохожу до его ладоней и переплетаю наши пальцы, Трей открывает глаза. Это глаза мужчины, укравшего моё сердце.
Мы долго сидим так, глядя глаза в глаза. Я рассматриваю его насыщенно-синие радужки и густые тёмные ресницы. Любая девчонка убила бы за такие глаза, а на его мужественном лице они смотрятся невероятно.
Медленно моргаю, не желая отвлекаться ни на секунду, не желая упустить момент. Он тоже, и его ресницы на мгновение переплетаются. Мы сидим так несколько минут, если не часов. Моё сердце колотится в груди, и я знаю, что он чувствует, как участился мой пульс. Каждая моя клеточка полна жизни и жаждет его любви.
Когда его взгляд всё-таки смещается, то опускается с моих глаз на губы и щёки, словно пытается вобрать в себя всё, запомнить каждую деталь. Под взглядом Трея я чувствую себя красивой, желанной, любимой. Но это только слова. Невозможно по-настоящему описать, какие чувства он во мне вызывает. Это непередаваемое ощущение, словно я парю где-то в небесах и со стороны наблюдаю, как в темноте обнимаются рыжая девушка и темноволосый парень, не замечая вокруг никого и ничего.
Когда Трей прерывает тишину, его голос звучит низко, даже с некоторой хрипотцой:
— Сиенна, я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю, — шепчу я в ответ.
Его губы находят мои, и Трей целует меня, в этот раз настойчиво, неумолимо. Словно ему всё мало, и он боится, что я могу в любой момент исчезнуть. Моё сердце делает кувырок и с каждой секундой бьётся всё быстрей. Оно колотится так сильно, что я начинаю переживать, не выскочит ли оно из груди. А когда руки Трея запутываются в моих волосах, я забываю как дышать.
После нескольких минут поцелуев, Трей отстраняется и спрашивает:
— Всё в порядке?
— Более чем, — бормочу я, вновь притягивая его к себе. Я хочу быть так близко к нему, насколько это возможно. Хочу чувствовать его тепло, его крепкое тело, его нежные руки. — Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась.
— Это никогда не закончится, — говорит Трей и прикусывает зубами мою нижнюю губу.
Время замирает: в горячих источниках, в свете луны есть лишь двое и никого больше.
25
ЗЕЙН
Я не видел Ариан с тех пор, как отца кремировали. Не знаю, что она думает обо всём произошедшем и что с нами будет дальше. Пока я пытался оправиться после внезапной смерти отца, как-то не было времени подумать о будущем с Ариан или о том, есть ли оно вообще, это совместное будущее.
Когда я приезжаю к ней домой, то нахожу её у бассейна на заднем дворе. Она поднимается с шезлонга и целует меня в щёку. Мне сложно прочитать её эмоции, потому что её глаза скрыты за огромными солнцезащитными очками.
— Как ты? — спрашивает она, уголки её губ встревоженно опущены. Она снимает очки, в глазах тоже отражается беспокойство.
— Бывало и лучше.
Она садится обратно на шезлонг, я опускаюсь на кресло рядом.
— Мне так жаль, Зейн. Даже представить не могу, каково тебе…
— Отец оставил всё Стилу, — выпаливаю я.
Ариан замолкает на полуслове, её рука, вроде бы тянувшаяся к моему колену, возвращается обратно.
— Что?
— Я виделся с его юристом. Отец завещал всё Стилу: компанию, апартаменты, деньги. Всё.
Ариан мотает головой.
— Ничего не понимаю. Харлоу души в тебе не чаял, мечтал о нашей свадьбе со дня нашего рождения. У нас даже детства нормального из-за этого не было. Ну, то есть он всегда говорил, что защищает нас, чтобы однажды мы стали лицом его компании, которую ты возглавишь после его смерти. — Ариан вскакивает и начинает расхаживать передо мной. — Что-то здесь не так.